Робин Хобб - Волшебный корабль

– Схватить его и притащить сюда, – раздосадованно приказал Са’Адар своим «расписным».

– Только троньте его – и умрут все! – Голос Проказницы больше не был голоском перепуганной девочки, это говорила могучая властная женщина, оскорбленная в лучших чувствах. Даже стоя на якоре, даже связанная с «Мариеттой» абордажными канатами, она умудрилась весьма ощутимо накрениться. – Горе усомнившимся!!! – взревела она. – Вы насквозь пропитали меня своей мерзостью – я не жаловалась! Вы залили мои палубы кровью, испоганили их кровью и смертью, которые я всегда теперь буду в себе носить, – я ни разу вас не ослушалась! Но посмейте тронуть Уинтроу – и моя месть не будет знать удержу, пока вы все не умрете!!!

Крен опасно нарастал, крен, противостоять которому пришвартованная «Мариетта» уже не могла. Жалобно заскрипели канаты… С точки зрения Уинтроу, самое скверное было то, что державшиеся в отдалении змеи дружно забили могучими хвостами, вопросительно трубя. Жуткие головы раскачивались туда и сюда, пасти щерились, словно в предвкушении поживы. Самая маленькая змея вдруг бесстрашно кинулась вперед – и налетела на белого змея, который истошно завизжал и принялся отбиваться, лязгая бесчисленными зубами. На палубе «Проказницы» поднялся испуганный крик: рабы отхлынули от бортов, шарахнулись с носовой палубы, сбиваясь в плотное стадо. Уинтроу понял по вопрошающим голосам – очень не многие из них понимали, что вообще происходит.

И в это время от группы пиратов отделилась женщина. Она стремглав промчалась по палубе и в несколько прыжков взлетела на бак. Таких женщин, как эта, Уинтроу еще не видал. Она была высокая и худая, с коротко остриженными волосами. Роскошные ткани ее юбок и свободной рубахи сплошь вымокли, облепив тело, как если бы она всю ночь несла вахту на палубе, но походила она не на мокрое чучело, а скорее на вымокшую тигрицу.

– Пойдем! – сказала она Уинтроу. Она приказывала ему не голосом, а скорее взглядом. – Пойдем, не заставляй его ждать!

Уинтроу ей не ответил. Вместо этого он обратился к кораблю.

– Не бойся, – сказал он Проказнице.

– Бояться надо не нам! – отрезала та.

Уинтроу испытал немалое удовлетворение, увидев, как женщина попросту побелела от неожиданности. Одно дело – слушать голос живого корабля, и совсем другое – стоять совсем рядом, заглядывая в глаза разгневанному изваянию. Проказница же презрительно и сердито смотрела на женщину, а потом вдруг тряхнула головой, отбрасывая за спину черные пряди. Очень женственное движение. Очень женственная угроза. Пиратка ответила тем же: смахнула со лба короткие черные прядки и не отвела глаз. На какой-то миг Уинтроу внутренне ахнул от изумления: какими разными были эти две женщины… и тем не менее – как пугающе похожи! Он не стал больше ничего дожидаться. Легко спрыгнул с бака на главную палубу. И, высоко неся голову, пошел навстречу пиратам. На Са’Адара он даже не взглянул. В этом последнем он с каждым разом видел все меньше жреческого.

Пиратский вожак оказался мускулистым богатырем. Темные глаза опасно посверкивали, а на щеке красовался шрам от ожога. Бывший раб, тут уж не ошибешься. Его непокорная шевелюра была заплетена в косицу и для верности прихвачена головным платком золотого цвета. Как и женщина, он был богато разодет – и так же мокрехонек. «Не чурается моряцкой работы», – понял Уинтроу. И помимо воли ощутил уважение к этому человеку.

Он твердо встретил его взгляд и назвался:

– Я – Уинтроу Вестрит из торгового семейства Вестритов, живущего в Удачном. И ты стоишь на палубе живого корабля Проказница, также являющегося членом семейства Вестритов.

К его некоторому удивлению, ему ответил не здоровяк, а стоявший рядом с ним высокий, очень бледный мужчина.

– Капитан Кеннит – это я. Ты говорил с моим высокочтимым старпомом Соркором. Корабль же, принадлежавший тебе, отныне принадлежит мне.

Уинтроу смерил его взглядом… и от потрясения на некоторое время утратил дар речи. Как ни притерпелось его обоняние к вони страдающих человеческих тел – он явственно ощутил исходивший от этого человека запах тяжелейшей болезни. Он посмотрел на обрубок капитанской ноги, заметил костыль, заметил опухшую культю, распиравшую ткань штанины. А когда вновь посмотрел в бледно-голубые глаза Кеннита, то отметил, какими большими они кажутся на смертельно исхудавшем, с заострившимися чертами лице, как лихорадочно они горят. И когда Уинтроу заговорил снова, он повел речь мягко, как и положено обращаться к умирающим:

– Этот корабль никогда не будет твоим. Это живой корабль. И принадлежать он может только кому-нибудь из Вестритов.

Кеннит сделал короткое движение рукой в сторону Кайла:

– Тем не менее вот этот человек утверждает, что владелец – именно он.

Отец Уинтроу как-то еще умудрялся стоять, и притом почти прямо. Он не позволял себе показать им ни страха, ни физической боли. Он ничего не сказал своему сыну. Он просто ждал.

Уинтроу ответил, тщательно подбирая каждое слово:

– Владелец – да, в том смысле, в каком кто-либо может обладать вещью. Но на самом деле корабль мой. Хотя я не претендую на владение. Не более чем отец может претендовать на «владение» своим ребенком.

Капитан Кеннит окинул его пренебрежительным взглядом:

– Больно ты соплив, по-моему, чтобы рассуждать об отцовстве. А судя по отметине на физиономии, я бы скорее сказал, что это корабль владеет тобой. Насколько я понял, твой отец породнился со старинным семейством через женитьбу, так что ты принадлежишь к ним по крови?

– Да, – ровным голосом ответил Уинтроу. – По крови я Вестрит.

– Ах вот как? – И опять тот же жест в сторону Кайла. – В таком случае нам необходим только ты, но не твой отец. – И Кеннит вновь повернулся к Са’Адару: – Можете его забирать, как вам того хотелось. И тех двоих – тоже.

Тотчас же послышался всплеск, и за бортом взревел змей. Уинтроу оглянулся и увидел, как двое «расписных» выкидывают за борт второго моряка-джамелийца. Тот с воплем полетел вниз… лязгнули челюсти белого чудища, и крик оборвался. На крик самого Уинтроу: «Погодите!!!» – никто не обратил никакого внимания. Проказница заголосила в страхе и принялась кулаками отмахиваться от змеев, подобравшихся слишком близко, – впрочем, недостаточно близко, чтобы она могла дотянуться. А «расписные» уже изготовились схватить отца Уинтроу. И Уинтроу ринулся вперед – не на них, на Са’Адара.

– Ты пообещал им жизнь! – прокричал он, хватая жреца за грудки. – Ты говорил, что, если они помогут кораблю выстоять в бурю, ты их оставишь в живых!

Са’Адар лишь пожал плечами и усмехнулся, глядя на него сверху вниз:

– Не я приказал убить их, мальчик мой, а капитан Кеннит. Его данное мной слово ни к чему не обязывает.