Авнер Грейф - Институты и путь к современной экономике. Уроки средневековой торговли

Многостороннее наказание в подобных ситуациях достижимо двумя другими основными способами. Первый – не наказывать агента, обманувшего купца, который не стал наказывать агента. Второй – связать основную транзакцию, которую мы фиксируем благодаря односторонней дилемме заключенного, с другой транзакцией. Купеческая гильдия является историческим примером такой стратегии и связывания. Купцу, который не участвовал в наказании того, кто не соблюдал права собственности купца за рубежом, не разрешали использовать суда гильдии для транспортировки товаров; на другого купца, который перевез на этих судах неразрешенные товары так, словно они были его собственными, накладывали штраф. Итак, теория показывает отношения между свойствами основополагающей центральной транзакции и осуществимостью (и природой) репутационного института, основанного на коллективном наказании.

Чтобы сделать угрозу коллективного наказания достоверной, могут использоваться и иные стратегии. Сложность осуществления коллективного наказания в дилеммах заключенных (если нельзя опираться на наказание второго порядка) состоит в том, что наказание, основанное на обращении к равновесию повторяющейся базовой игры, при котором обе стороны мошенничают, является затратным для того, кто применяет наказание. Одним из способов снять эту проблему является стратегия, при которой индивид сам участвует в своем собственном наказании [Kandori, 1992; Ellison, 1994]. При такой стратегии индивид, обманывавший в прошлом, предположительно будет сотрудничать с тем, кто наказывает его обманом. Поэтому тот, кто наказывает, мотивирован к этому выгодностью наказания. Наказание влечет за собой получение выигрыша, связанного с мошенничеством, в то время как другие сотрудничают. Но почему мошенник участвует в своем собственном наказании, а не продолжает мошенничать? Мотивация может быть обеспечена тем, что фаза наказания представляется конечной. После участия в своем собственном наказании, продолжающемся определенное время, мошенника прощают, а стратегии игроков требуют сотрудничества с ним, словно он никогда не мошенничал. Он склоняется к участию в своем собственном наказании благодаря ожидаемым выигрышам от будущего прощения. Другие же мотивированы к участию в его наказании, поскольку они напрямую получают выгоду от такого участия, так как они мошенничают, пока он сотрудничает на этапе наказания.

Эти аналитические результаты значимы для игр без трансферабельных полезностей, т. е. в ситуациях, в которых распределение выгод от кооперации (в повторяющейся базовой игре) не может быть задано взаимодействующими индивидами. В этих играх предполагается, что соответствие случайно, т. е. индивиды не могут выбирать, с кем им взаимодействовать, и потому не могут решить, хотят ли они встретиться с тем, кто ранее мошенничал.

Грейф [Greif, 1989; 1993] рассматривает одностороннюю дилемму заключенного, в которой полезности трансферабельны, а индивиды обладают некоторым контролем над теми, с кем они взаимодействуют. Кроме того, анализ содержит допущение, что отношения между определенным купцом и агентом могут окончиться экзогенно, даже если агент был честен. В этом случае, как мы видели в главе III, существует другой способ поддержания коллективного наказания. При равновесии оплата, необходимая для поддержания честности агента, ниже, когда существует угроза коллективного наказания, чем когда существует угроза двустороннего наказания. Это так, потому что худшее наказание, которому можно подвергнуть любого игрока, всегда одно и то же – полное исключение их всех будущих взаимодействий. Но тот, кто был честен в прошлом, должен больше получить от будущих взаимодействий. Когда его отношения с нынешним купцом завершаются, он может быть нанят другим купцом, получая, таким образом, равновесную оплату. Поскольку равновесная оплата выше, чем доход агента, когда он не нанят, агент, который никогда не мошенничал в прошлом, теряет на мошенничестве больше. Однако если оплата, которую необходимо выплатить агенту, который обманывал кого-то в прошлом, выше, чем оплата, получаемая агентом, который не обманывал, у каждого купца будет стимул нанимать агента, который был в прошлом честен.

В обсуждении достоверности наказаний упускается другой важный теоретический момент, касающийся природы репутационных институтов, а именно пересмотр договоренностей взаимодействующими индивидами. Интуитивно можно принять посылку, что пересмотр договоренностей, благодаря которому игроки решают, как будет разыгрываться игра после данной истории, должен увеличивать благосостояние. Чтобы понять, почему это так, рассмотрим дилемму заключенного и вспомним о том, что наказание за мошенничество, чтобы оно могло стимулировать сотрудничество, требует перехода к равновесию в повторяющейся базовой игре, в которой совокупный выигрыш ниже, чем в случае кооперации игроков. Когда во время этой фазы наказания возможен пересмотр договоренностей, у обеих сторон есть сильный стимул оставить прошлое в прошлом и возобновить сотрудничество. Но если это известно ex ante, это уменьшает наказание за мошенничество, так что в результате исходное равновесие с сотрудничеством невозможно поддержать. Если сотрудничество будет возобновлено после мошенничества, почему не смошенничать?

Теория указывает на то, что следует уделить внимание вопросу о том, почему возможность пересмотра договоренностей с самого начала не подрывает кооперацию. Исторические исследования открывают две основные причины такого положения дел. Среди магрибцев пересмотр договоренностей не был проблемой по двум взаимосвязанным причинам. Во-первых, поскольку рынок агентов был насыщенным, т. е. в каждом торговом центре действовало много агентов и они были взаимозаменимы, следовательно, купец мог сменить агентов, не затратив на такую смену слишком много средств. Во-вторых, купец должен был платить строго большую сумму агенту, который мошенничал в прошлом, чем тому, кто никогда не мошенничал, поскольку стратегия каждого купца предполагала, что никто не наймет агента, который мошенничал в прошлом, и поскольку агентские отношения между определенным купцом и агентом могли закончиться по экзогенным причинам. Это происходило потому, что агент, который не ожидал, что в будущем его наймут другие, не ожидал и потерь будущих прибылей от работы в качестве агента. Поскольку наказание оказывалось менее значительным, следовало выплачивать более высокие премиальные, чтобы поддержать честность агента.

Купеческая гильдия отражает другой ответ на проблему пересмотра договоренностей. В этом случае проблема пересмотра договоренностей выражалась как проблема «безбилетника», определяемая тем, что некоторые купцы могли торговать с определенным правителем в период эмбарго. Максимальное наказание, которому можно было подвергнуть правителя за нарушение прав, заключалось в переходе к равновесию одноэтапной игры с отказом от торговли и нарушением прав, если какой-то купец продолжал торговать. Однако такое равновесие дает и правителю, и купцам более низкие выигрыши, чем равновесие, при котором некоторые купцы торгуют, когда их права собственности гарантированы в силу низкого объема торговли в период эмбарго. Этот низкий уровень торговли означал, что выгоды правителя, получаемые от налогообложения купцов, достаточно высоки, чтобы мотивировать его к соблюдению прав собственности из-за угрозы того, что они не станут возобновлять торговлю, если их права будут нарушены. Переход к этому равновесию, однако, подрывает суровость наказания, которое может быть применено к правителю после нарушения прав при оптимальном уровне торговли. Ответом на эту проблему стало организационное изменение, связывающее транзакцию между правителем и купцом с транзакцией между самими купцами. Организация купеческой гильдии использовала принудительную силу для наказания купцов, которые торговали в период эмбарго.