С. Гроув - Смертельный туман

Когда София проснулась, Минны и Бронсона рядом с ней уже не было. И от этого сперва стало очень больно, хотелось снова заснуть, отменяя бесповоротное расставание. Потом она с удивлением поняла, что чувство защищенности и любви, с которым она заснула, осталось с ней. Да, Минна и Бронсон ушли, но в сердце Софии пребывал величайший покой – самая суть рощи.

Робея, она выбралась из убежища между стволами. Снаружи, устроившись в папоротниках, спал Тео. София улыбнулась. Она не стала будить его – просто села рядом и стала ждать. Сквозь кроны деревьев сочился утренний свет. Солнце на востоке выбралось из-за холмов, лучи коснулись поляны, подарив красным стволам оранжевое свечение. Роща уже проснулась, София чувствовала ее созерцательность и уверенное стремление. Девочка сосредоточила на ней все свои чувства, благоговея и гордясь, что сумела добраться до такого дивного места.

Тео проснулся и рывком сел. Потом застонал, выпростал раненую руку из косынки, осторожно почесал плечо. Вгляделся в лицо Софии, заботливо спросил:

– С тобой все в порядке?

Она улыбнулась:

– Лучше не бывает.

– Они ушли?

София кивнула и посмотрела на два дерева:

– Да… Хотя и не совсем. Их воспоминания здесь. И останутся здесь навсегда. Во всяком случае, так я смогу проводить с ними побольше времени… – Она повернулась к Тео: – Спасибо, что дождался меня.

Тео вытащил из-под себя Дымкин пакет с едой и развернул. Сплющенный ломтик хлеба, яблоко всмятку, раскрошенные орехи.

– Я тебе деликатесы припас, – гордо объявил Тео.

– Спасибо, – рассмеялась София и взяла угощение: желудок урчал, требуя пищи. Жадно откусив, София спросила: – А где все?

– Вчера они заночевали возле реки. – Тео улыбнулся. – Мы тут не одни.

– Не одни?

– Поешь, тогда к ним и выйдем.

София нахмурилась:

– Могу и на ходу доесть!

Тео вернул руку в косынку, поднялся на ноги, подобрал посох. София, дожевывая хлеб, пошла за ним по тропе. Роскошные папоротники стояли недвижно, клевер покрывала роса. София новыми глазами смотрела на кроны и жилистые стволы, видя в них вместилища памяти множества людей, подобных своим родителям. Воистину, они создали совершенное место!

Когда наконец деревья расступились и показалась долина, София увидела на берегу потрясающий корабль. Он был выстроен в корнях живого дерева, паруса из листьев туго надувал ветер. Здесь, вдали от Нохтланда, он выглядел чужеродным: это была болдевела. Рядом с ее трапом пощипывал травку довольный жизнью Нош. Чуть поодаль гуляли голуби; кажется, они опасались более крупной птицы, сидевшей у лося на рогах. София прищурилась.

«Это точно не голубь… Да это же сокол! Сенека!..»

Поблизости, занятые негромким разговором, сидели Златопрут, Эррол, Горькослад и Дурман.

София со всех ног бросилась к друзьям:

– Златопрут! Эррол!..

Они поспешили навстречу и так крепко обняли ее вдвоем, что София не могла вздохнуть. Отстранившись, она радостно рассмеялась:

– Как здорово, что с вами все хорошо!

И лишь тогда заметила повязку у Эррола на плече.

– Теперь – да, все хорошо, – заверила Златопрут и взяла Софию за руку. – Трудностей было немало, но они в прошлом. Горькослад нам столько рассказал обо всем, что вам пришлось преодолеть!

– Ты нашла их, София? – спросил Эррол о главном.

– Да. Я сумела даже пообщаться с ними, прежде чем им пришлось уйти.

– Мы как раз говорили об этой роще и о том, как ее создали, – с восхищенным изумлением сказала Златопрут. – Хотя я и знаю, что их потери это не возместит, все равно… быть частью подобного места…

София кивнула:

– Я знаю.

К ним присоединились Дурман, Горькослад и Тео. Тео зевнул.

– Откуда берутся в роще все эти воспоминания? В деревьях, даже в папоротниках! Я до сих пор не пойму, что собой представляет эта роща…

– Это живая карта памяти, – сказала София.

