Array Антология - Зеленый рыцарь. Легенды Зачарованного Леса (сборник)

– Нас довели до дома.

– Кто? – спросил дядюшка Ридли, пропуская племянницу вперед.

– Не знаю. Он так и не сказал. Он вообще не очень много говорил. Выглядел, наверное, на пару лет постарше меня. У него еще были ярко-рыжие волосы.

– Похоже на Охотника, – ответил дядюшка Ридли. – Там, в горах, живут Охотники. Большинство из них рыжие. Наверное, это был Райан. Или скорее Оукли – из него слова клещами не вытянешь.

– Я его даже поблагодарить не успела, – Дон замерла на пороге. От восхитительного запаха еды в желудке у нее громко заурчало. – А папа где?

– Поехал на грузовике вас искать. Перепугался страшно. В горах всегда найдется какой-нибудь идиот, который палит по всему, что шевелится. Наверное, твой папа сам уже где-то потерялся. А я говорил ему, что в этом лесу вам нечего бояться! Тут даже медведи пугливые.

– Медведи?

– Но все равно вам не стоит уходить далеко от хижины, пока не кончится охотничий сезон. Давай, заходи, пока летучие мыши не налетели, поешь.

– Пахнет замечательно.

– Что может быть лучше свежей дичины? Подстрелил этого рогача на прошлой неделе у самой Скудной Лощины.

– Рогача?

– Оленя, – объяснил дядюшка Ридли.

Когда Дон проснулась следующим утром, дома никого не было. Она смутно припоминала, что все ушли на охоту – даже собаку с собой взяли. На рассвете Дон то и дело будил громкий шепот, бурление кофе в турке, хлопанье дверей и скворчание бекона на сковородке.

– Тихо, – шикал на Эвана отец, когда тот в очередной раз повышал голос от возбуждения и становился похож на взбесившуюся дрель.

– Мне правда дадут пострелять?

– Тихо!

Потом они наконец убрались, и Дон снова смогла уснуть. В хижину проникал рассеянный свет. За окном осыпались листья – словно шел бесконечный разноцветный дождь. Дон наблюдала за ним лежа на диване, пока в голове у нее проносились разрозненные обрывки мыслей.

Вчера выяснилось, что она вполне способна съесть оленя – особенно если называть его дичиной. Еще она надеялась, что Эван никого не убьет. Ее брат в жизни не держал ружья. Дядюшка Ридли приглашал и Дон поехать с ними, но она отказалась. Ей не очень хотелось убедиться в том, что прекрасное животное с влажными глазами, тревожно глядящее ей вслед, и дымящееся жаркое в тарелке – по сути, одно и то же.

Глаза из ее воспоминания вдруг превратились в почти человеческие.

Дон потянулась, размышляя, чем бы сегодня заняться. Она совсем не разглядела незнакомца в темноте, но увидела достаточно, чтобы в ней проснулось любопытство. Это спокойное, неподвижное лицо…

Дон резко села и принялась приводить в порядок растрепанные волосы. Если она не уйдет далеко от хижины, никто не примет ее за оленя, но может быть, ей удастся увидеть того парня еще раз.

Поначалу Дон устроилась на бугристой лужайке и честно пыталась читать. Затем ей это надоело, и она переместилась к ручью около дома. Остаток дня Дон провела, отмахиваясь от мошек и наблюдая, как водный поток уносит прочь сухие листья.

Теплые солнечные лучи постепенно заставили ее веки отяжелеть, и она почти уснула в продавленном ивовом кресле, как вдруг услышала позади скрип досок. Дон открыла глаза.

Незнакомец не сказал ни слова – только отрывисто кивнул. Радужка у него была такой темной, что даже на свету сливалась со зрачками.

Его черты снова неуловимо изменились – знаете, какое бывает выражение лица у людей за секунду до того, как они улыбнутся? Но он не улыбнулся.

Дон выпрямилась на стуле, часто моргая. Затем поправила волосы и улыбнулась первой.

