Роберт М. Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Восток – Запад

– Я открыл дверь, – напомнил он. – Где Меч?

Она не повернулась и не перестала исследовать стены. Вдруг издала тихий вскрик, толкнула один из камней и исчезла во внезапно разверзшейся щели. Он выругался и отправился следом. Если сейчас девушка попадет в какую-то ловушку и даст себя убить, все его усилия пропадут даром.

К следующим дверям вел коридор длиной едва ли в несколько ярдов. Запирал их обычный железный, лоснящийся от смазки засов.

Девушка уже была рядом, одним движением она распахнула дверь и ворвалась внутрь. И почти тотчас же он услышал отчаянный вопль:

– Na-ale-e-e !

А после – следующий, от которого у него зашевелились волосы:

– Na-a-a-ale-e-e-e-e-e-e !

Он вошел внутрь.

Черные стены, черный потолок, черные плиты пола.

И гигантский черный меч, воткнутый вертикально посредине камеры.

И истощенный труп женщины, чьи раскинутые в стороны руки были закованы в цепи, идущие к концам эфеса. Тело висело на них, чуть присогнув ноги. Обезображенные стопы были синими и опухшими, бритую голову исчерчивали десятки старых и новых ран. Остальное милосердно скрывала грязная рубаха. Воняло мочой и порченой кровью, как в лазарете для бедняков.

Помещение наполнял колеблющийся свет от удерживаемого девушкой факела. Сама она неподвижно стояла на коленях, словно ужас превратил ее в камень. Альтсин взял у нее факел и подошел к мечу.

Был тот велик, огромен, столь монструозен, что казался скорее скульптурой, изображением – не столько оружием, сколько знаком почтения, принесенным искусству создавать орудия убийства. Эфес его раскинулся футов на пять, а вырастающая из него рукоять круглым навершием почти касалась потолка. Семь футов клинка лоснились матовой чернотой в свете факела. Если меч обладал пропорциями реликвии, то, как минимум, три фута клинка уходили в камень пола.

Вор осторожно приблизился к оружию: край острия посверкивал, словно был покрыт слоем стекла. Он протянул руку.

– Осторожно, – произнес труп.

Альтсин вздрогнул, ладонь непроизвольно коснулась клинка. Он не почувствовал ни боли, ни сопротивления – просто руку его внезапно залила горячая краснота. Он отскочил, отчаянно ругаясь.

– Этот клинок никогда не затупляется и никогда не насыщается кровью. Для того его и создали. – Прикованная фигура подняла голову и повернула лицо в его сторону. Глаза женщины наполняла безбрежная усталость. – Якобы некогда, тысячи лет назад, он сверкал светом звезды, из души которой его и отковали. Особенно ярко он сиял, если рядом оказывались твари Нежеланных.

Альтсин смотрел на нее, судорожно сжимая кулак и вслушиваясь в капель собственной крови, уже чувствуя первую волну покалывания, идущую от ладони к локтю. Если он перерезал сухожилия на правой ладони, его ждут неслабые траты на целителя.

– Может, я недостаточно темное создание, – проворчал он.

Женщина растянула сухие губы в пародии на улыбку. Сломанные зубы были черны.

– Нынче перед ним мог бы встать и сам Шейрен – а клинок остался бы черен. – Лицо ее повернулось в сторону девушки, что все еще стояла на коленях. – Alfanda al’ma to vevertsh tenbell .

Сеехийка всхлипнула и укрыла лицо в ладонях.

– Ygwal’a , – тихо зашептала прикованная. – Ygwal’a equriel, amontell yp el twe’rt oma’os .

Он не понял ни слова. Ясно было одно: прикованная – сеехийка, хотя при взгляде на исхудавшее, покрытое ранами тело непросто оказалось бы догадаться. Куда-то делась аура беспощадной, не выносящей противостояния гордыни, какой окружали себя ее одноплеменники. Осталось… Альтсин безжалостно присмотрелся к ней: осталось лишь тело, немного мяса, кости и сломанный дух. И шрамы. Десятки, сотни бледных черт, что создавали по всему телу мозаику боли и жестокости. На лице, руках, ногах.

