Морган Райс - Кузница доблести

«Ты потеряла свой путь», – сказала ее мать тихим голосом, который, тем не менее, эхом разлетелся над пустым городом. Это был голос, который резонировал с духом Киры, который она всегда жаждала услышать. Уже один только этот голос восстановил ее силы.

«Какой путь, мама?» – спросила Кира. – «Никто никогда не рассказывал мне».

Ее мать улыбнулась в ответ.

«Именно поэтому ты должна научиться этому сама», – ответила она. – «Воин не ждет, что другие научат его, он смотрит внутрь. Ты смотришь наружу, Кира, всегда ждешь внешнего признания. Ты ищешь одобрения, славы, оружия, учителей, наставников. Это все иллюзия, Кира. Ни один из них не поможет тебе. Смотрит внутрь. Это самое трудное путешествие из всех».

Кира нахмурилась, пытаясь понять.

«Я…», – начала она. – «Не знаю, кто я, мама».

Ее мать сделала глубокий вдох. Сердце Киры бешено колотилось от предвкушения, когда повисло продолжительное молчание, которое нарушало только завывание ветра.

«С чем внутри себя ты боишься встретиться?» – в конце концов, спросила ее мать.

Кира боролась с вопросом. Как только ее мать его задала, Кира поняла, что этот же самый вопрос, с которым она боролась всю ночь, но ответ к ней не приходил. Она знала, что ее мать права: она стремилась к одобрению и признанию, к внешним способам улучшить себя. Ее разум был настолько сосредоточен на внешнем мире, что ей было сложно сосредоточиться внутренне.

«Ты должна освободить свой разум, Кира», – сказала ее мать. – «Ты должна забыть все, что ты знала».

Кира пыталась, но чувствовала, что не может. Вместо этого ее отвлекал миллион мыслей.

«Как, мама?»

Ее мать вздохнула.

«Прекрати пытаться видеть мир так, каким ты его считаешь. Вместо этого начни видеть его таким, каким он является. Каким он есть сейчас, в это мгновение. Прямо сейчас мир не такой, каким он будет через минуту, и не такой, каким он был минуту назад. Он постоянно меняется. Что ты видишь сейчас?»

Кира задумалась над вопросом матери и почувствовала, как внутри нее поднимается тепло, когда она начала осознавать истину в словах матери. Кира осознала, что она всегда усердно пыталась схватить все, понять это. И сейчас она поняла, что в этом предварительном понимании она утратила все возможности настоящего осознания. В ту секунду, когда она знала что-то, ее знание больше не являлось истинным. Кира осознала, что состояние, к которому она должна стремиться, – это состояние постоянно открытого разума, состояние постоянного не -знания.

Кира закрыла глаза и остановилась на этом. Пока Кира стояла на коленях, пребывая в медитации, она ощутила, как через нее проходит тепло, которое захватывало ее, в то время как Кира постепенно наполнялась ясностью.

После долгого молчания Кира открыла глаза, наполненная пониманием и волнением этого.

«Истинный воин», – сказала она, взволнованно оглядываясь назад. – «Ничего не знает. Он знает, что единственное сражение заключается внутри него. Внешний мир – это иллюзия».

Ее мать, наконец, широко улыбнулась.

«Да, дочь моя».

Кира чувствовала, как тепло продолжает проходить через нее, в то время как небо начало наполняться красками. Солнце начало ползти над горизонтом, над огромным ночным небом поднималась прядь рассвета. Солнце и луна висели друг напротив друга в небе, между ними мерцали звезды, и Кира поняла, что происходит нечто особенное. Она ощутила силу, проходящую через нее, и впервые она больше не испытывала никаких сомнений. Казалось, словно со вселенной приподнялась завеса. Она осознала, что ее источник силы пришел из ее понимания.

Когда Кира закрыла глаза, задержавшись в своем просветлении, перед ее глазами начали мелькать образы детеныша дракона. Он открыл свои сияющие глаза, чей свет был настолько сильным, что Кира ахнула. Она была сбита с толку, осознав, что это не Теос. Это был детеныш дракона. Намного более могущественный. Она ощутила мгновенную связь с ним.

Кира ощущала его боль, его раны, то, как он цеплялся за жизнь. И глядя на него своим внутренним зрением, она ощутила желание исцелить его и призвать к себе.

Перед ее глазами мелькали и другие образы – образы оружия. Девушка нахмурилась, пытаясь отчетливо представить его.

«Что я вижу?» – спросила Кира.

Последовало долгое молчание, пока, наконец, ее мать не ответила:

«Пробуждение дракона. И Жезл Правды зовет тебя».

«Жезл Правды?» – спросила растерянная Кира.

«Единственное оружие, которое может спасти нас».

Озадаченная Кира пыталась сосредоточиться на образе.

«Я вижу его на вершине горы пепла», – сказала она. – «В земле, которая горит серой и огнем».

«Это ты, Кира», – ответила ее мать. – «Именно ты должна пойти туда и вернуть оружие».

«Но куда?» – спросила Кира. – «Где это оружие? Куда я должна отправиться?»

Ответом ей было долгое молчание, пока, в конце концов, ее мать не произнесла слова, которые изменят жизнь Киры навсегда:

«В Марду».

Детеныш дракона лежал в лесу, чувствуя, что умирает, но ему было все равно. Он сейчас настолько ослабел от потери крови, что едва мог открыть глаза. Он то и дело терял сознание, охваченный снами о своем отце, который приходил поприветствовать его, чтобы сопроводить его к яркому свету.

Сначала маленький дракон боролся с этим, но сейчас был готов отпустить. Эта жизнь была слишком короткой, слишком болезненной, слишком запутанной. Он не понимал жизнь. Неужели он родился только для того, чтобы страдать? Почему ему не суждено жить дольше?

После того, как умер его отец, маленький дракон не чувствовал, что у него есть причина для того, чтобы продолжать жить. Его раны причиняли боль, но боль уменьшалась, когда он терял сознание, когда он прекратил бороться за жизнь. Он осознал, что смерть, в конце концов, может оказаться не такой уж плохой.

Когда детеныш дракона терял сознание, ощущая больший покой, падая в мир белого цвета, звуки леса приглушались вокруг него, когда вдруг это случилось. Это было похоже на свист, ворвавшийся в его сознание, один-единственный прямой луч энергии, который вырвал его из этого состояния. Это вернуло его.

Детеныш резко открыл глаза, тяжело дыша, удивляясь. И затем это пришло снова.

Все происходило на самом деле. Это был призыв, приказ, зов девушки в беде, девушки, которая очень волновалась о своем отце, непростой девушки, непростого человека. Эта девушка нуждалась в нем, она звала его, и он не мог сопротивляться. Это была сила, которая заставляла его цепляться за жизнь.

Обретя новую цель, детеныш дракона полностью открыл глаза и даже вытянул шею. Он позволил белому свету и чувству комфорта исчезнуть. Он принял боль жизни, несмотря на то, насколько было больно. В конце концов, он жив и жизнь важнее всего. Он всегда может умереть позже, обрести покой позже, но сейчас он может только жить.