Под кожей цвета сухой осенней листвы перекатывались мускулы, а солнце окрашивало огненные волосы золотом.

– Райан? – предположила Дон, вспомнив слова дяди. – Или ты Оукли?

– Оукли, – подтвердил он глубоким хрипловатым голосом. – Оукли из рода Охотников.

– Все ушли, – начала объяснять Дон на случай, если гостю станет интересно. Но, похоже, он и так об этом знал – во всяком случае, он даже не взглянул на дверь, когда присаживался на край крыльца. Двигался он тихо и осторожно, как дикий зверь.

– Дон, – мягко начал Оукли. Она снова растерянно моргнула. Никто раньше не произносил ее имя… так. Она словно бы услышала его впервые. – Я пришел спросить…

С каждым произнесенным словом изумление Дон все росло.

– Не хочешь ли ты со мной погулять.

Ноги девушки все еще ныли от вчерашней бесконечной ходьбы, но она ответила, не задумываясь:

– Конечно.

Хотя Оукли завел Дон не так далеко в лес, она уже через пять минут перестала понимать, где находится. Но в этот раз ей было все равно: она с замирающим сердцем шагала за Оукли, который показывал ей скворцов и поползней, бузину, тысячелистник, чабрец и руту. Оукли объяснил, как называется напавший на нее орешник, а Дон рассказала ему о неуклюжей индейке, которую они с Эваном встретили в лесу.

– Хвосты у них только для брачных ухаживаний, – пояснил он. – Как у павлинов.

– Вы давно тут живете? – спросила Дон. – В смысле, твоя семья. Ты здесь родился?

– Охотники жили в этих горах всегда, – кивнул Оукли.

– А они когда-нибудь отсюда уезжали? Или все… как ты? – Дон бросило в жар, когда он окинул ее непонимающим взглядом. – Понимаешь, я не могу представить, как бы ты жил в городе, – она коротко рассмеялась. – Покупал пиццу в «Гримальди» и все такое.

– Я ел пиццу, – снисходительно отозвался Оукли. – Охотники живут по всему миру, – он отвернулся от Дон, но она по-прежнему не могла думать ни о чем, кроме его темных глаз. Оукли сделал несколько бесшумных шагов, прежде чем продолжить: – Каждый год, осенью, мы проводим большое собрание. Воссоединение семьи. Все уже на месте. Собрание нынешнего года случится сегодня ночью, когда взойдет полная луна.

– Я думала, полнолуние было вчера.

– Похоже на то, да? Но с одной стороны немного не хватало до полного круга. Тебе стоит смотреть внимательнее.

– Луна была прекрасная, – выдохнула Дон. – Это все, что я видела.

Она снова почувствовала на себе его взгляд.

– Да.

– Кажется, в этих холмах ни души. Вчера мы много часов подряд не видели ни человека, ни машины, пока не натолкнулись на тебя.

– Нет, они здесь, – повторил Оукли. – Большинство из нас живут в лесах. Это приучает быть тихим. Шум пугает животных и деревья, а мы не выносим их страданий.

– Шум пугает деревья?

– Именно.

Дон вгляделась в его лицо, но если он и улыбнулся, она это упустила.

– Можно услышать, как они перешептываются, когда пугаются. В охотничий сезон в них тоже иногда стреляют, как в птиц или животных.

– Палят по всему, что шевелится, – вспомнила Дон слова дяди.

Все это звучало как сказка: древние деревья, боящиеся ружей, неспособные двинуться с места, чтобы убежать, в испуге трепещущие листьями и тревожно перешептывающиеся. Оукли вел ее по какому-то другому лесу, не тому, где она гуляла вчера, – это она поняла быстро. Сейчас она видела лес его глазами – таинственное, непредсказуемое место, где деревья могут разговаривать, а олени живут в мире с Охотниками. Дон улыбнулась: она в это не верила, но отчаянно хотела бы верить, как в детстве. Оукли смерил ее пристальным взглядом.