– Но карт памяти и так на свете полно…

– Да. Но большинству людей трудно их читать, а иногда и попросту невозможно, – сказала Златопрут. – А эти всем и каждому открыты для постижения. Любой человек может их пережить.

– Разница примерно как между личным разговором с человеком – и чтением про него, – подхватила София. – Одно дело – черные буковки на странице, другое – когда вживую разговаривать начинаешь… Вот они перед тобой, люди, настоящие и живые! Так и с рощей, только тут речь о воспоминаниях.

– Теперь все изменится, – очень серьезно проговорила Златопрут. – Помнишь же мощь гранатовой карты, которую ты сюда привезла? Теперь так станет повсеместно и во всем. Когда прошлое столь зримо, столь живо, мы не сможем не советоваться с ним, совершая поступки. Отныне мы будем жить осознанно и прозорливо…

Звук, раздавшийся с болдевелы, привлек внимание Софии.

– Как сюда болдевела попала? – спросила она. – И что произошло с Каликстой и Барром?

Эррол криво улыбнулся:

– О, с ними все хорошо. Если честно, я бы посоветовал тебе переговорить с остальными прежде, чем проснутся пираты. Иначе ни словечка вставить не сможешь!

– С остальными? – удивилась София.

Словно в ответ, у фальшборта древесного корабля появилась фигура.

– Привет! – размахивая тростью, крикнул старик.

– Мартин? – вскричала София и шагнула вперед.

– И Вересса с ним, – сказал Тео. – Ах да, и еще Майлз.

– И Рен, – добавил Эррол.

София недоуменно покачала головой, торопясь встретить Мартина возле трапа.

– Милая Софочка, – тепло обнимая ее, сказал старый ученый. – Как я рад новой встрече с тобой! Как я рад, что ты жива и здорова! Вижу, ты повзрослела, набралась мудрости…

Она улыбнулась, снизу вверх разглядывая ясные глаза и морщинистые щеки ученого. Это была встреча близких людей.

– Мартин! – повторила она. – Поверить не могу, что вы правда здесь!

Мартин Метль счастливо рассмеялся:

– И я не могу! Я здесь, с тобой! У подножия величайшего в мире ботанического чуда! – И он с торжеством воздел трость. – Сколько всего упущенного надо нагнать!

Этим они и занялись – стали наверстывать упущенное. Все товарищи Софии по путешествиям – за исключением Казановы, отбывшего накануне, чтобы уверить Дымку в счастливом завершении поездки к Жуткому морю, – наконец собрались вместе. По ходу этого счастливого дня София все не могла прийти в себя от изумления: неужели ее дорогие друзья действительно собрались в одном месте? Майлз и Тео, Каликста и Барр, Мартин и Вересса, Златопрут и Эррол, Горькослад и Дурман… и, конечно, Ричард Рен, ставший куда более похожим на себя прежнего, ведь татуировки Индий постепенно выцвели на его коже.

Глубоко растроганная, София следила, как уроженцы разных стран и эпох, иные из которых прежде между собой не встречались, общались и начинали дружить так, словно всю жизнь знали друг друга. С точки зрения девочки, не хватало лишь одного человека – Шадрака. Глядя на собравшихся друзей, она старалась запечатлеть в памяти эти мгновения, чтобы удалось зарисовать в альбоме и по возвращении домой рассказать дяде. Они толпились на палубе болдевелы: Майлз стоял возле мачты и бурно жестикулировал, споря с Тео, причем тот откровенно радовался спору. Каликста в льняных юбках уплетала голубику, задрав ноги на стул. Барр дремал, прикрыв шляпой лицо. Мартин, в засученных штанах, беседовал со Златопрут; Вещая с нескрываемым интересом изучала его ноги, серебряную и деревянную. Вересса, облокотившись шипастыми руками о перила, описывала Эрролу их путешествие из Нохтланда. Ричард Рен развлекал Дурман фигурками из бумаги. Сама София и Горькослад наблюдали, как австралийский капитан складывал и раскладывал, подрезал и кроил, пока у него на ладони не возникла миниатюрная мышь. Дурман в восторге смеялась, с лица Рена не сходила довольная улыбка. София думала о том, что, невзирая на разницу в происхождении, различное платье и временами несовместимое чувство юмора, у всех этих людей было очень много общего. Они руководствовались принципами. Они были мужественны. И они помогали сотоварищам-путешественникам.