Коллин Хоук - Пробужденный

Я невольно задумалась, что делал бы Амон, не случись меня в тот день в Метрополитен-музее. За время его тысячелетнего сна мир изменился безвозвратно. Как бы он добрался до Египта? Как бы вообще выжил – без семьи и друзей? Насколько ему сейчас одиноко? Мы различались, как только могут различаться два человека, и все же я прекрасно знала, что творит одиночество с людьми.

Я приблизилась к окну и взглянула на синеющую далеко внизу реку.

– Нил питал бесчисленные поколения египтян – и даже в наши дни продолжает кормить их. Люди ходят по его берегам, не задумываясь, сколь многим ему обязаны. Они могут не помнить царей, бороздивших его волны в древности, и людей, которые до сих пор зависят от его вод. Но это не умаляет ценности Нила. Не делает его роль менее важной. Да, твой народ о тебе забыл. Возможно, на улице они пройдут мимо, даже не заподозрив в тебе принца, – но это не значит, что они в тебе не нуждаются.

Я умолкла, не зная, что еще сказать. Я понимала, насколько нынешнее пробуждение Амона отличается от предыдущих. Тогда его приветствовали песнями и дарами – а теперь забыли самое его имя.

– Ты права, Лилия, – вдруг сказал Амон.

– Что? Почему?

А я-то успела пожалеть о своих бесполезных сравнениях!

– Неважно, приветствуем ли мы солнце – оно восходит, невзирая на наши почести. Если мои усилия никогда не будут оценены, так тому и быть. Я клялся служить Египту – и продолжу делать это до тех пор, пока нужда во мне не отпадет.

– И когда это случится?

– Когда исчезнет угроза тьмы.

– Мне кажется, такое время никогда не наступит.

– Значит, мое служение никогда не прекратится.

Я заглянула в глаза Амона, сейчас напоминавшие два пустых колодца.

– Как ты все это выдерживаешь? Я хочу сказать, мир так изменился…

– Благодаря тебе, Лилия.

– В смысле?

– Это трудно объяснить.

– И все же попробуй.

– Наши сознания связаны, так что я смотрю на мир твоими глазами. Взять хотя бы «телефон». Если я сосредоточусь, то могу представить, как ты им пользуешься. И хотя я до конца не понимаю, что за чудодейственные силы его оживляют, он меня не пугает.

– А как насчет самолетов, машин и небоскребов?

Амон остановил на мне немигающий взгляд.

– Погоди-ка! Ты сейчас копаешься у меня в голове? Ищешь значение слова «небоскреб»?

– Да.

– Это такие высокие здания, ты видел их в Нью-Йорке.

– Понятно. Я могу уловить мысли и чувства любого человека, но связь с тобой самая сильная. Это не просто Око Гора. Ты не только питаешь, но и учишь меня. Без тебя я уподоблюсь лодке, оказавшейся посреди бури без рулевого и ветрил.

– А ты уже устанавливал с кем-нибудь такую связь? Ну, когда просыпался раньше?

– Нет. Ты первая.

– Почему? Разве тебе не требовалась помощь?

– Наша связь предполагает слияние всех пяти частей души. Границы между двумя людьми размываются. Это… слишком сокровенное.

– Вот почему я несу всякую чепуху? Когда ты рядом, у меня изо рта так и сыплются лягушки. Не в буквальном смысле, конечно.

Амон медленно кивнул.

– Наша связь обнажает твои потаенные мысли и переживания. В прошлые разы я точно знал, где проснусь и что мне делать. Погребальные сосуды всегда были рядом, а братья пробуждались одновременно со мной. Вместе мы могли завершить церемонию, не вовлекая простых смертных. Мы не устанавливали с людьми подобную связь, потому что в ней не было нужды. Я никогда себе не прощу, что взвалил на твои плечи такую ношу.

– Мне кажется, ты о чем-то умалчиваешь, – ответила я после секундного колебания.

Амон отвел взгляд.

– Тебе не о чем волноваться. Я буду осторожен и возьму так мало, как смогу. Ты вернешься домой целой и невредимой. А сейчас не пора ли тебе отдохнуть, Юная Лилия?

– А тебе? – тихо спросила я. – Разве ты не хочешь спать?

Амон помог мне подняться на ноги и рассеянно накрутил на палец выбившуюся из-под полотенца прядь. Затем завел ее мне за ухо и, нагнувшись, легко поцеловал в лоб – чем удивил нас обоих.

– Ты нуждается во сне больше меня, Нехабет, – ответил он, отступая на шаг.

– Как ты меня назвал?..

– На моем языке «нехабет» означает «драгоценная водяная лилия, цветущая в оазисе посреди пустыни», – он положил руку мне на плечо. – И этой водяной лилии нужно отдохнуть.

Я начала было возражать, но Амон приложил палец к моим губам.

– Здесь только одна кровать. Ее займешь ты.

И он мягко, но решительно выпроводил меня в соседнюю спальню. Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как он возвращается к окну и запускает в волосы дрожащую руку.

Когда я засыпала, день только вступал в свои права, а когда проснулась, за окном уже совсем стемнело. Ночной бриз слегка колыхал занавески, донося в комнату запахи реки, южных цветов и экзотических пряностей. Я заглянула в гостиную и увидела, что Амон тоже спит, с трудом уместив длинное тело на гостиничном диване. Обед так и стоял нетронутым.

Я выкатила тележку с остывшей едой в коридор, тихо сделала по телефону новый заказ и, прокравшись обратно, примостилась на полу перед Амоном. Длинная челка падала ему на глаза, и после секундной борьбы с собой я осторожно отвела ее в сторону. Кожа юноши излучала тепло, и я рассеянно подумала, что могла бы просидеть перед диваном целую вечность, просто любуясь Амоном и греясь в его невидимом сиянии.

Сон смягчил полные губы парня; сейчас передо мной лежал не солнечный бог, а обычный мужчина. Его личность словно состояла из двух ипостасей. Каждая из них была физически привлекательной, сильной и властной, но Амон-человек – уязвимый, сомневающийся, тянущийся за теплом к другим людям – нравился мне больше.

Я без труда могла представить, как он просыпается от моего неосторожного движения – разгоряченный сном, уютный, улыбчивый, – притягивает к себе и приникает губами к губам, пока мои пальцы тонут в его темно-каштановой шевелюре… Я осознала, как далеко зашла, и, быстро отдернув руку, мысленно обругала себя последними словами. Я не понимала, что на меня нашло, – но после секундного раздумья решила это и не выяснять. Да, я впервые в жизни нарушила собственные правила и преступила четко очерченные границы. И что с того? Я могла сколько угодно предаваться дурацким фантазиям, сидя на полу перед диваном, – об этом никто и никогда не узнал бы.

Однако постепенно моими мыслями завладела прежняя Лилиана. Даже если я дам волю чувствам – к чему это приведет? У нас с Амоном нет общего будущего.

Он был красив, причем не только в моих глазах. Излучал тепло, словно сошедшее на землю солнце. Заставлял меня чувствовать себя счастливой, не прикладывая к этому никаких видимых усилий. А еще жертвовал собой ради народа, который даже не помнил его имени. Я хочу сказать – какая девушка устояла бы?..