С. Гроув - Смертельный туман

Григгс взял прибор, белые усы шевельнулись в кривой усмешке.

– Что это? Волшебное оружие индейцев?

– Нет, – сказала София. – Не волшебное. Это подзорная труба. Карвер уверен: стоит вам взглянуть на его войска в эту трубу, и вам захочется еще раз обсудить условия битвы…

Она очень боялась, что голос прозвучит умоляюще, но этого не случилось. София говорила на удивление уверенно. Собственно, она так себя и чувствовала.

Генерал Григгс молча посмотрел на нее. Подумал. Потом послал коня вперед и протянул руку. Без любопытства, неторопливо, как человек, который завершит начатое, невзирая на уйму мелких препятствий у себя на пути. Взяв зеркалоскоп, он отъехал на несколько шагов назад. Быстро осмотрел прибор, повернув его туда-сюда в руке…

София успела испугаться, как бы он не отказался в него заглянуть. Но генерал все-таки поднес его к правому глазу. Слегка повернул…

София затаила дыхание. Дождь барабанил по генеральской шляпе. Позади, безликие, неразличимые под темными капюшонами, стояли солдаты. На заднем плане ревел смерч, по склону хлестал ливень. Софии на миг показалось, будто они вдвоем с Григгсом плыли в крохотной лодочке, а вокруг бушевал океан.

Григгс не изменился в лице, он застыл, сидя в седле под дождем. В одной руке – маска, в другой – зеркалоскоп. Эффект прибора между тем все-таки проявился, но сказался не на всаднике, а на коне. Почувствовав незримые эмоции седока, конь, охваченный внезапным испугом, вскинул голову, его глаза расширились, сквозь шкуру выступили напряженные мышцы. Последовала долгая пауза. София успела представить, как конь взбрыкнет, сбросит в грязь и Григгса, и зеркалоскоп…

Нош шагнул вперед, носом ткнул перепуганного коня в шею. Тот вздрогнул, повернулся, уставился на лося. Нош отвлекал его несколько мгновений, после чего Григгс отнял от глаза зеркалоскоп. София всматривалась в его невыразительное лицо, дожидаясь хоть малейшего знака: как он поступит?

– Как эта штука работает? – спросил генерал.

София посмотрела на него, подбирая слова, и наконец сказала:

– Это изобретение Вещих.

– Но как оно работает? – настойчиво повторил генерал.

Он даже снял шляпу, посмотрел на Софию голубыми глазами. Когда она не ответила, он повесил маску на луку седла и обеими руками взял зеркалоскоп. Он держал его бережно и благоговейно, как святыню.

– Я увидел отца, – сказал он. – И брата. Я увидел такое, чему, как мне казалось, не было свидетелей, кроме меня самого. Но как такое возможно? Как это работает?

Голоса он не повышал, но говорил все быстрее, держа перед собой зеркалоскоп.

– Как это работает, мне неизвестно, – призналась София. – Но коли вы видели то, что помните сами, значит, вы согласитесь, что прибор показывает подлинные воспоминания.

– Получается, кто-то видел все то же, что и я, – глядя куда-то мимо Софии, произнес Григгс.

Он говорил медленно, взвешивая слова, словно силясь докопаться до истины.

– И не только видел, но и чувствовал… Ибо я помню, что ничего не почувствовал, когда понял, что лошади утонули… однако тот, чей глаз это запомнил, – он указал на зеркалоскоп, – ощутил горе. А я – нет. Я уже много лет назад отвык горевать…

Замолчав на середине фразы, он вновь поднес к глазу прибор.

В этот раз он основательно обозрел гранатовую карту Нового Запада. Минута шла за минутой, София смотрела на него в некотором изумлении, не понимая, каким образом он мог так долго выдерживать подобный кошмар. Когда Григгс снова опустил зеркалоскоп, она убедилась, что созерцание далось ему нелегко. Рука генерала слегка дрожала. Обернувшись, он посмотрел на склон, на выстроенные войска.

– Как будто я нуждался в напоминании, – неверным голосом проговорил он. Его плечи обмякли. – Есть здесь хоть кто-нибудь, кто не устал от войны? – спросил он, как будто обращаясь не к Софии, не к войскам, а к себе самому. – Кому не хочется вернуться домой? В дом, которого не коснулось ничто из того, чего мы насмотрелись? В дом своей юности, которого больше нет… туда невозможно вернуться, в детство, когда мир еще не заливали потоки крови… А кое для кого и детство не послужит убежищем. Все, что они помнят с ранних лет, – это боль. Дети ведь тоже гибнут. Дети видят, чем мы занимаемся. И сами сражаются…

Он сжал в руке зеркалоскоп.

София пристально наблюдала за его лицом. Сама она лишь кратенько заглянула в зеркалоскоп, хранивший память Нового Запада, но насмотрелась более чем достаточно. Она только не знала, увидел ли Григгс то же, что и она, или другое. Однако вполне поняла, что имел в виду генерал. Ее главным звуковым впечатлением от просмотра зеркалоскопа был горестный детский плач. Тонкий, отчаянный, полный смертного ужаса. Он и теперь звенел у нее в ушах. Наяву она такого, по счастью, не слышала, но он напомнил ей плач лакримы – бесконечный прилив неутолимого горя, звук, чье эхо преследовало ее с той самой поры, как она выяснила, во что превратились родители.

Григгс выпрямился в седле, глубоко вздохнул и нарушил молчание.

– То, что ты мне показала, весьма убедительно, – сказал он. – Однако цели моего пребывания здесь останутся неизменными. У меня нет выбора. Я подчиняюсь премьер-министру Нового Запада и выполняю приказы. Карверу известно, что моей личной инициативы здесь нет.

– Но вы сказали…

– Я знаю, что я сказал. Но посмотри кругом! – Он широким жестом обвел долину. – Все это случилось не по моей воле. Не я это задумал. И я не в силах это остановить.

– Вы можете это остановить! – не сдавалась София.

– Дитя, здесь, на поле боя, тебе очень скоро будет преподан урок величайшего смирения. Всем нам нравится думать, будто один человек способен изменить мир. Бывают, однако, времена, когда один человек значит очень немного. Бывают времена, когда он или она вовсе ничего не значит.

И Григгс, твердея лицом, протянул ей зеркалоскоп.

«Не сработало! – с ужасом осознала София. – Он все видел, но все равно хочет атаковать!»

Пока она, держа в руке зеркалоскоп, подыскивала слова, вернулись люди, посланные Григгсом вниз. Солдаты встали на свои места, словно растворившись в строю. Рыжебородый офицер остановился подле Григгса.

– Девчонка на позиции, – доложил он. – Карвер явился на этот берег реки.

Григгс слегка покачал головой. Подобрал повод и сказал Софии:

– Скажи Карверу, что я готов уважить первоначальные договоренности. У вас с ним есть десять минут, чтобы убраться за реку. Скажи ему, что ослушаться приказа я не могу.

– А смерч? – спросила София. – Поглядите же на него! – Она указала на вершину гряды, где ждала своего часа клубящаяся стена ветра. – Он же готов обрушиться в любое мгновение! Колдовской вихрь разнесет долину и всех, кто в ней находится…