Брайан Макклеллан - Кровавая осень

– Я не хочу лишней крови. Сражение в городе, за каждую улицу и каждый дом, никому не принесет пользы. А если я проиграю битву, то вас, скорее всего, освободят из плена, и вы сможете потом сплясать на моих костях.

– Я не стал бы этого делать. Я отношусь к вам с куда большим уважением.

– Не сомневаюсь.

– Хорошо, фельдмаршал. Если станет очевидно, что вы победите, я прикажу своим солдатам отступить. Хотя и не уверен, что они меня послушают. Но сколько у вас осталось в запасе времени, до того как Великая армия ударит по вам с тыла? Взять эти стены с первого приступа вряд ли получится.

– Лучше бы получилось, – пробормотал Тамас и кивком велел охранникам увести Беона.

Фельдмаршал поднял саблю, подавая сигнал Арбору. Верный своим привычкам, старый генерал спешился и приказал увести лошадь. Он прошелся вдоль строя с обнаженной шпагой в руке и что-то прокричал, приветствуя солдат. Те заревели в ответ и вскинули к небу штыки, затем еще раз и еще.

Застучали барабаны, и земля вздрогнула под ногами адроанской армии.

Семнадцать тысяч пехотинцев двинулись к стенам Будвила. Через три минуты они оказалась в пределах досягаемости тех немногих легких пушек, что остались у кезанцев, и в шеренгах атакующих появились первые бреши. Но ни один из них не дрогнул, солдаты продолжали идти вперед, их штыки сверкали на солнце.

– Великолепное зрелище, – сказал Гэврил.

– Да уж.

– Сэр! – раздался голос полковника Силии, командующей адроанской артиллерией. – Мне нужно еще немного времени. Решетка может задержать вас.

– У нас нет времени ждать. Расчистите мне дорогу. Брешь должна появиться в стене к тому моменту, когда мои солдаты будут за двести ярдов от нее.

Он ожидал возражений, но Силия тут же вернулась к орудиям, посылая на ходу проклятия и приказы своим артиллеристам.

Тамас развернулся в седле. Позади него стояли в стременах триста кирасиров в сверкающих нагрудниках и высоких шлемах. Каждый из них, помимо карабина, был вооружен длинной пикой, чтобы пробиться сквозь штыки кезанской пехоты. Их лошади тоже имели защиту на груди и по бокам – самую тяжелую броню, какая только использовалась в адроанской армии.

– Кирасиры Тридцать седьмого полка! – крикнул Тамас. – Эти ворота – пасть самой бездны. Я хочу прорваться туда. Вы со мной?

В ответ раздался дружный рев, кирасиры выхватили шпаги и с диким грохотом застучали ими по нагрудникам. Тамас довольно усмехнулся:

– Вперед!

Кирасиры вложили сабли в ножны, подняли пики и по команде фельдмаршала ринулись в атаку. В лагере остались не больше тысячи человек: орудийные расчеты, конюхи и прочая обслуга. Тамас бросил на стены Будвила все силы.

И теперь молил бога, чтобы солдаты не подвели его.

С частоколом пик за спиной, Тамас промчался сквозь шеренги наступающих пехотинцев в синих мундирах. Он не спускал глаз с того участка стены, про который говорил Силии. Сердце его билось в одном ритме с барабанами. Первое ядро ударило в выцветшее пятно на стене. Фельдмаршал мысленно досчитал до семи, дожидаясь второго выстрела. Затем прогремел третий, и сердце Тамаса замерло.

Ничего не произошло.

– Кровавая бездна! – воскликнул он.

Кезанцы на стенах целились из мушкетов, стоявший у бойницы офицер махнул шпагой.

Рядом с Тамасом бежал Андрийя, без видимых усилий держась вровень с лошадьми. Его глаза блестели от порохового транса. Он одним плавным движением вскинул штуцер и спустил курок, не останавливаясь ни на мгновение. Тамас посмотрел на стену, пытаясь определить, в кого выстрелил Андрийя, и хрипло рассмеялся, увидев, как тот самый офицер упал на землю.

Несколькими секундами позже королевские гвардейцы открыли огонь, и над стеной поднялось облако порохового дыма. Залп проредил ряды адроанской пехоты.

Тамас с каждой секундой приближался к цели. Вторая серия ядер ударила в слабый участок стены, но снова без всякого результата. Первые роты пехотинцев, изрядно потрепанные, подобрались к основанию стены и уже готовили крюки и лестницы к штурму. Створки ворот разлетелись в щепки, а от решетки остались лишь торчащие в разные стороны острые прутья. Теперь ворота и вправду казались разинутой пастью, полной черных обломанных зубов. Тамас сосредоточился на них. Сражение началось, и что бы оно ни принесло – победу или поражение, он мог сейчас только упрямо скакать вперед.

От резкого порыва ветра у Тамаса перехватило дыхание, и он прикрыл лицо руками. Вложив в ножны саблю и взяв карабин, фельдмаршал окинул взглядом стену, отыскивая на ней Избранного, но в то же мгновение вздрогнул, почувствовав, как что-то надвигается на него из Иного.

Какая-то новая хитрость? Еще одна ловушка Ипилла? Тамас открыл третий глаз, и увиденное поразило его до глубины души.

Древнее заклинание, защищавшее стену, запульсировало разноцветными огнями, как будто корчась от боли, напряглось, словно распрямившаяся рессора кареты, а затем взорвалось с ужасающей силой, едва не выбросившей Тамаса из седла.

Закрыв третий глаз, фельдмаршал огляделся, ожидая увидеть рухнувшую стену и своих солдат, засыпанных обломками, но вокруг ничего не изменилось, и стена стояла на своем месте.

– Ты это почувствовал? – спросил Тамас Гэврила.

– Что именно? Я только видел, как ты чуть не свалился с лошади.

Тамас отыскал взглядом нескольких пехотинцев, о которых точно знал, что они Одаренные, и отметил, что кое-кто из них споткнулся или даже упал. Что бы это ни было, его ощутили только те, кто обладал магическими способностями. Фельдмаршал обернулся к Андрийе. Пороховой маг по-прежнему бежал следом, но и он вдруг затряс головой, словно сбитое с толку животное.

Тамас снова посмотрел на стену. Очередная серия выстрелов разнесла древнюю кладку в пыль. Лишенная защитного заклинания, под залпами адроанских пушек она разлетелась, будто фарфор. Вместе с обломками стены на головы атакующим посыпались кезанцы в буро-зеленых мундирах. Орудия Силии в считаные мгновения расширили брешь, и в стене образовался полузасыпанный камнями проход.

Адроанские пехотинцы ринулись к пролому, и это было последнее, что успел заметить Тамас: перед ним выросла арка городских ворот.

– Пикинеры, в атаку! – проревел он.

Десяток кирасиров проскакал мимо него с опущенными пиками, чтобы образовать острие клина. Гэврил обнажил шпагу, и через мгновение весь батальон прогрохотал по обломкам прямо в раскрытую пасть ворот навстречу кезанским штыкам.

Хаос поглотил мир вокруг Тамаса. Испуганное ржание лошадей смешалось с яростными воплями сражающихся и звоном металла. Первая шеренга кезанцев пала под натиском кирасиров, но ее место тут же заняла вторая. Маленький дворик позади ворот превратился в живодерню. Тамас почувствовал, как штык скользнул по его нагруднику, оглянулся и выстрелил кезанцу прямо в лицо. Одним движением он убрал разряженный карабин в седельную сумку и выхватил из ножен саблю.