Авнер Грейф - Институты и путь к современной экономике. Уроки средневековой торговли

Это не означает, что правила предшествуют убеждениям в процессе возникновения институтов. Как подчеркивается в третьей части, нередко убеждения предшествуют правилам. Подобным образом процесс обучения и конвергенция не являются обязательными, как показывает случай выбора того, по какой стороне ехать. Наше рассуждение относится к системе правил и убеждений, которые могут быть институциализированы.

Куран [Kuran, 1995] подчеркивал, что в ситуациях, в которых институты порождают поведение, частная информация нередко подвергается искажениям. Индивиды воздерживаются от верного раскрытия информации о своих предпочтениях, учитывая информацию о предпочтениях других, раскрываемую этим поведением. Индивид имеет мотивы фальсифицировать публичное представление своих предпочтений, поскольку это наилучшая реакция на информацию, предоставляемую правилами.

Это не означает, что институты не меняются эндогенно, а люди не стремятся изменить существующее равновесие. К этому вопросу я вернусь в третьей части.

Основания для нарушения и роль нарушителей обсуждаются далее в этой главе и в третьей части.

В ситуациях, когда институты порождают поведение, индивиды являются, по-видимому, теми, кто следует правилам; они следуют правилам, связанным с их социальным положением. Марч и Олсен [March, Olsen, 1989] утверждают, что склонность людей усваивать поведение, связанное с их положением, не отражает инструментальную логику, которая задается вопросом: каков мой интерес в данной ситуации? Напротив, эта тенденция отражает «логику правильности», которая ставит вопрос: если учесть мою роль в данной ситуации, чего от меня ожидают? Марч и Олсен говорят, что индивиды ведут себя правильно из чувства социального обязательства, а не потому, что им обещана награда, и не потому, что им грозят наказанием. Подобная внутренняя мотивация является ключевым моментом, который я буду обсуждать далее, и покажу, что он легко встраивается в разрабатываемый здесь подход. Однако простая констатация того, что люди стремятся понять образ поведения, связанного с их ролями, и следовать ему, не раскрывает логику, стоящую за этим процессом.

Как замечает Кальверт [Calvert, 1995, p. 59], если «базовая игра… не выделяет каких-либо отдельных игроков, обладающих особыми возможностями или полномочиями, тогда такая ролевая дифференциация может быть выполнена только в качестве части равновесия».

В социологии институционализацией считается процесс, в котором социальные практики становятся достаточно регулярными и продолжительными, чтобы их можно было описать в качестве институтов [Abercrombie et al., 1994, p. 216; Аберкромби и др., 2004, с. 166].

Общее значение и коллективные ответы, которые становятся возможными благодаря такому значению, также обеспечивают институциональные основы государства. Великая хартия вольностей служит примером того, как институционализированные правила обеспечивают институциональные основы государства, создавая общее значение, необходимое для убеждений, что политические агенты будут коллективно реагировать на нарушение их прав правителем. Исследования этого духа современных политических систем см., напр., в: [Hardin, 1989; Prezworski, 1991; Weingast, 1995, 1997].

Если формально, в игре с полной информацией в расширенной форме обозначим P траекторию игру и определим в качестве S(P) множество всех комбинаций стратегий, для которых траектория игры равна P. Обозначим убеждения игрока i B i (S(P)), определяемые в качестве распределения вероятностей на S(P). Отметим, что возможные распределения вероятностей отличаются только весом, который приписывается ими различным вариантам поведения за пределами траектории игры. Следовательно, сосредоточение на таком распределении вероятностей передает представление о том, что игрок должен обладать убеждениями, которые порождаются наблюдением за тем, что соблюдается определенная траектория игры. Обозначим B ( s *) общие убеждения относительно того, что будет разыграна комбинация стратегий s * ∈ S ( P ). То есть Bi ( S ( P )) = = { Probs *( P ) = 1} ∀ i для s * ∈ S ( P ). Когда Ui ( si, B ( s *)) ≥ Ui ( si, B ( s *)) ∀ i и ∀ si ∈ Si (то есть, следование этой стратегии – наилучший ответ при наличии таких убеждений), тогда s * – это равновесие Нэша. Следовательно, s *( P ) – это равновесие, а связанные с ним убеждения являются самоподдерживающимися.

В своем обзоре обширной литературы по когнитивным наукам Мантзавинос [Mantzavinos, 2001] утверждает, что вряд ли мы сможем разработать подобную теорию. Канеко и Мацуи [Kaneko, Matsui, 1999], как и Аоки [Aoki, 2001], разработали индуктивную теорию игр, которая исследует, может ли чисто индивидуалистское поведение порождать регулярности поведения, когда каждый из взаимодействующих индивидов индуктивно вырабатывает свое собственное субъективное понимание ситуации.

Известно, что индивиды склонны интерпретировать данные таким образом, чтобы те подтверждали уже имеющиеся у них убеждения. В третьей части рассматриваются следствия этой склонности для институциональных изменений.

Следствия этого различия еще недостаточно хорошо разработаны в теории игр.

Субъективная теория игр [Kalai, Lehrer, 1993b, 1995] и самоподтверждающихся равновесий [Fudenberg, Levine, 1993, 2003] дает нам аналитический аппарат, подходящий как раз для такого случая. В общих чертах, в равновесии индивид может придерживаться любых убеждений относительно поведения других, которые не опровергаются наблюдаемыми следствиями реального поведения, и при этом все равно порождать поведение равновесной траектории. Эмпирический анализ такой наполовину институционализированной ситуации см. в: [De Figueiredo, Rakove, Weingast, 2001].

Такие основания изучались социологами (обзор см. в: [Wrong, 1961, 1999; Scott, 1995]). Их значимость также подчеркивалась многими известными экономистами, включая: [Becker, 1974; Беккер, 2003, с. 229–270; Arrow, 1981; Hirshleifer, 1985; Akerlof, 1986; Lal, 1998; Лал, 2007; North, 1990; Норт, 1997; Platteau, 1994; Samuelson, 1993; Sen, 1995]. Эволюционные модели происхождения социальных и нормативных склонностей восходят к работам Уилсона [Wilson, 1975]. Более современные исследования в этом направлении см. в: [Güth, Yaari, 1992; Güth, 1992; Bowles, Gintis, 1998; Huck, Oechssler, 1999; Bester, Güth, 1998; Kockesen, Ok, Sethil, 2000a, 2000b; Ely, Yilankaya, 1997; Dekel, Fudenberge, Levine, 1999]. Обзоры и некоторые работы см. в: [Field, 2002; Gintis, 2000]. Некоторые эволюционные модели [Kandori, 2003] ставят под сомнение долгосрочную устойчивость нормативного поведения, указывая на то, что оно тяготеет к вырождению.