Джоан Хэ - Наследница журавля

Хэсина шумно выдохнула, сдерживая смех.

– Я… я сказал что-то не то?

Ты постоянно говоришь что-то не то. Доброта Жоу каждый раз напоминала ей о предательстве отца, а ей совершенно не хотелось об этом думать.

Хэсина не ответила и вместо этого протянула ему раскрытую ладонь. Жоу насыпал на нее семян, и они ковром укрыли ее, спрятав линии. Потом он сжал пальцы и бросил оставшиеся семена в воду. Через мгновение Хэсина последовала его примеру, и вместе они ждали, пока подплывут карпы. Когда семена закончились и у них больше не осталось повода сидеть возле пруда, Хэсине было почти что жаль.

Они повернулись друг к другу лицом, и тишина снова сковала пространство между ними. Листья ивы уже начали темнеть, и на голову Жоу упала сережка. Хэсина инстинктивно потянулась, чтобы стряхнуть ее, и вдруг вспомнила непослушный вихор на лбу Санцзиня. Ее рука опустилась.

– Вы любите хурму? – выпалил Жоу.

– Д-да.

– Может быть… вы как-нибудь зайдете к нам? Хурма как раз созрела, и… Я-то ее не люблю, а вот мама очень любит, и она говорит, что сейчас – самый сезон. И… мама хочет с вами встретиться. Уже давно.

Хэсине хотелось бы знать, насколько давно. Она от всей души надеялась, что не с той поры, когда она шпионила за супругой Фэй, прячась в кустах. Иначе она ни за что не пойдет, а не то сгорит от стыда.

– Спасибо за приглашение, я буду иметь его в виду. Пожалуйста, передай матери мои наилучшие пожелания. И… – Хэсина опустила взгляд на мшистый камень, лежавший у ее ног, постаралась успокоиться, а потом посмотрела Жоу в глаза. – И еще передай ей мои извинения.

В ответ Жоу робко улыбнулся.

Хэсина провожала его взглядом, наблюдая, как в лучах заходящего солнца его ханьфу меняет цвет с бледно-голубого на нежно-кремовый, и вдруг ощутила прилив решимости. Она пока еще не могла заставить себя называть Жоу братом, но это не имело значения. Она защитит его. Она защитит супругу Фэй. Она защитит всех невинных людей, которых мог затронуть этот суд. Для этого она выяснит правду о смерти отца сама.

Флакончик с благовониями.

Книга.

Бронзовый кубок.

Сложенный костюм посыльного.

Хэсина взглянула на вещи отца, и у нее защемило сердце. Раз она искала следы яда, было бы логично начать с кубка – если бы она только знала, что именно ей делать. Она словно качалась на волнах в неизведанном море, и перед ней открывались тысячи возможных направлений.

Только сейчас она поняла, что ее ожидало, начни она собственное расследование. Она будет сражаться против суда. Она будет сражаться против тех, кто хочет начать войну. Она будет сражаться против убийцы короля.

Она вспомнила слова Акиры. Действительно было интересно посмотреть, чем все это закончится.

Встряхнув головой, она закрыла ларец и вдруг схватилась за крышку: у нее появилась мысль, и эта мысль заполняла ее сознание, разливаясь, как чернильное пятно.

Акира .

Он так умело снял обвинение с супруги Фэй, что она почти забыла, кем он являлся. Он был заключенным. Заключенным с прутом, которому было предначертано помочь ей выяснить правду.

Хэсина поднялась на ноги и, ощущая головокружение, пошла в ту часть дворца, где жили слуги. На время судебного слушания представителям полагалось оставаться там.

Акира сидел на полу своей бедно обставленной комнаты, игнорируя стул. Рядом с ним лежала стопка медицинских томов, но не они занимали его внимание. Он сосредоточенно обтачивал резаком прут. Хэсина не заметила, чтобы его деятельность приносила какие-то плоды, – если не считать опилок, которыми было усеяно все вокруг. Хэсина откашлялась, и движения Акиры замедлились.

– Я… я хотела кое-что тебе показать. – Она не собиралась заикаться перед Акирой, но рядом с ним все постоянно шло не по плану. Как Хэсине полагалось говорить со своим представителем? Как с равным? Как с простым горожанином? Как со слугой? Как с другом?

Нужно было учиться отдавать ему приказы. Вроде бы обычно королевы поступали именно так.

– Пойдем, – со вздохом проговорила она. – Ты переезжаешь в другую комнату. Собирай вещи.

Акира взял свой прут и пошел по коридору вслед за Хэсиной. Они миновали две двери и остановились перед третьей. Хэсина отперла ее и пригласила Акиру зайти. Он остался стоять на пороге.

Эту комнату недавно освободила старшая горничная. Ходили слухи, что ее поймали с поличным, когда она была со своим женихом – дворцовым слугам запрещалось заводить семьи. Обычно Хэсина узнавала о придворных сплетнях с опозданием на два месяца, но эта горничная была особенной.

Точнее, ее комната была особенной. В глаза сразу же бросались декоративные детали. Столик украшали изящно вырезанные цветущие ветви, а диван – клубящиеся облака. На лакированной спинке кровати были высечены изображения обезьянок, сжимающих в лапках персики.

Акира наконец переступил через порог.

– Это немного… чересчур, – произнес он, принюхиваясь.

Хэсина тоже так думала. Но она привела его сюда не ради роскоши. Она решительно направилась к дальней стене.

– Ты еще не видел самого главного.

Она приподняла парчовый гобелен и стукнула кулаком по панели из сандалового дерева, которая за ним скрывалась. Панель отошла назад, открывая проход в один из тайных коридоров, соединявших внешнюю часть дворца с внутренними покоями.

Так вышло, что он вел прямо в ее комнаты.

Хэсина с Акирой молча смотрели на позолоченные стены коридора. Он был построен в былую эпоху. Вероятно, когда-то им пользовались императрицы: негодуя из-за растущих гаремов своих мужей, они находили себе любовников среди слуг.

У Хэсины вспыхнули щеки. Кем бы ни приходился ей Акира, он точно не был ее любовником. Скорее его стоило назвать незнакомцем – она ведь практически ничего о нем не знала. Ей было известно лишь одно.

– Я собираюсь выяснить, кто убил отца. – Она повернулась к Акире лицом. – И мне понадобится твоя помощь.

Он почесал голову.

– Я думал, что уже помогаю вам.

И да, и нет. Хэсина ожидала, что расследование будет честным, а суд – справедливым. Вместо этого им приходилось бороться с обманом. Благодаря своей победе они спасли невинного человека, но ни на шаг не приблизились к тому, чтобы выяснить правду.

Акира опустился на пол рядом с кроватью и продолжил обтачивать свой прут.

– Вот и началось.

– Что?

– Ваше прощание с идеализмом.

Она негодующе втянула в легкие воздух.

– Тебе действительно просто-напросто хочется насладиться зрелищем?