Роберт М. Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Восток – Запад

– Умно. Обставим все по-моему, если позволишь мне спланировать. Ты вернешься к себе и станешь ждать. Я тоже подожду, пока граф не сделает свой ход, и тем временем приготовлю ту маленькую инсценировку с двойником Санвеса. Ты появишься, когда я тебя вызову. Как тебе передать весточку?

Это-то как раз вор продумал до того, как вошел в Клавель.

Весточка пришла через три дня. Альтсин провел их, попивая винцо в заведении старого Хаверса и время от времени с хмурым удовлетворением примечая поблизости присутствие кого-то из людей Цетрона. Толстяк не врал, говоря, что прикажет присматривать за ним. Но, похоже, информация о том, что молодой вор сидит на лавке и вливает в себя все новые и новые кувшины вина, повлияла на предводителя гильдии успокаивающе, поскольку на третий день Альтсин лишь единожды заметил крутящихся поблизости подростков, о которых знал наверняка: они служат глазами и ушами Цетрона. Позже Альтсин остался в одиночестве, с вином, вкуса которого он не чувствовал, и с мыслями, не желавшими уходить. А самая упорная из них ворочалась в его голове, неся явственное сообщение, звучавшее примерно так: «Еще не поздно отступить. Ты еще можешь прикончить свое вино, вернуться в комнатку в доходном доме, к своей простой и пресной жизни… – тут мысль иронически оскалилась ему. – Санвес был сам виноват, – продолжала она, – а ты и так сделал больше, чем кто бы то ни было. Ты рискнул даже пробраться в Клавель и встретиться с его бывшей любовницей, что и в лучшем-то случае могло закончиться тем, что ты нашел бы тихое местечко для размышлений где-нибудь в темном, славном подвале. Если бы баронесса не оказалась загнана в угол… Нынче тебе просто повезло, что ты оттуда выбрался. Ты можешь безо всякого чувства вины отступить – и никто, даже сама Клех, покровительница воров и убийц, не была бы к тебе в претензии. В конце концов, ее называли не госпожой самоубийц. Это так просто, – продолжал искушать его внутренний голос, – встать с лавки и исчезнуть в четвертьмиллионном море Нижнего города».

Мысль была ясной и упрямой. Альтсину казалось, что она бьется внутри его головы, толкается локтями, цепляется к остальным мыслям и независимо от того, как далеко он пытался ее задвинуть, она раз за разом выплывала наверх.

И несмотря на это, а может, именно благодаря тому, что была она настолько упряма, он просто сидел, цедил вино и ждал знака.

Служанка появилась под вечер третьего дня. Шла она серединой улицы, неся в руках, как он и условился с баронессой, две корзины с покупками.

«Два дня, – заскулила мысль, – у тебя два дня, чтобы скрыться или даже выехать из города. Потом возврата не будет».

Альтсин безрадостно улыбнулся и налил себе до краев. Медленно выпил, впервые за три дня чувствуя полный, богатый аромат молодого вина.

Начинаем.

Прием.

На это он не надеялся, да и баронесса, сказать по правде, тоже. Граф Терлех попросил – что она подчеркнула многократно – попросил ее, чтобы она организовала для него прием в его главной резиденции. Якобы потому, что – как он утверждал – много лет его дому не хватало женской руки, а Дарвения Левендер славилась изысканным вкусом.

– Сразу видно, что он немного понимает в этих делах, – сказала она, мечась по розовой комнате.

Вор сидел за бюро и читал письмо от графа. Десять дней! Она почти вопила: у них есть всего десять дней, чтобы организовать самый большой прием в истории этого города. И при этом – в резиденции, которая не видывала таких встреч чуть ли не столетия! В Аусерии, самом старшем районе Высокого города, во дворце, помнящем еще времена до Меекхана и выстроенном так, чтобы пережить возможную осаду. Без бального зала, без приличной кухни, с подвалами, полными пыли и паутины, поскольку граф не заботился ни о еде, ни о винах, ни о прочих телесных удовольствиях. И она должна была все это привести в порядок едва за десяток дней.

– Уже за восемь, – напомнил он, закончив письмо.

Она лишь бросила на него злой взгляд.

На самом деле, даже попроси граф устроить бал через десять часов, это не имело бы серьезного значения. Все течения в Высоком городе обычно шли в его сторону, и все семейства несомненно использовали бы слуг и погреба, только бы удовлетворить желания новых правителей. А на приеме – ели бы и старые сухари, запивая их водой и хваля гостеприимство и утонченный вкус хозяина дома. Вот только Бендорет Терлех поступил весьма мудро, попросив об услуге баронессу. Теперь, окажись гости недовольными, виноватой будет она. И это она может потерять положение, общественный вес и уважение.

К письму был приложен список гостей, которых граф желал бы видеть. Более сотни фамилий: кроме сторонников Терлехов – сливки из окружения Виссеринов и, что было наиболее удивительно, Ферлес-гур-Дорес с супругой, сыновьями и несколькими верными сторонниками. Приглашение предводителя враждебного клана на прием, который должен был стать триумфом объединения графа и Виссеринов, причем сразу после того, как раскрыта неудачная попытка покушения на хозяина, было либо протянутой дружеской рукою, либо объявлением войны.

– Я должна при входе отбирать у каждого мужчины оружие, у женщин – шпильки для волос и гребни с острыми зубцами, а также нанять дюжину дегустаторов пищи, да еще таких, кто умеет пользоваться магией. И лучше – разместить всех в отдельных комнатах.

– Верно. А еще лучше – разослать каждому приглашения на разные даты, – проворчал Альтсин, закончив читать.

Он свернул список. На самом деле он искал единственную фамилию и действительно нашел ее в самом конце списка. Эвеннет-сек-Грес должен был стать одним из гостей.

– Что теперь, баронесса? Как мы сумеем доставить графу кошель, да при этом так, чтобы он заинтересовался его историей? Если я верно понимаю, Бендорет Терлех – упрям и независим, он должен лично сделать необходимые выводы.

– Это правда. Он никогда не позволяет, чтобы кто-либо говорил ему, что делать и думать. Впрочем, именно поэтому у него столько сторонников.

– А значит?

Аристократка сдержала вздох:

– У меня нет конкретного плана. Я думала о том, чтобы просто отослать ему кошель письмом, попросив, чтобы он проверил, кто, за что и кому передал в нем деньги.

Альтсин покачал головой:

– Нет. Я не выпущу его из рук и не доверю какому-то гонцу. Я, впрочем, готов поспорить, что граф нынче получает десятки, а то и сотни писем ежедневно. Это довольно… рискованный метод. Если кошель потеряется, мы утратим последний из следов между сек-Гресом и всем заговором.

Она кисло улыбнулась:

– Рискованный? Ты ведь хотел сказать: «глупый» или даже «трусливый», верно? Знаю-знаю, теперь, когда оказалось, что граф не считает меня связанной с Санвесом, я бы могла выйти из всей этой истории безо всяких проблем. Мне достаточно разыграть комедию с двойником и совладать с этим приемом так, чтобы Терлех был доволен, – и я получу сильного друга и, как знать, может, даже покровителя. – Женщина склонила голову и накручивала на палец рыжий локон. – Возможно, я могла бы даже стать его постоянным… организатором приемов, поскольку теперь он станет устраивать их чаще. Это дало бы мне положение, о котором я до этого времени даже не мечтала. Потому – зачем мне какая-то глупая месть?