Майкл Салливан - Роза и шип

В гостиную вошла Этта с наполненным водой тазиком из бело-голубого фарфора и перекинутым через плечо полотенцем. Она торопилась. Смерть Розы всполошила всех. Казалось, нужно спешить, нужно действовать быстро, хотя на самом деле уже ничего нельзя было сделать. Этта усадила Адриана на стул, опустилась на колени и начала мыть его лицо и руки.

Адриан ее почти не замечал. Его мысли были далеко – носились взад-вперед по Кривой улице и отходившим от нее переулкам, пытаясь уловить смысл. «Я пропустил их, когда пошел напрямик? Если бы я побежал за ними, удалось бы мне предотвратить это?»

Он вспомнил, что у ворот сержант сказал, будто Эксетер пытается убить Розу, однако шериф, которого они встретили, приказал помощнику отвести ее к лорду Эксетеру, а не убить.

«Я веду ее домой», – сказал сержант стражникам, но, похоже, даже не знал про Медфордский дом, и помощь Адриана ему не понравилась. Почему? Возможно, он не собирался вести ее домой. Возможно, лишь искал достаточно темный переулок.

Гвен забрала у Этты полотенце.

– Спасибо. Я сама этим займусь.

Этта кивнула, и, когда она уходила, Гвен жестом попросила ее закрыть дверь.

– Не нужно меня мыть, – сказал Адриан, отбирая полотенце у Гвен, которая села напротив него.

– Нет, нужно. Мне нужно, чтобы у тебя были чистые руки.

Гвен всматривалась в него с выражением, которое Адриан не мог прочесть, – быть может, страхом или тревогой, но также жадным предвкушением. Глядя на это еще недавно прекрасное лицо, он пожалел, что не остался с Ройсом. Хотя бы посмотреть.

– Я хочу попросить об одолжении, очень личном одолжении, – произнесла она серьезным тоном. Облизнула распухшие губы и убрала волосы с лица. – Мне нужно, чтобы ты дал мне свою руку. Я хочу прочесть твою ладонь.

– Что? Как гадалка?

– Да, именно.

В Калисе занимались такими вещами. Их города кишели хиромантами и прорицателями, читавшими будущее по костям и хрустальным шарам. Адриан никогда об этом не задумывался. Он считал, что гадалки говорят туманные вещи, которые можно применить к кому угодно, однако некоторые его знакомые свято им верили.

– Точно. Ты ведь калианка.

Она кивнула.

– Странный момент для предсказаний, тебе не кажется? Мы…

– Пожалуйста.

Казалось, Гвен, всегда такая спокойная и сочувствующая, была в отчаянии. При виде ее избитого лица сердце Адриана дрогнуло.

Он протянул руку.

Гвен схватила его пальцы. Она выглядела напуганной. Он чувствовал, как дрожит ее рука. Она перевернула его руку, расправила и вгляделась в ладонь.

Адриан ждал. На лице Гвен сменялись эмоции: страх, любопытство, изумление, радость, снова тревога. Ее глаза вновь наполнились слезами. Она выпустила его ладонь, закрыла лицо и всхлипнула.

– Что такое?

Он потянулся к ней, и, к его изумлению, она обхватила его шею здоровой рукой и крепко к нему прижалась.

Несколько минут спустя Гвен расслабилась и отпустила Адриана.

– Ты в порядке? – спросил он.

Она кивнула, вытирая глаза. Он ждал долго, очень долго, но Гвен молчала.

– Ничего не хочешь мне сказать?

На одно ужасное, эгоистичное мгновение Адриан представил, как она произносит что-нибудь вроде: «Я с первой нашей встречи хотела признаться тебе, что влюблена вовсе не в Ройса…» И что он на это ответит? Он знал, что хотел бы ответить. Он был очарован ею так же, как и Ройс, но знал, что предать друга будет не просто неправильно или жестоко – это будет смертельно.

Гвен покачала головой, и слабое колыхание черных волос заставило Адриана почувствовать разочарование и облегчение. Вероятно, ее тревога не имела отношения к нему или…

«Ройс!»

Адриан встал.

– Я должен помочь Ройсу.

– Да… да, должен… а он должен помочь тебе.

Дворянская площадь была пуста – слишком поздно для разносчиков, слишком рано для разъезжающихся с торжества гостей. Огни не горели. Ройс остановил экипаж посреди площади, возле фонтана с каменной статуей короля на вставшей на дыбы лошади. Те немногие, что сидели по домам, предпочли не вмешиваться.

Ройс крепко привязал констебля к статуе: одно запястье – к лошадиной шее, другое – к вскинутому хвосту; шея констебля вытянулась, удерживаемая веревкой, которая обвивала королевскую голову. Широко расставленные лодыжки были привязаны к копытам и не касались земли. Тело его превосходительства висело в нескольких футах над чашей огромного фонтана, где бурлила вода.

Ройс прошелся по кромке чаши, оценивая свою работу. Он избавился от слишком большой куртки и шляпы возницы и надел свой плащ с капюшоном, который развевался и хлопал на ветру.

– Ты не знаешь, что творишь! – крикнул лорд Эксетер немного придушенным из-за петли на шее голосом.

– Вообще-то я думаю, что потрудился на славу. Но не волнуйся, я еще не закончил. Остались последние штрихи. – Ройс открыл сумку, которая стояла на сиденье возницы, и достал связку свечей. – Хочу, чтобы все видели тебя по пути домой.

– Кто ты такой?

Он постоянно задавал этот вопрос, и Ройс с удовольствием не отвечал на него, однако дело близилось к завершению, и пришла пора побеседовать.

– Ты помнишь, как прошлой ночью явился в бордель в Нижнем квартале?

Ройс вскарабкался на статую и пристроил зажженную свечу на поднятое лошадиное колено.

– Да, и что?

– Помнишь, как говорил с молодой женщиной по имени Гвен ДеЛэнси, владелицей этого заведения?

– Разумеется.

– А помнишь, как избил ее, когда она не смогла ответить на твои вопросы?

– Так вот из-за чего все это? – Эксетер фыркнул, что разозлило Ройса.

– Поводов для смеха нет.

Вместо того чтобы водрузить свечу на корону короля, он быстрым движением кинжала отхватил указательный палец на правой руке Эксетера.

Констебль закричал, кровь закапала в воду фонтана.

Ройс зажег новую свечу и опять влез на статую.

– Гвен – особенный человек. Она добрая и хорошая – в отличие от меня. Но я думаю, она страдает всю свою жизнь. Страдает по вине людей вроде тебя, и Рэйнора Гру, и того моряка, что тянет сети на «Леди Банши». Вы все решили, что шлюх можно бить безнаказанно. Вы ошиблись.

Ройс установил очередную свечу и спустился вниз.

– Тебя привяжут к лошадиному хвосту, протащат через весь город и четвертуют!

– Вряд ли, – ухмыльнулся Ройс.

– Нападение на меня карается смертью!

Ройс посмотрел на обрубок пальца констебля, из которого часто капала кровь.

– Думаю, ты потерял не так много крови, чтобы страдать от галлюцинаций. Очевидно, ты что-то напутал. Я не нападаю на тебя. Я тебя убиваю.

Он вновь достал кинжал и без особых усилий, словно резал жесткое мясо, отсек второй палец на правой руке Эксетера. Тот снова заорал, забился в веревках и в конце концов затих, трясясь от ужаса.