Скотт Линч - Республика воров

– А Никорос в карете дожидается? – Из-за расписной ширмы в углу вышла смуглая женщина лет сорока, с каштановыми волосами, убранными под черную шелковую шапочку; на носу незнакомки красовались изящные очки без правого стекла – правый глаз затягивало бельмо. – Вы, господа, должно быть, те самые советники?

– Каллас и Лазари, – кивнул Жан.

– Уникум Тиволи, к вашим услугам.

– Уникум? – удивленно переспросил Локк.

– По-моему, это внушает больше доверия, чем Единственная Тиволи, и звучит гораздо приятнее, чем Одинокая Тиволи. Заемные векселя у вас с собой?

Локк протянул ей бумаги, полученные от Терпения. Тиволи мельком глянула на них и сказала:

– Кредитные письма, каждое на сумму три тысячи дукатов. Я сама их недавно выписывала. Вы желаете снять наличные?

– Будьте так любезны, – улыбнулся Жан. – По пятьдесят для начала хватит.

«Да уж, еще как хватит, – подумал Локк. – Полфунта картенских дукатов звонкой монетой кому угодно карман оттянут». Он мысленно перевел их в каморрские кроны и сообразил, что на эти деньги можно нанять на пару месяцев отряд охранников, купить шестерку породистых скакунов или дюжину обычных лошадей, безбедно прожить несколько лет, если не купаться в роскоши… Впрочем, сейчас все это было ему без надобности, а вот хороший ужин не помешал бы. У Локка забурчало в животе.

– Я совсем забыла предложить вам угощение, – произнесла Тиволи, глядя на Локка. – Надеюсь, темный эль, вино и слоеные пирожки вам по вкусу?

«Неужели у нее такой острый слух?» – подумал Локк и, внутренне проклиная себя за слабость, не устоял перед соблазном.

– Да-да, легкая закуска сейчас не… – Он едва не произнес «необходима», но вовремя сдержался и продолжил: – Не помешала бы.

– И, если можно, велите послать перо, бумагу и чернила Никоросу, он нам кое-какие списки обещал подготовить, – попросил Жан.

Тиволи провела посетителей в один из уютных альковов и усадила в кресла, которые ничем не уступали креслам в стиле талатрийского барокко, в свое время подаренным Реквину. Служитель поставил на столик блюдо с хрустящими золотистыми слойками, начиненными грибами и сыром, на западный манер – такой вкуснятины Локк уже давно не пробовал. Жан и Тиволи неторопливо пили темный эль и с насмешливым изумлением взирали на Локка, безжалостно, одну за другой, истреблявшего шеренги слоек на блюде.

– Ох, извините, я тут недавно прихворнул, а мой желудок тем временем решил податься на соседний материк, – пробормотал Локк с набитым ртом, понимая, что нарушает все мыслимые и немыслимые правила приличия, но остановиться не мог, иначе пришлось бы грызть сухари, которые он запасливо рассовал по карманам нового камзола.

– Ничего страшного, – сказала Тиволи. – Правила приличия, заставляющие людей голодать, никакого уважения не заслуживают. Не желаете ли добавки?

Локк кивнул. К уцелевшим слойкам вскоре прибавилось подкрепление. Еще один служитель внес деревянную доску, расчерченную на ровные клетки, по которым были расставлены аккуратные стопки золотых и серебряных монет. Пока Жан ссыпал деньги в два новеньких кожаных кошеля, Локк сосредоточенно продолжал есть.

– Что ж, с вашими личными счетами мы разобрались, – начала Тиволи. – А теперь давайте поговорим о некой сумме денег, оставленной на хранение в моем банкирском доме с условием, что в счетных книгах не будет никаких записей, подтверждающих ее существование. Прежде чем мы приступим к дальнейшему обсуждению, я попрошу вас нигде и никогда не упоминать мое имя в связи с этой суммой – ни устно, ни тем более письменно.

– Сударыня, позвольте заверить вас, что в сравнении с нами самый великий знаток хороших манер покажется невежественным дикарем. Мы умеем соблюдать правила осмотрительного поведения, особенно те, что не имеют отношения к еде, – заверил ее Жан.

– Прекрасно, – сказала Тиволи. – Тогда разрешите представить вам сто тысяч дукатов, неучтенных в сокровищнице этого банкирского дома.

Неучтенная сумма хранилась в подземелье, в комнате без окон, за прочной двустворчатой механической дверью – каждая створка весом в полтонны, не меньше. У дальней стены выстроились рядком ларцы, обитые железом. Тиволи откинула крышку одного, доверху набитого сверкающими монетами.

– Здесь семьсот пятьдесят фунтов золота, – пояснила она. – При необходимости или если пожелаете, эту сумму можно выплатить серебром.

– Я… Да, возможно, серебром будет лучше, – пробормотал Локк.

Он вспомнил огромную воровскую казну, некогда собранную стараниями Благородных Каналий, и сердце больно сжалось – в распоряжении Локка и Жана снова оказалось целое состояние, будто и не пропадало вовсе.

– А кроме вас двоих, еще у кого-нибудь будет право распоряжаться этими средствами? – спросила Тиволи.

– Ни в коем случае! – воскликнул Жан.

– И это останется неизменным, что бы ни произошло, – добавил Локк. – Кроме нас, к деньгам никто не прикоснется. А если к вам придут якобы от нашего имени и с подписанным нами распоряжением, разорвите его и суньте им в… ну, в штаны.

– У нас большой опыт обращения с мошенниками, и наши методы весьма действенны, – успокоила его Тиволи.

– Вы не возражаете, если мы с другом побеседуем наедине? – попросил Локк.

– Да-да, конечно. – Тиволи вышла из хранилища и наполовину прикрыла дверь. – Нажмите вот этот серебристый рычажок, и дверь откроется изнутри. Беседуйте в свое удовольствие.

Дверь с лязгом закрылась.

Жан опустил крышку распахнутого ларца, уселся на нее и спросил:

– У меня внутри все переворачивается, а у тебя?

– Вот уж никогда бы не подумал… – вздохнул Локк, рассеянно поглаживая прохладное дерево соседнего ларца. – Мы много лет только и делали, что воровали, раз от разу все больше и больше, но деньги для нас мало что значили. А вот стоило все потерять, и…

– Ага, – кивнул Жан. – Теперь почему-то очень важно, есть они или нет. Слушай, а Тиволи можно доверять?

– По-моему, да, – задумчиво произнес Локк. – Нас ведь сюда Терпение послала, а значит, Сабете до этих денег ни за что не добраться… Правда, к казне соперников мы тоже притронуться не сможем. А деньги эти – расходы на игру, и только. Вот потому маги и озаботились их понадежнее припрятать.

– Превосходно! Лишний раз объяснять ничего не придется, – раздался за спиной Локка глубокий низкий голос.

Локк стремительно обернулся.

К притолоке небрежно прислонился незнакомец в длинном камзоле цвета сухих лепестков алой розы, по виду – ровесник Локка, такой же невысокий, со светлыми волосами и бородой льдистой белизны. Перчатки, панталоны, сапоги и шейный платок были чернее черного, а никаких украшений он не носил.