Брендон Сандерсон - Сплав закона

– Пути Уэйна загадочны и неисповедимы, – ответил Уэйн. – Что он дает, то может и отнять. О чудо! Да будет это записано и осмыслено.

– Сначала ты осмыслишь мой кулак, которым я врежу тебе по физиономии.

Ваксиллиум нацепил улыбку, потому что к ним как раз подошла Ранетт, и с неохотой отдал ей револьвер.

Та окинула оружие взглядом знатока:

– Легкий. Ни на стволе, ни на рукояти нет печати изготовителя. Где вы его взяли?

– Умыкатели, – сказал Ваксиллиум.

– Чего?

Ваксиллиум вздохнул. «Ну да, разумеется».

– Как вы можете не знать, кто такие умыкатели? – выпалила Мараси. – Последние два месяца о них писали все газеты в городе. Люди только о них и говорят.

– Люди глупы, – небрежно бросила Ранетт, открывая револьвер и заглядывая в патронник. – Они меня раздражают. Даже те, кто мне нравится. При нем были и алюминиевые патроны? – повернулась она к Ваксиллиуму.

Тот кивнул:

– У нас нет патронов для револьвера. Только несколько штук для винтовки.

– Интересно, как они действуют? Крепче свинца, но при этом намного легче. Непосредственная убойная сила меньше, понятное дело, но все равно должны разрываться при попадании, – рассуждала Ранетт. – Могут быть смертельными, если попасть в подходящее место. Разумеется, при условии, что сопротивление воздуха не слишком замедлит пули до того, как они достигнут цели. Дальнобойность наверняка невысокая. Опять же трение.

– Я из него не стрелял. – Ваксиллиум глянул на ухмыляющегося Уэйна. – Мы… э-э… берегли его для тебя. И я уверен, что патроны сделаны из куда более тяжелого сплава, чем сам револьвер, хотя у меня не было возможности их проверить. Они легче свинцовых патронов, но куда тяжелее того, какими могли бы оказаться, будучи сделанными из чистого алюминия. Процентное содержание все равно высокое, но сплав должен каким-то образом решать большинство из этих проблем.

Ранетт хмыкнула. Рассеянно махнула пистолетом в сторону Мараси:

– А это что за украшение?

– Друг, – сказал Ваксиллиум. – Ранетт, нас разыскивают. Опасные люди. Можно войти?

Она заткнула револьвер за пояс:

– Ладно. Но если Уэйн к чему-нибудь прикоснется – к чему угодно, – я ему отстрелю пальцы.

Пока их проводили в дом, Мараси держала язык за зубами. Ей не очень-то понравился эпитет «украшение», но хорошо еще, что ее не застрелили. В любом случае молчание казалось благоразумным решением.

Она хорошо умела молчать. Посвятила этому более двадцати лет своей жизни.

Ранетт закрыла за ними дверь и отвернулась. Внезапное шевеление заставило Мараси вздрогнуть.

«Что это, ради Смертного Имени Выжившего?!!»

Оказалось, что замки, которых было не меньше дюжины, поразительным образом задвигались сами, поворачиваясь и щелкая.

Ранетт положила дробовик в корзинку у двери – похоже, она держала его там, как обычные люди держат зонтики, – бочком протиснулась мимо нее в узком коридоре. Махнула рукой – какой-то рычаг перед внутренней дверью дернулся и та распахнулась.

Ясно, Ранетт – алломант. Ну разумеется. Почему сразу и распознала алюминий. Когда они достигли двери, Мараси рассмотрела механизм. Там имелся рычаг, за который можно тянуть, а к нему прицеплена веревка, посредством блока соединенная с аналогичным рычагом на другой стороне.

«По одному с каждой стороны, – подумала Мараси, переступая через порог. – Она может открывать свои двери в любом направлении, даже не шевельнув и пальцем».

Это казалось роскошью. Впрочем, дозволено ли Мараси критиковать то, каким образом другой человек применяет алломантию? Подобное приспособление было очень полезным для того, чьи руки часто оказывались заняты.

Гостиную за дверью превратили в мастерскую. С четырех сторон расположились большие рабочие столы, а в стены были вбиты гвозди, на которых висело впечатляющее разнообразие инструментов. Кроме зажимов и шестеренок, Мараси не узнала ничего из оборудования, что загромождало поверхность столов. По полу змеилось пугающее количество электрических проводов.

Мараси ступала с большой осторожностью. Электричество в проводах могло быть опасным. Она слышала истории о людях, сгоревших, словно от удара молнии, только из-за того, что они слишком близко подошли к электрическим приборам. Говорили, эту энергию можно использовать для всего – заменить ею лошадей, сделать мельницы, которые будут молоть сами по себе, заставить перемещаться лифты. Тревожно. Что ж, лучше держаться подальше.

В ответ на алломантическое воздействие Ранетт дверь позади захлопнулась. Для этого требовалось потянуть за рычаг – значит, она хвататель, а не стрелок, как Ваксиллиум. Уэйн тут же взял что-то с одного из столов, не обращая никакого внимания на угрозы хозяйки по поводу пальцев.

Ваксиллиум окинул взглядом комнату с проводами, окнами – закрытыми глухими ставнями – и инструментами.

– Полагаю, город оправдал твои надежды?

– Чего? Да это настоящая дыра. Я не чувствую себя здесь и вполовину такой защищенной, как в Дикоземье.

– По-прежнему не верится, что ты нас бросила, – с обидой заметил Ваксиллиум.

– У вас не было электричества, – пояснила Ранетт, садясь в кресло на колесиках и подкатываясь к столу.

Она рассеянно махнула рукой, и какой-то длинный тонкий инструмент выскочил из гнезда на стене. Схватив штуковину на подлете, Ранетт начала тыкать ею в пистолет, полученный от Ваксиллиума. Судя по тому, что знала Мараси, жестикуляция была не нужна ни для толкания, ни для тяги, но многие алломанты все равно к ней прибегали.

Ранетт совершенно игнорировала гостей, пока работала. Не поднимая головы, она притянула еще несколько инструментов, и те метнулись к ней через всю комнату. Один едва не задел плечо Мараси.

Было непривычно видеть столь небрежное использование алломантии – Мараси не знала, что и думать. С одной стороны, увлекательно. С другой – унизительно. Каково это, обладать полезной силой? Лорд Хармс настаивал, чтобы Мараси держала свой дар в секрете, называя его неподобающим. Она понимала, что им движет: отца расстраивало не то, что дочь оказалась алломанткой, а то, что она была внебрачной. Он не мог допустить, чтобы Мараси выглядела лучшей партией, чем Стерис.

«Горькие мысли», – подумала она, умышленно отталкивая их прочь.

Горечь могла поглотить женщину без остатка. Лучше держать ее на расстоянии вытянутой руки.

– Этот пистолет – хорошая работа, – с неохотой признала Ранетт. Она надела подобие очков с увеличивающей линзой и рассматривала ствол револьвера, освещая его при помощи небольшой электрической лампочки. – Полагаю, ты хочешь с моей помощью вычислить, кто его сделал?

– Вообще-то, – проговорил Ваксиллиум, отворачиваясь от разложенных рядком на одном из столов заготовок для различных видов оружия, – мы сюда пришли, потому что нам нужно безопасное место. На несколько часов.