Майкл Салливан - Роза и шип

– Это нечестно.

– Ты ведь сама сказала, что тебе почти тринадцать – почти женщина, верно? Следовательно, пора понять, что значит быть женщиной. Честность не имеет к этому ни малейшего отношения. Ты делаешь реверансы, подчиняешься, улыбаешься и держишь рот закрытым.

– Но ты этого не делаешь. Вы с отцом…

– Мне повезло. Твой отец… в общем, он очень добр, однако я знаю, как следует себя вести, когда его голос переходит в рычание. Ты тоже этому научишься, и сегодняшний урок – хорошая тренировка на будущее.

– В таком случае я никогда не выйду замуж.

– Это решать не тебе.

– А следовало бы мне.

– Ты и твои «следовало бы»! Ты превращаешься не в женщину, Ариста. Ты превращаешься в капризное дитя. А теперь иди в постель.

Королева развернулась и вышла в коридор, хлопнув дверью сильнее, чем требовалось. Мгновение постояла выпрямившись, стиснув кулаки и зубы.

– Упряма, драчлива, не готова смириться с неизбежным, – пробормотала она.

Хилфред засомневался, к нему ли обращалась королева. Иногда аристократы говорили сами с собой. Ему стало неловко. Если королева обращалась к нему, он должен ответить – иначе она может обидеться, чего ему совершенно не хотелось: в подобном состоянии она вряд ли проявит по отношению к нему такую же мягкость и снисходительность, какую проявляла к дочери.

– Как и ее отец, – осмелился сказать он.

Королева Анна кивнула, не взглянув на Хилфреда. Затем повернулась к двери.

– За это я ее и люблю.

– Вас проводить обратно на праздник, ваше величество?

– М-м? – Она подняла глаза. – Нет, с меня достаточно веселья на эту ночь. Я уложу Аристу и сама лягу. До утра мне твои услуги не потребуются. Благодарю.

– В таком случае, я прощаюсь. – Он церемонно поклонился. – Доброй ночи, ваше величество.

– Доброй ночи, сержант, и спасибо.

Королева посмотрела на дверь в спальню дочери, вздохнула и снова вошла внутрь.

Ричард остался в коридоре один.

Ему казалось, что глупости принцессы никогда не кончатся. В любой другой день он мог бы ускользнуть, но от праздника была как польза, так и вред. Если бы только Рубен рассказал ему о Розе раньше.

Ричарду требовалось поговорить с епископом; ему требовались указания. Король внизу, напивается с графом Пикерингом. В безопасности в собственном замке, с Берни и Мэлом в качестве телохранителей. Королева и принцесса удалились в свои покои, и тревожиться стоило лишь о принце. Нора всегда укладывала мальчишку в кровать первым, но не помешает проверить кухни. Алрик и Пикеринги имели привычку удирать вниз и играть в карты со старшими оруженосцами.

Однако где Сальдур?

В последний раз он видел епископа вместе с Амратом в часовне. Поскольку она располагалась на пути к лестнице, туда следовало заглянуть. Хилфред остановился перед дверью в часовню, протянул руку, чтобы постучать, но замер, услышав знакомые голоса.

– …потому что я тревожился, – объяснял епископ Сальдур.

– Но почему вы там оказались? – Отрывистый, обвинительный голос лорда Эксетера ни с чем нельзя было перепутать.

– А разве епископу запрещено быть в дружеских отношениях с замковой стражей? Я немедленно попрошу прощения у короля, если случайно нарушил какое-то правило этикета, но уверяю вас, я не знал о подобных ограничениях.

– Дело не в протоколе. Просто это странно. Сержант Барнс сказал, что видел вас на ступенях башни. Что церковнослужителю делать в башне посреди ночи? Что вы там делали?

– Король приказал, чтобы я отчитывался о моем местонахождении в замке? Или меня подозревают в совершении преступления, о котором я не слышал?

– Почему вы отказываетесь отвечать на столь простой вопрос?

Короткая пауза.

– Той ночью я только что вернулся из путешествия в Эрванон и явился в замок, чтобы встретиться с королем, однако он был занят, и меня попросили подождать. Мне нечем было заняться, а я никогда не наслаждался видом с высокой башни и потому решил подняться на нее. Мне полезна физическая нагрузка. В моем возрасте ее не хватает. Я выглянул в окно, однако в темноте почти ничего не увидел. – Сальдур усмехнулся. – Полагаю, я мог бы это предугадать, но не предугадал. По пути вниз я встретил целый взвод солдат, поднимавшихся по лестнице. Мне стало любопытно, что такое количество людей делает в башне. Оказалось, это праздник в честь капитана. У них имелся бочонок эля и поднос с мясом и сыром. Поскольку я не успел перекусить и по-прежнему ждал короля, я остался.

– А когда обнаружилось, что девушка пропала, почему вы так настаивали, чтобы капитан Лоренс поднял тревогу?

– Я беспокоился за короля. Она могла оказаться кем угодно. Женщина, которая продает свое тело, способна на все. Что, если она принесла кинжал и планировала перерезать королю горло?

– Это всего лишь девчонка, безграмотная шлюха из Медфордского дома. Думаете, я поверю, будто вы боялись, что она проберется к королю с мясницким тесаком? И даже если проберется, будет всерьез угрожать его жизни?

– Я находился в комнате с десятком замковых стражников, которые признались, что нарушили правила и провели внутрь девчонку, а потом каким-то образом упустили ее. В отличие от вас, у меня их способность защитить короля вызывала сомнения. Я думал, что уж вы-то со мной согласитесь и примете мою сторону.

– Вашу сторону? – язвительно спросил Эксетер. – Знаете, что я думаю, епископ? Я думаю, вы и ваша сторона ничего так не желают, как покончить с монархией. Я также думаю, что башня эта весьма уединенная, хотя и является частью королевской резиденции. Лестница длинная, наверху холодно, и, говорят, там водятся призраки. Чудесное заброшенное, но близкое место, чтобы плести интриги против короля. Я думаю, вы побывали там – перед праздником – не для того, чтобы наслаждаться видами, а для того, чтобы злоумышлять с кем-то еще. Ходят слухи, что в ночь перед смертью Уэйнрайта в башне видели свет. Возможно, у вас вошло в привычку там встречаться, и, столкнувшись с несущимися по ступеням королевскими солдатами, вы встревожились. И не зря. В гардеробе пряталась женщина. Была ли она там во время вашей встречи? Подслушала ли вашу с заговорщиками беседу? Вам требовалось это выяснить. Вот почему вы подняли тревогу. Вы хотели найти ее и перерезать ей горло.

– Мальчик мой, это весьма затейливая история, и очень изобретательная. Но зачем рассказывать ее мне? Уверен, вы сочинили эту речь, чтобы вызвать у короля, или хотя бы канцлера, недоверие ко мне – и, осмелюсь сказать, отвлечь внимание от вас. Мы оба знаем, что это вы злоумышляете против короля и вы столь отчаянно ищете девушку. Не вы ли подстроили все так, чтобы Барнс провел ее внутрь? Поэтому вы его убили? Чтобы он не сказал правду? Видите ли, бросаться обвинениями легко – но они абсолютно ничего не стоят. Я-то знаю, я пытался убедить короля. Он не захотел меня слушать. Ему подавай факты, не предположения. А теперь, если только вы не собираетесь меня арестовать, я возвращаюсь в собор. Я слишком стар для праздников.