Урсула Ле Гуин - Легенды Западного побережья (сборник)

– Мы тоже пели эту песню в Ансуле, когда прогнали оттуда альдов! – радостно воскликнула она.

– Все дело в том, что у этой песни чудесная мелодия, – сказал Каспро. – Очень хорошая мелодия. Запоминающаяся. – Он потянулся, наслаждаясь солнечным теплом, и снова повернулся ко мне. – Знаешь, я бы хотел побольше узнать о Барне и его городе. Похоже, там произошла чудовищная трагедия. Мне будет интересно все, что ты сумеешь припомнить. Но ты, кажется, говорил, что стал у него кем-то вроде придворного сказителя? Значит, у тебя хорошая память?

– Очень хорошая, – кивнул я. – Говорят, это мой особый дар.

– Ага! – Он явно полностью мне верил, и я не испытывал ни малейшего смущения. – И ты быстро все запоминаешь?

– Я даже и не запоминаю – оно само запоминается, – сказал я. – Я, в общем-то, именно поэтому сюда и пришел. Какой прок от головы, битком набитой тем, что ты когда-то слышал или прочел, если это никому не нужно? Правда, в лесу люди с удовольствием слушали всякие мои истории, а вот на Болотах моим сородичам даже это оказалось ни к чему. Вот я и подумал, что, может быть, в университете…

– Да, да, несомненно, – сказал Каспро. – Или, может быть… Ну ладно, там посмотрим. К нам уже идет медеренде феребо ен рефема – я правильно сказал, Мемер? На аританском это значит «красивая женщина, несущая еду». Тебе наверняка захочется выучить аританский язык, Гэвир. Ты только представь себе: это же совершенно другой язык, – во всяком случае, он весьма отличается от всех современных языков побережья, хоть и является их праязыком, – и на этом дивном языке существует совершенно иная поэзия, целый огромный ее пласт! – Каспро говорил горячо и страстно, что, как я уже успел заметить, вообще было для него характерно, однако на Меле он по-прежнему старался не смотреть и даже близко к ней не подходил. Смотрел он только на жену, помогая ей расставлять на мраморной скамье принесенную еду – хлеб, сыр, оливки, фрукты и легкий сидр.

– Где вы остановились? – спросила Грай, и, когда я сказал, что в «Перепелке», – она засмеялась: – Ну и как там блохи?

– Не так уж страшно. Правда ведь, Меле?

Меле уже опять подошла и стояла возле меня, тесно ко мне прижавшись. Она покачала головой и почесала себе плечо.

– У Шетар тоже есть свои собственные, личные блохи, – сообщила ей Грай. – Львиные. И этими блохами она с нами делиться не желает. А те блохи, что водятся в «Перепелке», ее почему-то не кусают. – Шетар приоткрыла один глаз, нашла принесенную еду недостойной внимания и снова задремала.

Немножко перекусив, Меле присела рядом со мной на каменную дорожку так, чтобы можно было достать рукой до львицы и погладить ее. Грай тоже перебралась к ней поближе, и они все время о чем-то беседовали шепотом, стараясь не мешать нашему с Каспро разговору, к которому присоединилась и Мемер. Каспро очень мягко, не в лоб, потихоньку выяснял, насколько я действительно образован, что знаю и чего не знаю. А Мемер, на мой взгляд, хоть она и успела сказать за это время совсем немного, знала, похоже, все, что только можно знать о народной поэзии, о всевозможных сказках и легендах. Зато, когда мы перешли к истории, она тут же объявила, что ничего в этом не понимает и знает только историю родного Ансула, да и то весьма поверхностно, потому что в этом городе все книги подчистую были уничтожены завоевателями. Мне очень хотелось послушать ее рассказ об этом чудовищном преступлении, но Каспро настойчиво гнул свою линию и продолжал задавать вопросы, пока не выяснил для себя все, что хотел. Он даже умудрился вытянуть из меня признание в том, что когда-то давно, еще совсем глупым мальчишкой, я хотел написать историю всех городов-государств.

– Только вряд ли мне это когда-нибудь удастся сделать, – сказал я, притворяясь, что мне подобная затея стала, в общем-то, почти безразлична. – Ведь для этого нужно непременно туда вернуться, а мне эта дорога заказана.

– Это почему же? – спросил Каспро и нахмурился.

– Я ведь беглый раб!

– Все граждане Урдайла – люди свободные. – Он все еще хмурился. – Никто и нигде не имеет права объявить гражданина Урдайла рабом!

– Но я ведь не гражданин Урдайла.

– Ничего страшного. Мы с тобой сходим в палату общин, я за тебя поручусь, и уже завтра ты сможешь стать полноправным гражданином Урдайла. Здесь много бывших рабов, и все они свободно ездят куда угодно – в Азион и в другие города-государства, – поскольку считаются гражданами Урдайла. Кстати сказать, ты мог бы отыскать весьма интересные исторические документы прямо здесь, в университетской библиотеке; их здесь гораздо больше, чем в самих городах-государствах.

– Это верно; они и впрямь не знают, что с такими документами делать, – с грустью подтвердил я, вспоминая, сколько интереснейших летописей и прочих чудесных свидетельств прошлого мы перенесли и спрятали тогда в подвалах под Гробницей предков.

– Возможно, со временем ты сможешь разъяснить им, для чего нужны подобные документы, – улыбнулся Каспро. – Но первое, что тебе нужно, – это стать гражданином Урдайла, а затем пойти и записаться в университет.

– Каспро-ди, у меня не так уж много денег, – возразил я. – И по-моему, первое, что я должен сделать, – это найти себе работу.

– Ну что ж, и на сей счет у меня есть одна идея, если, конечно, Грай согласится. У тебя ведь, наверное, и почерк хороший?

– Да, неплохой, – сказал я, с благодарностью вспомнив бесконечные домашние задания Эверры.

– Мне нужен переписчик. Кроме того, человек с такой отличной памятью, как у тебя, мог бы оказать мне и еще кое-какую, причем весьма существенную, помощь, поскольку у меня последнее время неладно с глазами. – Он сказал это как-то очень легко, и темные глаза его смотрели вполне ясно, но легкая гримаса все же скользнула по его лицу, и я заметил, что Грай бросила на него взгляд, полный тревоги и озабоченности. – А помощь эта заключалась бы в следующем: например, мне понадобилась для лекции некая ссылка на одно из произведений Дениоса, а я никак не могу вспомнить, что следует за словами «Пусть лебедь к северным краям стремится…»

И я тут же подхватил:

– Ах! – воскликнула Мемер, и солнечный нимб ее волос засиял еще ярче. – До чего же чудные стихи!

– Еще бы! – поддержал ее Каспро. – Только поэма эта, к сожалению, малоизвестна. Ее знают разве что немногочисленные южане, тоскующие по родным краям. – А я тут же вспомнил тоскующего по родному дому северянина Таддера, который одолжил мне томик Дениоса, где было это стихотворение. Но Каспро тем временем продолжал развивать свою идею насчет помощника: – Вот вам наглядный пример того, как полезно было бы мне иметь дома такую вот «живую антологию»! Но разумеется, если самого Гэвира подобная работа хоть как-то привлекает. Я думаю, что даже если бы ты и не помнил чего-то наизусть, то все равно с легкостью отыскал бы это в книгах. У меня ведь довольно много книг. Кроме того, при такой работе ты вполне успевал бы и университетские лекции посещать. А ты что по этому поводу думаешь, Грай?