Роберт М. Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Восток – Запад

– Нет… Собственно – нет. Чего ты от меня ждешь?

– Собственно… ничего, госпожа. Я хотел лишь взглянуть, кто такая эта женщина, что так много значила для Санвеса.

Она закрыла глаза, замерла:

– Много? Ты уверен?

– Ты ведь знаешь, кем он был? Альфонсом, любовником за деньги. Обычно одаривал… вниманием двух или трех дам одновременно, и уверяю тебя, что умел делать это так, что каждая из них верила в его верность.

– Обычно?

Она задала вопрос шепотом, со все еще сомкнутыми веками.

– Да. Когда он тебя узнал, то изменился. Была лишь ты. И он не хотел, чтобы ты заплатила его долг. Я не понимал отчего. Его никогда не мучили угрызения совести, чтобы его… – Альтсин некоторое время подыскивал нужное слово, – его…

– Возлюбленные?

– Да, возлюбленные… отдавали деньги, которые он проигрывал. Санвес воспринимал это как нечто естественное. Но в тот раз он отказался просить тебя о деньгах.

– Может, он попросил, а я отказала ему, поскольку сумма была слишком велика?

– Не попросил, поскольку чувствовал, что ему стыдно. А стыдиться можно лишь того, кто для тебя дорог.

Она открыла глаза: влажные и печальные:

– Я бы уплатила его долг, невзирая на размер. Он должен был мне сказать… Не… не забили бы тогда его, словно животное.

– Может, и так, – спокойно признал парень. – Но у меня сложилось впечатление, что барон слишком хорошо все спланировал, чтобы хоть что-то удалось изменить.

– Эвеннет, – прошипела баронесса, и на миг Альтсин увидал ее такой же, как минуту назад, когда она стояла с кинжалом в руке: холодная, сосредоточенная и опасная.

– Да. Эвеннет-сек-Грес. Полагаю, что именно он за всем и стоит.

– И верно полагаешь. – Она кивнула, все еще с огнем в глубине глаз. – Он крутился около Санвеса с месяц. Теперь я вижу, что он охотился, расставлял ловушки, искушал именно его. Был… очень дружественен.

Альтсин опустил глаза и принялся поигрывать оборкой манжета.

– Ты познакомила их друг с другом? – спросил он спокойным тоном.

Мягкий, болезненный вздох заставил его снова поднять взгляд на баронессу.

– Да. Я познакомила их друг с другом. Но ты должен понять, – добавила она быстро, – что дом у меня – открытый. Я не связана ни с одной из сторон в Совете, я никого не поддерживаю и ни против кого не выступаю. У меня доля в нескольких флотах, складах, верфях, у меня виноградники за городом, которые год за годом приносят неплохой доход, а финансовая независимость позволяет мне не связываться ни с одной из сторон в этой бесконечной борьбе за власть над городом. Я нейтральна – и все это ценят. В моем доме встречаются люди, которые не раскланиваются друг с другом на улицах, не позволяют видеться своим женам, детям и даже слугам. Но когда они получают приглашение от баронессы Левендер, то принимают его без колебаний, поскольку всем известно, что у меня подают лучшие вина, что у меня прекрасные музыканты и что одеваюсь я по новейшей моде. Потому их жены смотрят у меня на фасоны новых платьев, которые они наденут на следующий бал, и на стиль, в каком они прикажут переустроить свои резиденции.

Говорила она тихо и немного нескладно, а руки ее мяли какие-то документы, разбросанные по столу.

– Не думай, что я глупа и не знаю, в чем тут, собственно, дело. Мой дом нужен, поскольку здесь люди могут встречаться на нейтральной территории. Порой я получаю просьбы от какого-то семейства, чтобы я обязательно пригласила того или иного аристократа или купца, и тогда я знаю, что тем господам надо будет на какое-то время выделить отдельную комнату. Не один неофициальный договор был заключен именно у меня, не единожды здесь как заканчивали войну, так и объявляли новую. – Баронесса печально улыбнулась. – Это цена нейтралитета. Мне позволяют его поддерживать, поскольку я нужна. Иначе им пришлось бы встречаться в полночь в портовых закоулках.

Улыбка ее исчезла, замещенная гневной гримасой.

– А теперь граф, похоже, желает это у меня отобрать.

– Как?

– В последнем письме он заявил, что желает, чтобы – как он выразился – я тщательней участвовала в жизни города. Он написал, что пришлет ко мне гонца, который все разъяснит. Так что я приказала слугам впускать любого дворянина без монограммы на рукавах, который появится в ближайшие дни. Потому что я не думаю, будто граф пришлет кого-то официально.

Альтсин кивнул:

– Понимаю, госпожа, но я спрашивал не о том. Как он может заставить тебя слушаться?

Она заморгала, явно удивленная:

– Ты не слышал? Не установлено, кем был тот человек, которого убил Эвеннет. Даже ясновидцы не сумели установить его личность, и, к счастью, никто пока что не связывает неудачное покушение со мною.

– Кроме графа? – догадался я.

– Да. Полагаю, что граф как-то о нас узнал. А если объявит нынче, что мой любовник хотел его убить… Мне наступит конец. Мой нейтралитет, моя свобода исчезнут. Может, если мне повезет, я не повисну в петле.

– Графу не пришлось сильно напрягаться, измышляя что-то. Я готов поспорить, что наш молодой барон ему все об этом сказал.

– Не принимаю спора, – обронила она и сразу же обеспокоенно улыбнулась: – Прости, дурная шутка. Не знаю, что мне подобает делать. В любой момент Терлех пришлет кого-то ко мне и попытается согнуть меня согласно своей воле, превратить в служанку. И мне не выбить это оружие из его руки.

Вор покивал, прищурился, размышляя:

– Когда я входил в Клавель, стражник впустил не меня, а мою одежду. Смотрел только на шелка и атлас… Я готов спорить, что, прикажи ему кто описать мое лицо, самое большее – сумел бы припомнить лишь цвет моих волос… Не… не перебивай меня, госпожа. Санвес проведывал тебя раз в несколько дней, порой и реже, верно?

Альтсин поднял глаза, встретив удивительно сосредоточенный взгляд. Несмотря ни на что, была она дочерью Высокого города. Знала толк в интригах и подлостях с того момента, как ей перерезали пуповину.

– Да.

– Преимущественно вечерами?

– Да.

Она не зарумянилась, хотя он на это немного рассчитывал.

– Твоим слугам можно доверять?

Зато теперь ее щеки покрылись бледным румянцем.

– Некоторые работают в моей семье уже пять поколений, я всех знаю по именам и фамилиям, – ответила она медленно, таким тоном, словно бы он поставил под сомнение гармонию окружающего ее сада.

Альтсин думал.

– Если бы… – начал он неторопливо, гонясь за убегающей мыслью. – Если бы в твоем обществе появился некий длинноволосый блондин в шелках, которого бы ты стала называть Санвесом… Пусть бы только раз, или – лучше – если бы все увидали, как ты едешь с ним в карете, издали, но так, чтобы не было и сомнения, что это…

– Все еще он? – подхватила она. – И что потом?

– Устроишь ему серьезный скандал, так чтобы увидели свидетели, – и выгонишь. Этот новый Санвес не должен быть кем-то из Понкее-Лаа, поскольку граф мог бы попытаться его отыскать, но ты, кажется, говорила, что у тебя есть виноградники и поместья. Найди кого-нибудь, кто на него похож, пусть прибудет сюда лишь на один день – а потом исчезнет. Знаешь кого-нибудь такого? Верного и способного смолчать?