Джессика Броуди - Не вспомню

– Люди из «Диотеха»? – уточняю я.

Дзен кивает.

– Но еще важнее для нас держаться вне поля зрения прессы и вообще людей, которые любят во все совать свои носы. Нельзя, чтобы кто-то тебя сфотографировал. Все, что попадет в Интернет или любые средства массовой информации, может помочь обнаружить тебя. Они будут тщательно просматривать любые материалы. Так что сейчас наша цель – найти идеально уединенное место, где можно надежно укрыться. Я думаю, нам лучше всего уехать в глубь материка и устроить себе временный лагерь где-нибудь в пустыне.

– И надолго?

– Пока я не найду способ, как нам вообще исчезнуть отсюда.

Я качаю головой и переключаюсь на пятую передачу.

– Но если они способны найти меня повсюду, то где мы спрячемся? Как нам избежать встречи с ними?

Дзен кладет ладонь поверх моей руки, все еще не отпускающей рычаг коробки передач.

– Мы сможем, – уверенно говорит он. – Мне лишь необходимо выиграть немного времени.

– Времени для чего?

– Понимаешь, Сейра, – начинает он объяснять очень серьезным и даже мрачным тоном, – когда мы попытались с тобой бежать, случилось нечто непредвиденное.

– Ты имеешь в виду, что я утратила все свои воспоминания?

Дзен вздыхает.

– Да, именно это я и имею в виду, хотя до сих пор не могу понять, как ты их лишилась.

Я искоса бросаю взгляд на него.

– Ты о чем? Разве не «Диотех» их похитила?

Он мотает головой.

– Не в тот раз. По крайней мере, я не думаю, что это сделали они. Утром в день побега ты была в полном порядке. Твоя память оставалась полностью при тебе. Ну, быть может, слово «полностью» не совсем применимо в данных обстоятельствах, но я знаю, что в то время «Диотех» не манипулировала твоими воспоминаниями уже несколько недель. А значит, что-то должно было произойти в промежутке между нашим бегством и моментом, когда я обнаружил тебя в больнице.

– Тогда мне тоже непонятно, – жалуюсь я. – Если «Диотех» не приложила к этому руку, что же послужило причиной потери мной памяти? И как я оказалась среди обломков рухнувшего самолета, если меня действительно не было на его борту?

– В том-то и загвоздка, – признает Дзен, потирая подбородок, – что я этого не знаю. Я долго ломал голову, пытаясь найти объяснение, но так ни к чему и не пришел. Мне ясно только, что план не сработал как нужно. Ты не должна была оказаться на месте катастрофы. Но каким-то непостижимым образом туда попала, а я… Я очутился в совершенно другом месте.

– Из твоих слов трудно извлечь хоть какой-то смысл, – с горечью замечаю я.

– Понимаю. Прости. – Он снова вздыхает. – Мне нужно попытаться растолковать тебе все иначе. Как-то более доходчиво.

Дзен так плотно сжимает губы, что они белеют от напряжения, а потом начинает свой рассказ заново:

– После того как мы догадались, какие страшные вещи происходят в «Диотехе» – во что была вовлечена и ты сама, – стала ясна необходимость бежать от них как можно дальше. Это был единственный способ обеспечить тебе нормальную жизнь, а для нас – остаться вместе. Уже не было ни малейшей надежды, что они добровольно дадут нам такую возможность.

Я киваю.

– И потому мы решили покинуть их комплекс. Об этом ты уже говорил прежде.

– Да. Но план нашего побега был куда сложнее, чем ты пока можешь себе вообразить.

– Ну так просвети меня, – прошу я.

Кажется, в Дзене происходит душевная борьба. Он сжимает и разжимает пальцы рук, а потом переплетает их.

– Вероятно, мне стоит начать с поэзии.

– С поэзии? – Я бросаю на него недоверчивый взгляд.

– Да, со сто шестнадцатого сонета. Помнишь?

– «Не допускаю я преград слиянью двух верных душ!» – цитирую я негромко. Дзен улыбается, и я чувствую, как ему становится немного легче. – Коуди говорит, что он о вечной любви, – пытаюсь помочь ему я.

– Так и есть, – шепчет Дзен. – Он о верной и неизменной любви. И о том, что ничто не может ей помешать. – Он замолкает, глядя в окно машины. – Они так много имплантировали тебе в мозг: иностранные языки, выдающиеся математические способности – словом, все, что, по их мнению, создает личность с исключительными интеллектуальными данными, – но при этом обошли вниманием множество очень важных вещей.

– Например, поэзию? – высказываю догадку я.

– Да, например, поэзию. – Дзен глубоко вздыхает. – Способность понимать и чувствовать ее. Навещая тебя, я приносил стихи и читал вслух. Мы много часов провели за расшифровкой их подлинного смысла. Поначалу это оказалось для тебя неимоверно трудно. Ты все понимала слишком буквально. Как компьютер. Тебе потребовалось время, чтобы научиться вкладывать собственные эмоции в слова, написанные другими людьми. И этому, помимо прочего, научил тебя я.

– А сонет сто шестнадцать?

– Сонет номер сто шестнадцать был твоим любимым.

Я чувствую, как мои пальцы крепче впиваются в руль. Молчание, воцарившееся в машине, становится тягостным и почти физически ощутимым.

– Но потом он превратился в нечто большее, – добавляет Дзен после паузы. – Именно он вдохновил нас на создание дерзкого и очень сложного плана.

Пи-и-и-п!

Автомобиль издает странный звук так неожиданно, что я чуть не подскакиваю на своем сиденье. Дзен склоняется чуть в сторону и смотрит на панель приборов.

– У нас кончается бензин. Тебе, вероятно, придется съехать с шоссе уже на следующей развилке.

Я перестраиваюсь в крайний правый ряд и сворачиваю в сторону, пользуясь первым же съездом с магистрали. Дзен указывает мне направление к заправочной станции. Я останавливаюсь рядом с устройством, которое Дзен называет колонкой, и глушу двигатель.

– Я зайду внутрь, заплачу за горючее и куплю чего-нибудь поесть, – говорит он. – Ты, должно быть, голодна.

Как нарочно, под его слова у меня начинает урчать желудок.

– Похоже, что так, – отвечаю я со смехом.

– Жди здесь, – велит он. – Ни в коем случае не выходи из машины.

Я вижу, как он исчезает внутри небольшого здания, а потом откидываюсь на спинку и делаю несколько равномерных глубоких вдохов и выдохов. Все, что я узнала за последние два дня, хаотично кружится в моей голове, никак не выстраиваясь в нечто солидное и основательное.

Кто-то стучит в окно машины, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности. Я поворачиваюсь, ожидая увидеть Дзена, но передо мной возникает незнакомое лицо. Это молодая женщина.

Она во весь рот улыбается мне и, как кажется, не может спокойно стоять на месте.

– Вы ведь та девушка! – слышу я ее вопли даже сквозь закрытое окно. – Та, что выжила при крушении самолета!

Затем следует яркая вспышка, и я с ужасом вижу, как она опускает мобильный телефон и начинает нажимать на его кнопки.

– Я просто сгораю от нетерпения разместить это в Твиттере!