Брайан Макклеллан - Кровавая осень

– Я могу идти?

– Ах да, иди. Постой, возьми вот это.

Тамас положил ей на ладонь золотые нашивки и сам сжал ее пальцы в кулак. Внезапно ему захотелось наклониться и по-отечески поцеловать ее в лоб, но он сдерживал это желание до тех пор, пока Влора сама не рванулась вперед и не повисла у него на шее. Тамас в ответ обнял ее.

Затем она убежала прочь, и Тамас лишь посмотрел ей вслед.

– Э-э, простите, сэр.

Фельдмаршал обернулся и увидел своего адъютанта.

– В чем дело?

– Вас ждет инспектор Адамат.

– Ах да, конечно. Сейчас подойду.

Он снова взглянул в ту сторону, куда убежала Влора, но ее уже не было видно.

Адамат переминался с ноги на ногу, сдерживая зевоту. Была почти полночь, но фельдмаршал так и не появился. Что теперь делать – уйти или ждать дальше?

Тамас наверняка хотел расспросить его о тех событиях, что привели к смерти Ветаса. Все это инспектор описал в рапорте, но пересказ всегда не так интересен, как живые впечатления. Тамас любил подробные отчеты. Адамату оставалось лишь надеяться, что он не потребует сообщить все подробности.

Инспектор решил, что будет по возможности уходить от вопросов про Жосепа.

Адамат провел рукой по волосам и почесал лысеющую макушку. Снова и снова вспоминая того Стража, он уже не сомневался, что превосходная память – это его проклятие. Если бы не она, Адамат убедил бы себя, что во всем виновата причудливая игра теней, что Страж вовсе не похож на его сына, а отсутствующий палец – не более чем совпадение.

Но чем больше инспектор мысленно вглядывался в сгорбленную спину и изуродованные, но все еще детские щеки и подбородок, тем крепче убеждался, что его сын стал Стражем.

Что они сделали с бедным безвинным мальчиком? Сначала взяли в заложники, затем продали в рабство как порохового мага, а теперь еще и это. Адамат пытался вспомнить все, что он знал о Стражах. Это были обычные люди, превращенные магией в уродливых существ, в голове у которых не осталось ничего, кроме необходимости подчиняться своим кезанским хозяевам. Черные Стражи, которых создавали из пороховых магов, появились совсем недавно. Солдаты шептались, будто бы это делал сам Кресимир, поскольку ни один Избранный не смог бы справиться с пороховым магом.

Как Жосеп должен был страдать при этом! Какую страшную боль причинил ему жестокий бог! Адамат снова и снова вызывал в памяти эту картину и вглядывался в глаза уродливого существа. Он ожидал разглядеть там разжигаемую магией ярость, но видел лишь страх безропотно идущего на живодерню быка.

– Инспектор?

Полог палатки с легким шуршанием откинулся. Адамат торопливо утер глаза и поправил сюртук.

– Я здесь, сэр.

– Инспектор, что же вы стоите здесь в полной темноте?

Тамас разворошил бумаги на столе, отыскал спички и зажег лампу.

– Я просто ждал вас и не хотел никого беспокоить.

– Но свет-то мы можем зажечь? Простите за бесцеремонность. Надеюсь, я вас не разбудил?

Тамас в упор посмотрел на Адамата, так что инспектор даже отступил на шаг.

– Нет, не разбудили.

– Бездна, вы выглядите ничуть не лучше меня самого. Вам удалось хоть немного поспать? Вас обеспечили палаткой и всем необходимым?

– Да, спасибо.

– Простите, что пришлось так надолго задержать вас в лагере. Накопилось слишком много важных дел.

– Понимаю. Я собираюсь вернуться домой, к семье.

«Я в самом деле собираюсь? Но как рассказать Фей, что я видел Жосепа – такого, каким он стал?»

Адамат с содроганием понял, что уже считает сына мертвым. Ну а кем же еще его считать? Инспектор слишком долго смотрел в глаза этого существа и теперь не сомневался, что Жосепа, которого он любил, больше нет.

– С вами все в порядке, инспектор?

– Да-да.

Тамас опустился на стул с таким измученным видом, что Адамат отбросил в сторону свои проблемы и внимательно посмотрел на фельдмаршала. Казалось, за последние три месяца он постарел на десять лет и получил не меньше десятка ранений. В его усах пропали последние черные волоски. Двигался фельдмаршал крайне медленно и тяжело, старательно оберегая правый бок.

Адамату уже приходилось видеть такую походку у своих коллег-полицейских. Тамас наверняка получил ножом между ребрами – похоже, жизненно важные органы не задеты, но рана ужасно болезненная и, вероятно, начала гноиться. Ходили слухи, будто бы Хиланска ударил фельдмаршала ножом, перед тем как сбежать. Судя по всему, эти слухи правдивы.

– Вы меня слушаете, инспектор? – вывел Адамата из задумчивости вопрос Тамаса.

– Простите, сэр, не могли бы вы повторить?

Тамас склонил голову набок, недовольная гримаса появилась на его лице.

– Я спросил, знаете ли вы, почему я не арестовал вас, когда вы признались в измене?

– Нет, не знаю.

Капли пота проступили на лбу Адамата, и сюртук вдруг сделался слишком тесным. Этот вопрос он сам не раз задавал себе, но так и не нашел времени хорошенько обдумать. Слишком много дел навалилось на него, слишком много опасностей.

– Я не арестовал вас, потому что именно этого ожидали мои враги. – Тамас встал, подошел к столу и налил воды в стакан, но не предложил другой Адамату. – Это был обманный маневр, чтобы сбить их с вашего следа. Вы ведь написали в рапорте, что Ветас полагал, будто бы вас посадили в тюрьму.

У Адамата пересохло во рту.

– Именно так, – подтвердил он. – Ваш маневр удался.

Тамас сделал глоток из стакана и посмотрел на Адамата так, как смотрят на старую хромую собаку, решая, пристрелить ее или оставить доживать свой век.

– Да.

– И что теперь?

– Я все еще считаю вас виновным в смерти Сабона, инспектор. Я пообещал себе, что вы предстанете перед судом, когда все это закончится. И понесете заслуженное наказание за свои проступки.

В груди Адамата полыхнул огонь праведного гнева.

«Наказание? Тот, кто втянул меня в этот кровавый хаос, еще смеет говорить о наказании? Да за последние полгода я уже сотни раз был наказан за каждый свой проступок».

Инспектору пришлось прикусить язык, чтобы сохранить спокойствие.

– Так я думал вплоть до того момента, когда мне самому пришлось выбирать между долгом, повелевавшим вести солдат в бой, и необходимостью спасти своего сына, которого хотели предательски убить в тех горах. Вы достойный человек, Адамат, и вы сделали все, что было в ваших силах. Вокруг меня осталось мало достойных людей, и я не собираюсь отправлять одного из них на гильотину. Но мне нужна ваша помощь.

Адамат позволил себе шумно вздохнуть.

– Моя помощь?

– Накопилось очень много дел.

У Адамата сдавило сердце. Ну конечно, всегда найдется много дел. Но что сказала бы Фей на его месте? Она сказала бы фельдмаршалу, чтобы тот засунул все дела себе в задницу и проваливал в бездну.