Майкл Салливан - Роза и шип

Ричард постучал в дверь.

– Кто там? – крикнул Эксетер. – Что вам нужно?

– Ричард Хилфред. Я пришел к епископу.

– Ну конечно, входите, Хилфред, – ответил Сальдур.

– А разве вы не охраняете короля? – осведомился Эксетер.

– Этим вечером меня приставили к королеве, ваше превосходительство, и она только что отпустила меня.

– Что-нибудь еще, констебль? – спросил Сальдур.

– Я отыщу девчонку, – сказал ему Эксетер. – Я отыщу Розу, и тогда, надо полагать, у нас с вами состоится еще одна, совсем другая беседа.

Он оттолкнул Ричарда и понесся по коридору к лестнице.

– Входи, Ричард. Чем я могу тебе помочь?

Ричард закрыл дверь, но все равно боялся, что их услышат. В конце концов, он же подслушал предыдущий разговор в часовне.

– Я нашел Розу, – тихо проговорил он.

Они быстро шагали по неуютно узкому коридору. Ричард шел первым, высоко держа фонарь и освещая путь епископу, который, очевидно, впервые оказался в темнице. Звуки праздника почти не долетали сюда и казались неразборчивой, приглушенной смесью разговоров, смеха и музыки. У последней камеры Ричард достал ключ, который дал ему сын.

– Рубен? – позвала девушка, когда он открыл дверь.

– Нет, – ответил Ричард, входя и поднимая фонарь, чтобы осветить съежившуюся у дальней стены Розу. – Я отец Рубена. Он прислал меня, а я захватил епископа Сальдура, который хочет задать тебе несколько вопросов.

Они вошли в камеру с рассыпанной по полу соломой, и епископ пренебрежительно кивнул девушке.

– Ты была прошлой ночью в высокой башне?

Роза кивнула, кутаясь в одеяло.

Ричард порадовался, что она совершенно не похожа на его Розу. Намного младше, возраста Рубена, с круглым, наивным лицом.

– Сержант Хилфред говорит, ты подслушала разговор двух мужчин. Что ты слышала?

– Они обсуждали убийство короля.

– Кто это был?

– Не знаю, сэр.

Сальдур подошел ближе.

– Ты уверена? Это очень важно.

– Они не называли имен.

Он сделал еще один шаг.

– Точно?

Съежившаяся в соломе Роза выглядела смертельно напуганной.

– Я… ах да… без имен, но один назвал другого «ваша милость».

– Что-нибудь еще?

Она помедлила. Ричард видел, как она пытается придумать хоть что-нибудь, лишь бы умилостивить возвышавшегося над ней епископа.

– Да… да! Они назвали имя Клэр .

– Клэр? – не отступал Сальдур.

– Я слышала… – Роза посмотрела на Ричарда, затем в пол. Ее взгляд задумчиво блуждал, она пыталась вспомнить. – Да! Они сказали: как жаль, что Клэр пришлось умереть. Она узнала, кто убил канцлера. – Роза быстро закивала, и с ее волос посыпались соломинки.

– Они сказали, кто это был?

Роза снова задумалась, на ее лице отразилось разочарование.

– Нет.

– Ты сможешь узнать эти голоса, если вновь их услышишь?

Снова пауза. Роза посмотрела на мужчин и тихим, жалким голосом ответила:

– Я не знаю.

Сальдур еще мгновение вглядывался в девушку, потом вышел. Ричард последовал за ним. Они миновали пустой коридор с камерами, затем его преосвященство остановился и очень тихо спросил:

– Кто еще знает, что она здесь?

– Никто, только мой сын.

– Твой сын?

– Рубен. Сегодня его первое дежурство у ворот.

– Он сейчас дежурит?

– Да.

Сальдур улыбнулся.

– Превосходно. Ты должен вывести Розу из замка. Сделай это сейчас, пока Эксетер не нашел ее. Позаботься о ней. Найди безопасное место – где никто не станет искать. Затем немедленно возвращайся, сегодня мне понадобится твоя помощь. Судьба королевства – в наших руках.

Рубен начинал понимать, почему его опоздание вызвало недовольство Бэйла. Стоять на одном месте оказалось труднее, чем колоть дрова, и намного труднее, чем чистить лошадей. Долгие часы не происходило ничего примечательного, а ночь выдалась холодной.

– Из-за чего вышла стычка на этот раз? – спросил Гришем.

Напарником Рубена был седой ветеран, который всегда его пугал. Гришем обладал скрипучим голосом, косматыми бровями и вечно щетинистым подбородком. Рубена это интриговало: насколько он знал, старик никогда не брился, но и борода у него не росла.

– Какая стычка?

Рубен удивился, что Гришем завел с ним беседу. Он редко говорил, но, возможно, от скуки никто не защищен.

– Между тобой и отцом, сегодня утром. Я слышал, как ты опять врезался в дверь. Разбудил меня.

– Простите. – Рубен не стал развивать тему, решив, что Гришем просто хотел пожаловаться.

– Ну? Так в чем было дело?

Рубен в замешательстве посмотрел на старого солдата. «Он действительно хочет знать?» Может, надев форму, Рубен стал другим не только в глазах запертых в темнице девчонок.

– Ему не понравилось, что я был с принцем и его друзьями.

– Точно. Я об этом слышал. Повезло, что вы вернулись более-менее вовремя. Они собирались отправить отряд на поиски. Если бы это произошло, тебе пришлось бы отвечать не только перед отцом.

– А что мне оставалось делать? Когда принц просит поехать с ним, нельзя сказать ему «нет».

– Мне плевать, что ты сделал и почему. Просто интересовался, с чего Ричард колотил тебя головой об дверь.

– Он пил, – сказал Рубен, сам не зная зачем. Отец много раз бил его трезвым, и Гришему это было известно.

Старый стражник посмотрел через мост на очередь из карет, на которых по-прежнему горели лампы, и почесал щетинистый подбородок. Он часто это делал.

– Знаешь, он неплохой парень, твой отец. Просто жесткий. Мир сделал его таким, как и всех нас, так или иначе. Он только пытается закалить тебя, чтобы ты нарастил шкуру и не истек кровью до смерти. Понимаешь, о чем я? Это выживание. Мир – поганое место, дружок. Дай ему шанс, и он тебя прикончит, причем необязательно клинком или кашлем. Знаешь, неспроста мужчины предпочитают погибнуть в битве. Иногда остаться в живых – намного хуже. Баловством крепкого сына не вырастишь. Для этого нужно бить его головой об дверь.

Гришем никогда еще не был столь многословен с Рубеном. Тот решил испытать удачу и воспользоваться его настроением.

– Вы знали мою мать?

– А как же, мы все ее знали. – Гришем осекся и быстро добавил: – Не в том смысле. Она не была… ну… такой, как говорят. Она была хорошей девушкой, милой. – Он помолчал. – Может, дело и в этом. Он не хочет, чтобы ты был таким, как она.

– Каким?

– Слабым.

– Потому что она убила себя?

– Некоторые люди… у них совсем нет панциря. Роза Рубен была такой. Ты мог прочесть ее мысли, просто взглянув на нее. Она все тебе выкладывала – не знала, что такое тайна. Если была несчастна – плакала. Если счастлива – улыбалась.

– А если ее сердце было разбито?

– Вижу, ты понял суть.

Двери замка распахнулись, выпустив луч света и две фигуры. Одна куталась в одеяло. Даже на расстоянии Рубен узнал свою Розу и отца, которые быстро пересекли двор и подошли к воротам.