Рик Янси - Тринадцатый Череп

– В чем дело? Вы не верите в небеса?

– Я просто не понимаю, почему это АМПНА захотело тебя убить. Ведь у тебя нет меча.

Я чуть не брякнул: «Потому что у меня есть Печать», но засомневался. Она могла меня обыскать и тогда нашла бы Великую Печать Соломона. Я закусил губу и отвел глаза.

– Ты понимаешь, на что все это похоже? – сочувственно спросила Мередит.

– Знаю. Но это правда.

– Правда, – повторила Мередит.

Я снова посмотрел ей в глаза и проговорил:

– Вы заявляете, что хотите знать правду, но на самом деле вовсе не хотите, так как правда заключается в том, что не принадлежит вашему миру. Понимаете? Вот этому миру с этим столом, с этими стульями и часами на стене. Правда не укладывается в рамки вашего мира, но это правда. Я так живу… За рамками вашего мира. И боюсь, так всегда и будет. Если бы я мог прямо сейчас перескочить через стол в ваш мир, я бы это сделал. Не раздумывая. Но мой мир – это священные мечи, сверхсекретные шпионские операции и ангелы, которые называют меня своим возлюбленным. Вот почему меня пытались убить. Вот почему погибли полицейские. У меня неприятности, но у человека, который должен меня защищать, они посерьезнее. И нам обоим нужна помощь. Вы поможете нам, детектив Блэк? Прошу вас, помогите, мы действительно в беде.

Мередит ответила не сразу. Сам не знаю почему, но она чем-то – не внешностью, нет – напомнила мне маму.

– Сделаю все, что в моих силах, – сказала она.

Через час, когда я один сидел в тесной камере, наконец появился мистер Нидлмайер.

– Где вы пропадали? – спросил я.

Нидлмайер бросил портфель на койку и промокнул лысину украшенным монограммой платком.

– Виноват, Альфред, прости. Ты ведь ничего им не рассказал?

– Я рассказал им все.

Нидлмайер вытаращился на меня. Он только что вытер лицо, а оно уже снова заблестело от пота.

– Все про все?

– Почти.

– Тогда понятно.

– Что понятно?

– Тебя переводят в больницу Святой Марии.

– Почему?

– Подозревают психическое расстройство.

– То есть что я спятил.

– Ну, их можно понять.

– Больница Святой Марии. Это туда отвезли Сэма. Ты его видел?

Нидлмайер кивнул.

– Как он? – спросил я.

– Плохо, Альфред. Плохо.

– Я должен его увидеть.

– Тебя не пустят.

– Всего на пять минут…

– Сначала обследование…

– И он поправится. Как будто ничего и не было.

– А потом будут слушания в суде.

Нидлмайер наконец сумел привлечь мое внимание.

– В суде?

– Где судья вынесет решение.

– Насчет чего?

– Насчет твоей… как бы это лучше выразиться… психической… э-э… готовности предстать перед судом.

– То есть если я псих, то меня не признают виновным?

Нидлмайер кивнул. Он явно испытал облегчение оттого, что я уловил суть.

– Да! Что-то в этом духе.

– А если судья решит, что я псих? Тогда меня до конца жизни упекут в дурдом?

Нидлмайер помолчал немного и ответил:

– Альфред, я же предупреждал – молчи.

– А если он решит, что я здоров, меня посадят на двадцать лет.

– Только если жюри признает тебя виновным.

Я обдумал оба варианта.

– И какая будет стратегия?

– Стратегия?

– У вас же есть стратегия – мысли, как вытащить меня из этой ситуации?

– Что ж, первым делом я найду тебе хорошего адвоката.

Я уставился на него:

– Я думал, что вы и есть мой адвокат.

– Формально я поверенный в делах твоего отца. Да ты и не захочешь, чтобы я представлял тебя в суде, Альфред.

– Почему? Вы плохой адвокат?

– О нет. В своем деле я очень даже хорош. Но увы, уголовное право не моя сфера.

Нидлмайер похлопал меня по коленке.

– Не трогайте мое колено, – сказал я.

Нидлмайер убрал руку.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Паршиво. У меня сломан нос. Пятьдесят девять миллионов швов на руке и четыре тысячи ссадин по всему телу. И еще подозревают, что у меня треснула задница.

Нидлмайер нахмурился:

– Разве она не у всех напополам?

– Я не прикалываюсь. Позвоните за меня Абигейл Смит. Свой звонок я на вас потратил.

– Кто такая Абигейл Смит?

– Директор АМПНА.

Я передал Нидлмайеру ее визитку.

– АМПНА, – пробормотал он, разглядывая карточку.

– Вы помните.

– Не хотел бы, но помню.

– Скажите, что я хочу с ней встретиться. Сегодня. Пусть даже в психушке.

– Ты думаешь, что агентство замешано?

– О да, оно чуть ли не возглавляет список. – Я сунул кольцо в его пухлую руку. – И я хочу, чтобы это было у вас.

– Это? Альфред, это ведь…

– Печать Соломона. Спрячьте подальше и никому не говорите куда. Никому, понимаете?

– Даже тебе?

– Особенно мне.

Нидлмайер кивнул и дрожащей рукой опустил кольцо в карман пиджака.

– Он предупреждал меня, – сказал я.

– Кто?

– Сэмюэл. Говорил, что они могут действовать жестко.

– Очевидно, так и есть.

– Если, конечно, это они. Но кто еще?

– Альфред, позволь дать тебе совет. Возможно, после всего, что сегодня случилось, тебе лучше отдать миз Смит и ее коллегам то, что им нужно.

– У них был шанс, – ответил я. – Но я подумаю.

– Быть может, такова цена, которую ты должен заплатить.

– За что?

– За свою жизнь.

Патрульная машина доставила меня в больницу Святой Марии, где я угодил на психиатрическое отделение. Меня поместили в палату, которая запиралась снаружи. Внутри даже не было дверной ручки.

А также ни телефона, ни телевизора, и все – кровать, тумбочка, даже подоконник – обито поролоном. Никаких острых углов.

Я сел на стул и принялся теребить небольшое металлическое кольцо, которое свисало с края кровати. В изножье болталось второе. И с другой стороны – еще два. Я догадался, что в эти кольца продевают веревки, когда привязывают больных.

Через какое-то время медсестра принесла в палату поднос с едой и встала возле двери. Я сказал ей, что мне не по себе оттого, что она там стоит, и я бы лучше поел в одиночестве. Но она ответила, что это против правил, и в дальнейшем старалась не встречаться со мной взглядом.

– Когда они придут? – поинтересовался я.

– Кто?

– Специалисты, которые решат, псих я или нормальный.

– Не знаю, – ответила медсестра. – Мое дело – принести еду.

– А где у вас палата интенсивной терапии?

Она секунду помолчала, но все-таки ответила:

– На втором этаже.

Потом она постучала в дверь. Открыл санитар с приплюснутым, как у бульдога, лицом, и меня оставили одного. Навалилась страшная усталость, и я забрался в постель. Кроме еды, медсестра дала мне таблетку обезболивающего, и я подумал, что не стоит ее глотать, но все-таки проглотил.

Я закрыл глаза и попытался уснуть, но не смог. Как выбраться из комнаты с дверью без ручки, которая запирается снаружи, а в коридоре сторожит здоровенный санитар с бульдожьей рожей?