Брайан Макклеллан - Кровавая осень

До переворота на посту дежурили от силы восемь-десять королевских стражников. Отступая, кезанцы укрепили здание, поставили вдоль стены пушки малого калибра, и еще одно шестнадцатифунтовое орудие разместили на каменном пирсе, далеко вдающемся в Адру. По предположениям Тамаса, сейчас в крепости было не меньше сорока солдат.

Фельдмаршал подошел к основанию причала и посмотрел вверх на крепость. Стена была освещена факелами, и он разглядел острие штыка, выдающее присутствие охраны.

Кто-то коснулся его руки; Тамас обернулся. Андрийя молча показал на камыши. Фельдмаршал присмотрелся и увидел гнездо, откуда за ним встревоженно наблюдала годовалая гусыня.

Он засунул пистолет за пояс, прижал шпагу локтем к бедру и обошел гнездо по воде. Затем поднял руки, нащупал край каменного причала и рывком взобрался на него.

Фельдмаршал достал нож и подкрался к пушке на краю пирса. Кезанский часовой дремал, прислонившись к ней, Тамас слышал его негромкий храп. Кезанец проснулся лишь тогда, когда нож вошел ему под ребра. Через мгновение его тело уже неподвижно лежало возле пушки. Тамас оглянулся на крепость; как раз в этот момент Андрийя бесшумно, словно летящая над лесом сова, перебрался через зубчатый парапет второго этажа. Сверху донесся короткий, исполненный боли стон, и сердце Тамаса тревожно забилось. Но он тут же вспомнил, что охранники в крепости, в отличие от него самого, не обладают настолько чутким слухом.

Он открыл дверь и вошел в здание. Казарма, если память не подводила его, должна была располагаться на втором этаже. Тамас шагнул на лестницу, но сразу остановился, уловив какой-то звук, и бесшумно вернулся на причал.

Четверо кезанских солдат играли в кости в крошечной столовой, освещенной единственным фонарем. Тамас наблюдал за ними сквозь приоткрытую дверь. Они были увлечены игрой и, судя по всему, немного пьяны. Фельдмаршал решил сначала разобраться с теми, кто спал наверху.

Он уже собирался идти дальше, когда дверь вдруг распахнулась и едва не ударила его по лицу. Тамас отпрыгнул, а пятый охранник ошеломленно уставился на него.

Фельдмаршал всадил нож ему в горло, затащил обмякшее тело обратно в комнату и швырнул на стол. Остальные охранники с криком повскакивали с мест и схватились за оружие. Но Тамас был быстрее. Он наотмашь полоснул ножом по шее второго охранника и тут же вонзил лезвие в грудь третьему. Одним прыжком Тамас вскочил на стол, пороховой транс пел в его венах. Он спрыгнул на скамью с другой стороны и успел лишь коротко выругаться, когда та сломалась под его весом.

Перекатившись по полу, Тамас оказался рядом с четвертым охранником, уже нацелившим на него пистолет. Фельдмаршал мысленно потянулся к пороху на затравочной полке, и тот лишь зашипел, но не вспыхнул, когда по нему ударил курок. Тамас выхватил пистолет у охранника и ударил кезанца рукояткой по голове с такой силой, что череп с треском раскололся.

Пятая охранница метнулась к двери. Тамас достал из сапога другой нож и метнул ей в спину. Лезвие вошло точно под лопатку. Женщина с криком упала на пол и попыталась дотянуться до рукоятки ножа. Тамас подбежал и резким движением свернул охраннице шею.

Он подобрал оба ножа и замер возле двери, прислушиваясь. Стояла гробовая тишина. А как же те, что спали наверху? Почему не бегут на помощь?

Наконец с лестницы донеслись шаги одного человека. Тамас рискнул выглянуть из-за двери и увидел спускавшегося Андрийю. Пороховой маг был весь залит кровью, но, судя по всему, вовсе не своей.

– Вы слишком шумите, – с упреком произнес Андрийя.

Тамас облегченно вздохнул и вытер лезвия обоих ножей. Они с Андрийей снова поднялись наверх и прошли мимо спальни, из которой еще доносились приглушенные предсмертные хрипы.

– Позаботься о них, – велел Тамас.

На крыше в лужах крови лежали еще два охранника. Тамас прикрыл глаза от мерцающего света факелов и посмотрел на юг, в сторону Саркова ущелья. Но не разглядел, к своему удивлению, ни одного огонька, ни одного костра на стоянке какой-нибудь резервной части кезанцев. Лишь факелы Срединного замка и далекие огни Будвила.

Вся кезанская армия находилась теперь к северу от него.

Тамас взял со стены факел и помахал им. Через мгновение земля вокруг крепости взбугрилась темными силуэтами адроанских солдат. Вскоре на крыше появился Андрийя и встал рядом.

– Мы ведь так уже делали? – произнес он. – Однажды мы попытались зайти в тыл врагу. Если не ошибаюсь, это плохо кончилось.

Тамас оглянулся на порохового мага. Каким-то образом тот ухитрился еще сильнее измазаться в крови. «Пусть Олем и не такой искусный убийца, – подумал фельдмаршал, – зато его общество намного приятней».

– Тебе нужно переодеться.

– Я не взял с собой запасной мундир.

– Ты не очень предусмотрителен.

Андрийя слизнул кровь с кончика пальца, на лице его при этом заиграла усмешка, мало напоминающая человеческую.

– Завтра мы поднимемся на стены Будвила. Я хочу, чтобы проклятые кезанцы знали, что их ждет, если я доберусь до них.

Когда Андрийя чувствовал запах крови, как сейчас, он забывал добавлять «сэр». Больше всего на свете ему нравилось убивать кезанцев.

– Ладно, как хочешь. Только встань с подветренной стороны от меня.

Тамас обернулся и посмотрел вниз. Один за другим из темноты появлялись его солдаты, окружая крепость. Длинная змея походной колонны ползла по дороге. Справа по реке неторопливо подплывали тяжелые баржи, груженные полевыми орудиями.

– Будьте вы прокляты, кезанские ублюдки, – пробормотал Тамас. – Теперь меня уже ничто не остановит.

Нила очнулась и едва не прокусила себе язык, борясь с желанием закричать. Руки были связаны за спиной, она ничего не могла разглядеть в темноте. Тяжелая волна страха пробежала по телу, заглушая боль в негнущихся ногах и саднящей от долгой езды коже.

Она чисто инстинктивно соскользнула в промежуток между Иным и реальным миром и только спустя несколько минут поняла, что сделала. Дыхание стало ровным, сердце больше не сжималось от страха. Мир проплывал перед ней в призрачном тумане. Бо рассказывал об этом месте, где можно успокоиться и подумать, но предупредил, что разум не будет здесь получать необходимой информации об окружающем мире. Все звуки доносились словно сквозь вату, и даже земля под ногами казалась очень далекой.

С большой осторожностью она покинула это уютное место и вернулась в реальный мир. В то же мгновение ожила боль, и Нила не смогла сдержать короткого стона.

Вокруг нее постепенно вырисовывалась ночная стоянка. Она уже слышала тихие голоса, потрескивание дров в костре и ржание лошадей в темноте. Нила лежала на боку в неудобной позе, от которой у нее затекла левая рука. В нос ударил резкий запах рвоты. Засохшая корка в уголках рта подсказала, что это ее саму и вырвало.