Марк Ньютон - Книга превращений

Наконец, нарушив всеобъемлющее чувство покоя, она сказала:

– Мне нельзя у тебя засыпать.

Он согласился и после еще одного долгого сладкого поцелуя выпустил ее из постели. А потом, точно вуайерист, подглядывал за тем, как она одевается в полумраке.

Наконец он тоже нехотя вылез из постели, натянул брюки и пошел ее проводить. У двери они поцеловались, и, выпуская ее на лестницу, он обратил внимание на то, как она изменилась – словно стала другим человеком. Впрочем, и он тоже. Они расстались молча – слов было не нужно, теплый взгляд устремленных на него глаз говорил яснее всякой речи. Откинув за спину блестящие черные волосы, она легко пошла прочь по коридору. У лестницы она остановилась и, положив одну руку на перила, другой послала ему воздушный поцелуй.

Сияя, он отвел взгляд и вернулся назад в квартиру…

Где у него чуть не остановилось сердце.

Адена была там – полностью воплотившаяся, светясь белоснежной кожей и чернея рваной раной на шее, она сидела на стуле возле кровати. В комнате стало еще холоднее, чем раньше, огонь потух. Тьма подавляла. Он тревожно оглянулся.

– Черт!.. – высказался он наконец, не в силах побороть волнение.

Он чувствовал себя виноватым, он был неверным супругом, угодившим в немыслимый любовный треугольник между живой любовницей и мертвой женой.

– Давно ты здесь? – спросил он.

– Достаточно, чтобы заметить, что ты все тот же внимательный любовник, как и прежде.

Адена была в чем-то вроде платья – хотя и сильно порванного, в длинных темных волосах сияли серебряные нити, немытая челка свисала на глаза. Ее кости выпирали из-под кожи, в провалах между ними стояли лужицы темноты. Ее присутствие, как и в первый раз, вызывало у него дрожь, хвост окоченел от страха. Только теперь она страшила его еще больше прежнего, хотя выражение ее лица оставалось спокойным.

– А где ты была, когда… – Фулкром осекся, его голос дрогнул и прервался – ему показалось, что он вот-вот сойдет с ума.

– Здесь, в углу, – ответила она. – Старалась, чтобы вы меня не заметили.

– Почему ты ничего не сказала? Не напугала нас, не стукнула дверью, не швырнула книгой? Почему ты просто сидела и наблюдала то, что наверняка доставляло тебе боль?

– Не знаю, – ответила она равнодушно. – Наверное, потому, что я ничего такого не почувствовала. Когда я видела тебя впервые, через зеркало, было куда больнее.

– Я… – Фулкром опустил голову и запер за собой дверь. – Я просто не знаю, что сказать, – продолжил он честно. – Да и что тут скажешь? Я ведь думал, что ты умерла. По крайней мере, я знаю, что ты дух. Я даже побывал там, внизу, и видел других таких же, как ты.

– Ты был в нижнем мире?

Уперев руки в боки, он сделал еще одну попытку осмыслить ситуацию, стремясь противопоставить логику происходящему безумию.

– Да, жрец сам рассказал мне о побеге, и я спустился с ним в город за рекой.

– Ты еще туда пойдешь?

– Не то чтобы мне этого хотелось. Кстати, вернуть тебя туда силой нельзя, если ты не знаешь. Ты можешь оказаться там опять лишь по своей воле. – Он вдруг обнаружил, что говорит с ней жестко, даже сурово, – возможно, так он реагировал на шок и ничего не мог с собой поделать. Да и какие тут могут быть правила? Он ведь говорил с духом, и кто знает, что в такой ситуации прилично, а что нет?

– Ты хорошо держишься, – заметила Адена, проигнорировав его не слишком завуалированный намек, и он только тут вспомнил, что стоит перед ней полуголым.

– Зря ты осталась, – сказал он.

– Я должна была, Фулли, – прошелестела Адена. Все время их разговора она словно бы уменьшалась. – Мне надо было понять, есть ли у нас еще хотя бы шанс когда-нибудь снова быть вместе.

Эмоции нахлынули без предупреждения, и он ощутил, что вот-вот заплачет.

– Это невозможно, Адена. Тебя ведь нет в живых. Это и в тот раз было невозможно. – Он опустился перед ней на колени и попытался поймать ее руку. Но она оказалась холоднее, чем ветер на улице, и он тут же выпустил ее снова. – Нам выпал редкий шанс увидеться снова, но ты должна понимать, что здесь, наверху, в мире живых, время не стоит на месте. Я стал другим, хотя, признаюсь, сначала у меня были мысли о том, чтобы… пойти за тобой. Но это было давно.

Адена вперила в него мертвенный взгляд. Она не хотела его пугать – он знал это, – просто такая она теперь была. «Когда прекратится это безумие? – подумал он внезапно. – Надо положить этому конец, сейчас же!»

– Знаешь, вообще-то, все не так плохо, как ты, наверное, думаешь, – сказала она. – Боль, конечно, не прошла, но… У меня было несколько лет практики, и я научилась справляться без тебя. Так что теперь мне уже легче.

– Что ты будешь делать теперь? – не удержался он от нового намека.

– Ты ясно дал мне понять, что здесь мне делать нечего.

– Разве там, внизу, ты не можешь вести другую жизнь?

– Нет. Там бессмысленно строить планы, Фулли. Когда впереди у тебя вечность, ничего, как назло, не происходит. Разве ты не заметил, как медленно текло время, когда ты был там, внизу? А здесь, по-моему, все происходит так быстро именно потому, что люди боятся умереть и не успеть, даже если сами они ничего такого не чувствуют.

Они поговорили еще – он не знал, как долго, не было охоты смотреть на часы. Слишком он был опустошен. Измотан, духовно и физически, даже глаза болели. Это был самый странный день в его жизни; странный, но и целительный. Правда, именно сейчас у него было такое чувство, будто кто-то ковырялся в его старых ранах, но он запретил себе все эмоции.

Адена говорила о том, что хотела бы время от времени навещать его, а сама думала, что, едва пересечет ту реку снова, никогда больше не сможет с ним поговорить. Паузы в разговоре учащались и затягивались – наверное, оттого, что каждый из них силился вспомнить что-нибудь, что объединило бы их в этот прощальный миг, что они могли бы сказать друг другу на прощание.

Он попытался снова взять ее за руку, но она уклонилась.

– Да, я меняюсь, но это еще не значит, что я не думаю о тебе. У меня и не было никого так долго только потому, что я до сих пор не переболел тобой.

– Знаю, – сказала она жалобно. – Просто я эгоистка и не хочу оставить тебя в покое. Нас здесь уже совсем немного – я про мертвых, – остальные ушли. Все это не так забавно, когда понимаешь, что ничего уже не чувствуешь.

– Я любил тебя. Но у меня еще есть здесь время, и я не хочу терять его.

– Любил, – прошептала Адена. – Береги ее, Фулли.

«Постараюсь», – подумал он, и его глаза снова наполнились слезами, а комок в горле разросся так, что нечем стало дышать.

Адена поднялась со стула, и он опять против воли подумал, как она похожа на Лан: те же черты лица, те же пропорции фигуры; но ему было наплевать на бессознательное. Адена вошла – вернее, вплыла – в стену, и призрак его жены исчез, будто и не было.