Женщина минутку мерила его взглядом, потом опустила, тяжело дыша, голову:

– Скажи мне, парень, течет ли кровь вверх?

Кровь? Какая кровь?

Он взглянул вниз. Катящиеся из его рассеченной ладони капли собрались в черную, поблескивающую лужу. От лужи отходил узкий приток. На его глазах ручеек тот взобрался на наклонную плиту и пополз в сторону Меча.

– Да, к клинку.

– Он все еще голоден и ненасытен, – прошептала она. – Ох, Воин, если бы ты знал, что они сделали с твоим Мечом…

И только теперь до него дошло, что она сказала прежде – о свете и отковывании Меча из сердца упавшей звезды. Он сжал кулаки, невзирая на боль порезанной руки. Денготааг. Он стоял перед Мечом бога. Истинным, тем самым, из легенд и баек. Перед оружием, что пело в огне битв песнь надежды и свет от которого поражал тварей Нежеланных. «По крайней мере так твердили поэты, оплачиваемые жрецами», – отозвался в его голове чей-то злобненький голосок.

Девушка подняла голову и произнесла негромко:

– Wee’ndo, ashadan gell huyqac’een dor’lm wentar .

– Hasse .

Старшая сеехийка казалась по-настоящему возмущенной. Младшая глядела на нее умоляюще.

– У нас ведь есть Меч. A’n deal’nom qeen .

Теперь она выглядела словно обиженный ребенок. Альтсин смотрел на нее и раздумывал. Подслушанный разговор жрецов все более прояснялся.

– Меч, который ты украла, это иллюзия, лом, копия. Кусок железа для недалеких последователей, и, если я не ошибаюсь, у них где-то есть еще один, верно?

Старшая женщина только кивнула.

– То, что мы зовем Мечом Реагвира и что чтим столько лет, – стоит здесь.

Прикованная к оружию женщина ухмыльнулась жуткой гримасой:

– Верно. Старые сказки, что рассказывают, как отчаявшийся после смерти дочери бог бросил сломанный Меч в море, несут в себе толику правды. По крайней мере если речь идет об отчаянии. Но на самом деле важно лишь то, что Меч торчал здесь три тысячелетия. Позже его нашла группа жрецов, выстроила под водой подземелье, осушила его и присвоила реликвию. Для культа Воителя этот Меч – бесценен. Но вскоре с востока пришла молодая империя, которая нанесла Храму Реагвира поражение; она держала все религии и храмы на коротком поводке, потому монахи не решались его использовать. Они ждали… – Она хрипло, влажно раскашлялась. – Простите, климат здесь не самый здоровый. – Сплюнула чем-то темным и липким. – Теперь меекханцы ушли, а культ Владыки Битв растет в силе. Есть нечто, что тянет людей к образу сражающегося безумца, что стоит против Мрака…

Младшая сеехийка что-то быстро затрещала. Старшая подняла голову и дернулась вперед:

– Даже не думай. Если они узнают, что тебе известна правда, найдут тебя и убьют, даже если им придется перевернуть весь город вверх ногами.

– An’no …

– Нет! Мне ты уже не поможешь… Он меня почти поймал. Меч…

Она успокоилась с явственным усилием:

– Не удивляйся, что я говорю на твоем языке, парень. Она тоже знает его лучше, чем хочет признать, а у меня нет ни времени, ни сил на то, чтобы повторять все дважды. Ты ошибаешься, если думаешь, что копия – всего лишь игрушка. Меч этот был создан для того, чтобы поглощать жизненную силу жертв и передавать ее своему владельцу. Жрецы нашли какой-то способ транслировать эту силу в копию. Однако они не осмелились сделать копию тех же размеров, поскольку могли бы начаться проблемы с контролем над силой Меча. Это непростые чары, копия должна быть точна до малейшей подробности, но тогда создается эдакий черпак-кувшин. Сила Меча передается к той ложной реликвии, что выставляется в храме. А оттуда – к верным. Жизненная сила обладает различными аспектами, но все они изменяются так, чтобы исцелять, лечить и помогать. Только вот…