Авнер Грейф - Институты и путь к современной экономике. Уроки средневековой торговли

В этом анализе мы пока предполагали, что история игры общеизвестна. В действительности приобретение и передача информации в период зрелого Средневековья требовали определенных затрат – т. е. модель должна включать решения купцов по приобретению информации. Купцы собирали информацию, поскольку принадлежали к неформальным сетям распространения информации. Предположим тогда, что купец может или инвестировать, или не инвестировать в «привязку» к сети до того, как игра начинается, и что это его действие является общеизвестным. Инвестирование требует выплаты А в каждый период: в обмен на эту плату купец узнает о частных историях всех купцов, которые тоже инвестируют. Если он не платит А в каждый период, ему известна только его собственная история. Интуитивно понятно, что при индивидуалистском равновесии история не имеет значения, поскольку оплата агента от нее не зависит. Следовательно, купец не будет инвестировать в информацию. И наоборот, при коллективистском равновесии у истории есть цена, поскольку оптимальная оплата является функцией от истории агента. Купцы будут инвестировать, поскольку агент, смошенничавший в прошлом, смошенничает, если его наймут и заплатят равновесную цену. Хотя на равновесной траектории мошенничество никогда не осуществляется, купцы мотивированы инвестировать, поскольку это действие является общеизвестным, а купца, который не инвестирует, обманывают, если он платит W *. Это интуитивное понимание подтверждается теоремой IX.3.

Теорема IX.3

W * — i – это минимальная оплата, которую купец i должен платить агенту, если только он не инвестирует. W * c – это равновесная оплата при коллективистской стратегии в игре с полной информацией. Если купец инвестирует, коллективистская стратегия является равновесием тогда и только тогда, когда W * — i – W * c ≥ Δ. Отказ от инвестирования и индивидуалистская стратегия окажется равновесием, инвестирование и индивидуалистская стратегия не будут равновесием. (Может быть доказано при непосредственной проверке.)

В реальном мире информация часто бывает неполной. У некоторых агентов может быть «плохой» атрибут, не поддающийся наблюдению, и потому они с большей вероятностью будут мошенничать. Наш анализ верен, когда доля «плохих парней» велика или мала. При коллективистском равновесии неполная информация подкрепляет инвестирование в информацию. При индивидуалистском равновесии ценность информации может по-прежнему равняться нулю (если доля «плохих парней» велика), или же может быть недостаточной, чтобы запустить инвестирование в информацию (если доля «плохих парней» невелика).

В промежуточных вариантах спрос на информацию будет ниже в индивидуалистском обществе, чем в коллективистском. Следовательно, данный анализ опирается на модель с полной информацией, в которой подчеркивается роль ожиданий, относящихся к действиям, и игнорируются потенциально важные ожидания, относящиеся к типам агентов.

Предшествующий анализ связывает два института и различные культурные убеждения, т. е. разные ожидания относительно действий, которые будут предприняты за пределами траектории игры. В индивидуалистском равновесии ожидается, что игрокам будет безразлично; при коллективистском равновесии ожидается, что игроки будут реагировать на все, что случается в их среде. Поскольку эти культурные убеждения соответствуют определенному равновесию, они являются самоподдерживающимися, причем каждое задает разные уровни заработной платы, разные институты исполнения обязательств (принуждение второй или третьей стороной) и разные уровни инвестирования в информацию.

На равновесной траектории индивидуалистские и коллективистские культурные убеждения задают одни и те же действия по отношению к агентам: купцы случайным образом нанимают ненанятых агентов, а агенты никогда не мошенничают. Предположение о наличии совершенного мониторинга позволяет нам сконцентрироваться на культурных убеждениях, относящихся к действиям, которые никогда на самом деле не проявляются, что позволяет выделить институциональные и другие следствия разных ожиданий, касающихся действий (а не самих действий). Анализ в разделе 2 отождествляет культурные убеждения с распределениями вероятностей на находящемся за пределами траектории игры участке комбинации стратегий, порождающей наблюдаемую траекторию игры. В историческом плане не представляется возможным различать культурные убеждения, относящиеся к траектории игры и находящиеся за ее пределами, поскольку несовершенный мониторинг является вероятной причиной наблюдаемых фаз наказания. По этой причине подобная попытка здесь не предпринимается [270].

Имеются ли исторические основания считать, что у магрибцев и генуэзцев были разные культурные убеждения? Исторические данные не дают никаких подтверждений тому, что в данном случае могла бы оказаться верной та или иная частная теория равновесного отбора. Однако они указывают на то, что культурные фокальные точки, а также социальные и политические события на стадии раннего развития этих обществ, вероятно, способствовали оформлению различных культурных убеждений и соответствующих этим группам равновесий.

Ко времени, когда магрибцы и генуэзцы начали заниматься торговлей в Средиземном море (соответственно начало и конец XI в.), у них уже были различные интернализированные культуры, к тому же они претерпевали воздействие разных социальных и политических процессов. Их культурное наследие и природа этих процессов указывают на то, что естественной фокальной точкой было коллективистское равновесие для магрибцев и индивидуалистское равновесие для генуэзцев.

Магрибцы были мустарбинами, т. е. немусульманами, которые усвоили ценности мусульманского общества, в том числе и представление о том, что они были членами одной уммы. Этот термин, который переводят как «нация», – производное от слова умм (мать). Он отражает базовую ценность взаимной ответственности членов этого общества [Cahen, 1990; Rahman, 2002]. У каждого члена уммы есть фундаментальная обязанность лично «исправлять зло», совершенное любым иным членом общины [Lewis, 1991; Cook, 2003]. Мусульманская традиция приписывает Мухаммеду изречение: «Каждый, кто видит зло и способен исправить его своей рукой, да сделает так; если же он не может исправить его своей рукой, пусть сделает языком; если не может языком, тогда пусть сделает сердцем, и это наименьшая степень веры» [Cook, 2003, p. 4].

Магрибцы были также членами еврейской общины, в которой существовало представление, что все люди из народа Израиля ответственны друг за друга. В период зрелого Средневековья представление о центральной роли сообщества равных членов было преобладающим как в мусульманском, так и в еврейском обществе. Действительно, «конгрегационная форма религиозной организации стала храмом для новообразующихся религиозных мусульманских общин» [Lapidus, 1989, p. 120]. Как это часто бывает в иммигрантских группах, магрибцы, эмигрировавшие из Ирака в Тунис, сохраняли социальные связи, которые позволяли им передавать информацию, необходимую для поддержания коллективистского равновесия. Соответствующие коллективистские культурные убеждения, в свою очередь, подталкивали магрибцев к тому, чтобы сохранять свою связь с этой информационной сетью.