Скотт Линч - Республика воров

Протрезвевший – то есть в данную минуту не пьющий – Сильван уселся рядом с Дженорой. Родственник Алондо, скрестив руки на груди, оперся о стену.

Локк, оглядев присутствующих, вздохнул – вот она, вся труппа.

– Приветствую, друзья! – Монкрейн, в сером дублете и черных панталонах, выглядел почти прилично. – Итак, давайте-ка выясним, кто из великих исторических личностей присутствует среди нас, а кого придется заманивать к нам всеми правдами и неправдами. Эй ты!

– Я, сударь? – встрепенулся родственник Алондо.

– Да, ты! Ты кто такой? Тоже из Каморра?

– О всевышние боги! Нет, что вы, сударь. Я Алондов родич буду.

– А имя у тебя есть?

– А как же! Эшекхар Курлин к вашим услугам, сударь. Только меня все зовут Эшак.

– Оно и видно. Ты актер?

– Ой, нет, сударь! Я конюх.

– А зачем ты сюда прокрался? Наши секреты выведывать?

– Нет-нет, сударь! Я хочу, чтобы меня на сцене убили.

– Ну, для этого сцена не нужна. Иди сюда, я твое желание исполню.

– Он нам помог лошадей выгодно сбыть, а в обмен попросил какую-нибудь крохотную роль, – пояснил Жан.

– Ах, у нас поклонник завелся?! – воскликнул Монкрейн. – Что ж, я с удовольствием тебя на сцене убью. Может быть, даже не взаправду.

– Благодарствую, сударь.

– Так, а теперь нам нужен Аурин, – продолжил Монкрейн. – Аурин – юноша из Терим-Пеля, добрый, но не уверенный в своих силах. Единственный сын императора, наследник престола. Как я погляжу, молодых людей в труппе с избытком, есть из кого выбирать. Устроим состязания. А еще требуется Амадина…

– Ой, погодите гульфиками мериться, – вмешался Кало. – Простите, что перебиваю. Мне тут любопытно стало, где мы это представление давать будем. У Басанти свой театр есть, а у нас что?

– Ты – один из братьев Асино? – уточнил Монкрейн.

– Джакомо Асино.

– Раз ты не местный, то, разумеется, не слыхал о театре «Старая жемчужина», построенном по велению какого-то графа…

– Полдариса Справедливого, – пробормотал Сильван.

– По велению графа Полдариса Справедливого, который завещал его в дар жителям Эспары, – продолжил Монкрейн. – Так что этому великолепному каменному амфитеатру лет двести будет.

– Сто восемьдесят восемь, – поправил его Сильван.

– Прошу прощения, Сильван, в отличие от тебя, я при его строительстве не присутствовал. Так вот, Джакомо, заплатив церемониймейстеру графини небольшую мзду, мы получим театр в свое полное распоряжение.

– А зачем Басанти свой собственный театр понадобился?

– «Старая жемчужина» – вполне достойное место для наших спектаклей, – заявил Монкрейн. – Басанти свой театр построил из тщеславия и бахвальства, а не для того, чтобы деньги загребать.

– Ну да, дельцы так всегда и поступают – тратят деньги на новые постройки, хотя вполне могут воспользоваться тем, что имеется, – ухмыльнулся Кало.

– Знаешь, даже если бы театр Басанти собачье дерьмо в платину превращал, а посетителей «Старой жемчужины» проказа поражала, нам все равно деваться некуда. Наш спектакль пройдет именно там. На поиски другой сцены у нас нет ни времени, ни денег.

– Правда, что ли? Ну, что проказа поразит? – спросил Галдо.

– Лизнешь сцену – узнаешь. Так, обсуждаем Амадину. Амадина – воровка, хотя в империи царит мир и благоденствие. Воры и разбойники обосновались в древних катакомбах Терим-Пеля, насмехаются над добропорядочными горожанами, над императором и его вельможами. Свою шайку воры дерзко назвали республикой, а правит ими Амадина.

– Вот ты ее и сыграй, Джасмер, – издевательски предложил Сильван. – Дженора тебе роскошное платье сошьет, тебе юбки очень подойдут.

– Амадину сыграет Верена, – отрезал Монкрейн. – Не знаю, заметил ли ты, Сильван, что в труппе сисек не хватает. У тебя самого грудь хоть и пышнее, но вот зрители вряд ли сочтут ее соблазнительной. А поскольку прежняя Амадина нас покинула, то… В общем, это – роль Верены.

Сабета удовлетворенно кивнула.

– А сейчас пусть каждый возьмет копию пиесы и хорошенько с ней ознакомится. Ставить спектакль – все равно что девственникам постигать науку любовных утех: приходится возиться ощупью, пыхтя, ошибаясь и запинаясь до тех пор, пока все не попадет в нужные места.

Локка окатило жаром, хотя солнце не выглядывало из-за туч.

– Итак, Аурин влюбляется в Амадину, что, разумеется, создает массу всяческих сложностей и неудобств. Чтобы поглядеть на эту душещипательную и трагическую историю, зрители с готовностью вывернут карманы и осыплют нас деньгами, – продолжил Монкрейн. – Но сперва надо поработать над текстом… кое-что подсократить, сделать его напряженнее и острее. Для начала избавимся от некоторых действующих лиц. По-моему, вполне можно обойтись без вельможи Маролия и шутовских воров Добряка и Дергуна.

– Разумеется, – сказал Сильван. – Смелое решение, особенно если учесть, что наши Маролий, Добряк и Дергун переметнулись к Басанти, как только ты придумал себе новое развлечение и начал оскорблять благородных особ.

– Благодарю за своевременное напоминание, Андрассий, – пробурчал Монкрейн. – Тебе еще представится случай меня унизить. Умоляю, не растрать свои колкости за один день. А теперь, второй брат Асино…

– Меня зовут Кастелано, – сказал Галдо, зевая.

– Встань, Кастелано. Погоди, ты грамоте обучен? Надеюсь, вы все читать умеете?!

– Грамота – это когда картинки мелом рисуют или когда палкой по барабану бьют? – спросил Галдо. – А то я всегда путаю.

Монкрейн недовольно поморщился, но продолжил:

– Действие начинается с того, что на сцену выходит Хор – это первый персонаж, которого видят зрители. Итак, на сцену выходит Хор. Кастелано, начинай.

– Мм… – замычал Галдо, глядя в рукопись.

– Ты что, рехнулся, болван? – завопил Монкрейн. – Чего ты мычишь, если у тебя текст перед глазами? Вот попробуй только замычать перед пятью сотнями человек в зале, в тебя тут же вонючие пьянчужки из первых рядов чем-нибудь тяжелым запустят. Зрители такого не прощают.

Галдо кашлянул и начал читать вслух:

– Не так, – остановил его Джасмер.

– Что – не так?

– Ты бубнишь, а не декламируешь. Хор – персонаж из плоти и крови. Он не строчки из книги читает, а размышляет о своей миссии.

– Как скажете, – буркнул Галдо.

– Садись, – велел Монкрейн. – А теперь второй Асино… Встань, кому говорят! У тебя получится лучше, чем у брата?

– А вы у его подружек спросите, – ухмыльнулся Кало.