Робин Хобб - Волшебный корабль

– Он тебя… изнасиловал?! – в ужасе выдохнул Брэшен.

Альтия подавила странный смешок.

– Нет. Никакого насилия. Зачем насиловать, если я и так была в него влюблена по уши и считала, что все делаю правильно. Я сама с ним пошла и старалась… не дергаться. Он даже груб со мной не был… но оттрахал как следует. Весьма даже как следует. А я понятия не имела, что люди при этом чувствуют, ну и думала, что все как надо, что именно так оно и бывает. А потом он очаровательно мне улыбнулся и говорит: «Надеюсь, ты это до самой смерти запомнишь, Альтия. Я вот точно запомню». – Она перевела дух. – Ушел в кубрик и вернулся со своим сундучком. И ушел с корабля. Навсегда. Я его никогда больше не видела. – Она надолго умолкла. Но все же докончила: – Я все смотрела на берег и ждала, чтобы он появился. А через два дня, когда мы вышли в море, выяснила, что папа его, оказывается, уволил сразу по прибытии в Лисс.

– Вот, значит, как… – простонал Брэшен. – Это он, значит, отцу твоему таким образом отомстил?

Альтия ответила не сразу.

– Я никогда на это таким образом не смотрела… Думала, что это с его стороны была просто очередная дерзкая выходка. Он же знал, что не попадется. – И заставила себя спросить: – А ты правда думаешь, что это была месть?

– А то что же еще? – Тихий голос Брэшена стал зловещим. – Честно, давно уже я про подобную подлость не слыхивал. Дейвон, значит. – И приговорил: – Увижу – убью.

Прозвучало это устрашающе искренне.

– Но самое-то худшее было потом, – сказала Альтия. – Недели через две мы возвратились в Удачный. К тому времени я была убеждена, что беременна. Ну то есть просто уверена. К отцу я подойти не посмела. К матери тоже. Дай, думаю, расскажу сестричке Кефрии, она ведь замужем, она мне подскажет, что делать! Я взяла с нее страшную клятву молчать – и все рассказала…

И она передвинула во рту циндин, оставивший-таки ожог. Вкуса уже почти не чувствовалось.

– И что Кефрия? – спросил Брэшен. Похоже, ему действительно хотелось узнать, чем кончилось дело.

– А что Кефрия… Ударилась в слезы. Сказала мне, что я теперь пропащая навсегда. Падшая женщина. Шлюха-потаскуха подзаборная. Пятно ходячее на чести семьи. Разговаривать со мной перестала… А дня через четыре у меня начались месячные – точно в срок. Я застала Кефрию наедине и сказала ей. И еще, что, если она вздумает когда-нибудь рассказать папе с мамой, я буду отпираться и назову ее лгуньей. На самом деле мне было страшно до ужаса. Она мне такого наговорила, что я не сомневалась: если узнают, они меня из дому вышвырнут и никогда больше не будут любить.

– А она разве не поклялась молчать?

– Я не надеялась, что она сдержит слово. Кайлу-то она к тому времени точно уже проболталась – судя по тому, как он начал обращаться со мной. Но она не стала орать на меня, нет. Просто сунула мне вот это кольцо – для пупка. Сказала, что оно меня предохранит и от беременности, и от скверной болезни. Что хотя бы от этого я обязана уберечь фамильную честь. – Альтия почесала шею, потом задела только что зашитую рану и вздрогнула. – Ты же понимаешь, прежней близости между нами никогда уже не было. Мы не ссорились в открытую, но больше ради того, чтобы родители с расспросами не пристали… В общем, худшее лето в моей жизни. Предательство на предательстве…

– Ну а потом… ты, верно, время от времени баловалась с мужчинами?

Надо было ей предугадать, что ему обязательно захочется это знать. Мужчинам это было почему-то так важно. Она передернула плечами. Взялась говорить правду, так говори до конца.

– Ага. Время от времени. Не так чтобы часто… На самом деле всего дважды. Начало мне, понимаешь, казаться, будто что-то вышло не так. Я же слушала, о чем на «Проказнице» болтают матросы. И постепенно сообразила, что люди от этого вроде как даже удовольствие получают. А я в тот раз – никакого. Тяжело, больно, мокро – и все. Так что собралась я с духом и попробовала еще парочку раз. С разными мужчинами. Ну… было неплохо.

Брэшен поднял голову и заглянул ей в глаза.

– То, как у нас с тобой было… это ты называешь «неплохо»?

И ей пришлось выдавить еще одно нелегкое признание. Ей показалось даже, будто она добровольно отдает кому-то оружие.

– У нас… нет, не «неплохо», а так, как должно быть по-настоящему. И я такого раньше никогда не испытывала. – Его глаза опять засветились нежностью, которой она попросту не могла вынести. И Альтия предпочла обидеть его: – Это все, наверное, из-за циндина. – Она отыскала во рту крохотную его толику, не успевшую растаять. И пожаловалась: – Я рот обожгла.

– Циндин так циндин, – согласился Брэшен. – Я слыхал, как он иногда влияет на женщин. Женщины, правда, его стараются поменьше употреблять, потому что он… может вызвать месячные не вовремя.

Смутился и замолчал.

– Уж кто бы мне объяснял! – буркнула Альтия.

Брэшен больше не удерживал ее подле себя. Действие циндина кончалось, и она чувствовала себя вконец разбитой и сонной. Зато в голове опять начало противно стучать. Нет, надо вставать. Натягивать волглую одежду, идти на холод… Ох! Еще минуточку. Еще минуточку… Сейчас она уйдет… обратно в свое одиночество.

– Пойду я, – выговорила она. – Если нас тут застанут…

– Ага, – сказал он.

Но не пошевелился. Лишь провел рукой по ее телу, и там, где скользила его ладонь, кожа сама собой наполнялась трепетом.

– Брэшен… мы оба знаем, что больше нельзя…

– Да. Да. Нельзя… – Он выдохнул эти слова ей в шею и начал медленно целовать ее тело. – И больше этого не случится. Никогда. Никогда… после еще одного самого-пресамого последнего раза…

Роника со вздохом оторвалась от лежавшего перед нею гроссбуха:

– Да? Что такое?..

Рэйч ответила, беспокойно переминаясь:

– Там… Дейла Трелл ждет в гостиной.

Роника подняла брови:

– Ждет? Почему?

Дейла обыкновенно забегала к ним без всяких церемоний. Они с Малтой вот уже года два числились лучшими подругами, так что все формальности между двумя девочками давно отпали.

Рэйч покосилась на дверь:

– Там с нею ее старший брат, Сервин Трелл.

Роника невольно нахмурилась.

– Ну что ж, я приму его. Только не здесь. Проводи его в утреннюю комнату. Он не сказал тебе, зачем пожаловал?

Рэйч прикусила губу.

– Как выговорить-то, госпожа… Он сказал – он к Малте с визитом. Вместе с сестрой.

– Что?! – Роника подскочила, словно укушенная.

– Я, – сказала Рэйч, – с вашими обычаями еще не настолько знакома… В этой части, по крайней мере. Но мне показалось, что… так не подобает. Поэтому я и попросила их обождать в гостиной. – Ей было явно не по себе. – Я надеюсь, я не навлекла никакой… неловкости…

– Не волнуйся, – ответила Роника решительно. – Если кто что и навлек, так только сама Малта. Но и юному Треллу следовало бы явить побольше хороших манер… Значит, говоришь, они в гостиной сидят?