Джессика Броуди - Не вспомню

– Так ты будешь читать или нет? – поддразниваю его я. – У меня, как ты знаешь, не очень много времени.

Он усмехается, постукивает пальцем по кончику моего носа и снова переключает все внимание на книгу. Откашлявшись, начинает читать вслух с напыщенным до глупости английским прононсом.

– «Не допускаю я преград слиянью двух верных душ!..»

Мне приходится сразу схватить его за руку.

– Нет. Не так!

Дзен вновь улыбается, и наши взгляды встречаются на краткое, но исполненное глубокого значения мгновение.

Потом он вновь становится игривым и задорным, забавляясь актерством.

– Как? Тебе не по душе мое истинно британское произношение? Я всего лишь хотел погрузить тебя в подлинную атмосферу эпохи. Ведь Шекспир был британцем, и от этого факта никуда не денешься. А потому, по всей вероятности, именно так читал эти стихи он сам. Или так они звучали у него в голове, когда он их сочинял.

Я снова слегка бью его по руке, хотя не в силах сдержать смеха.

– Все равно, – настаиваю я. – Мне хочется услышать, как ты читаешь их своим голосом.

Его лицо принимает серьезное выражение, и он снова смотрит на страницу книги.

– Будь по-твоему, – соглашается Дзен.

Наступает небольшая пауза, и я с трудом выдерживаю ее, предвкушая звучание поэтических строк в его устах. Ожидание почти невыносимо. У меня мурашки бегут по телу. Сводит губы. Я почти не дышу.

И когда Дзен начинает декламировать, то голос его негромок, но в нем слышится мощь и нежность одновременно.

Мир вокруг меня моментально охватывает огонь. Пылает все. Ничто не спасет от этого жара. Я слушаю сонет от начала и до конца, искренне страшась, что в любую секунду тоже вспыхну как свечка.

Когда он подходит к завершающей части, я закрываю глаза, наслаждаясь теплом его голоса, лиризмом шекспировский строфы и желая, чтобы это чувство никогда не кончалось. Чтобы это тепло согревало меня всегда.

Но я знаю, что так не будет.

Потому что уже скоро ему уходить. Как ему приходится покидать меня каждый день. А мне снова станет холодно.

– В наше время Шекспир не смог бы написать ничего подобного, – решительно заявляю я, прерывая молчание.

Дзен кладет книжку в траву и снова начинает гладить мои волосы.

– Почему же?

– Потому что подобная любовь в наши дни невозможна. – Осознание этой скорбной реальности словно проникает мне в душу и опустошает ее.

– Это не так. – Дзен наклоняется и целует меня в лоб. – А как же мы? – шепчет он мне на ухо. – Ты – моя вечная путеводная звезда. Как в стихах.

Слезы наворачиваются мне на глаза, когда я подношу к лицу руку и кончиком пальца провожу по черной полосе.

– Нас всегда будут держать вдали друг от друга. Пока мы здесь, нам не быть вместе. Они этого не допустят.

Я всматриваюсь в глаза Дзена и вижу в них тень печали, подобную темному облаку. Он знает, что я права, пусть не хочет это признать.

Я встаю на колени лицом к нему.

– Шекспиру невероятно повезло, – продолжаю я. – Он родился в эпоху, когда было еще очень далеко до компьютеров, сканеров мозга и манипуляций с цепочками ДНК. У любви был шанс выжить, потому что не существовало технологий, способных погубить ее. Тогда наука была еще слишком слаба, чтобы разрушать судьбы людей.

Дзен не соглашается со мной, но и не пытается спорить. Он замолкает. Замыкается в себе. Размышляет. Его взгляд устремлен куда-то очень далеко.

– Есть только одно место, где мы сможем навсегда соединиться, – говорю я, протягиваю ладонь и глажу его по щеке.

Дзен вздрагивает, словно выведенный из гипнотического транса, а потом внимательно смотрит на меня.

– Где же это место?

Я улыбаюсь.

– В тысяча шестьсот девятом году.

И жду, что сейчас он меня высмеет. Я готова к этому. Потому что знаю, насколько нелепо звучит моя фантазия. Это приключение, которое возможно только в фильмах и книжках.

Но Дзен не смеется.

Его глаза снова устремлены в какую-то точку, расположенную бесконечно далеко отсюда.

– Дзен? – окликаю я его.

– Да? Что такое? – спрашивает он все еще рассеянно.

Я подаюсь вперед и прижимаюсь губами к его губам. Он отвечает на поцелуй, сначала обняв мое лицо ладонями, а потом притягивая все ближе к себе.

Его поцелуй доставляет мне наслаждение.

Как всегда.

Но на этот раз как-то иначе. Я чувствую это.

Мысли его не со мной. Они заняты чем-то другим. И я не пойму, отчего так происходит.

Поцеловав меня, Дзен поднимается и протягивает мне руку, чтобы помочь встать.

– В чем дело? – спрашиваю я.

– Я… Мне… То есть… – бормочет он что-то невнятное. – Словом, мне нужно идти.

– Но у нас еще есть время, – замечаю я. – До возвращения Рио по крайней мере тридцать минут.

Заметно, как Дзен колеблется.

– Знаю, – отвечает он. – Но есть кое-что, чем мне необходимо срочно заняться.

Я с досады закусываю губу, но лишь тихо говорю:

– Хорошо. Как пожелаешь.

Дзен всматривается в мое лицо и улыбается, обнимая меня и снова притягивая к себе.

– Не обижайся. Завтра я непременно вернусь. Закрой глаза, – шепчет он мне на ухо.

Я подчиняюсь, но с неохотой. Потому что знаю, что это значит. Он сейчас тихо уйдет, и скоро холод начнет пробирать меня до костей.

Но так даже лучше, чем наблюдать, как он уходит.

Дзен снова легко касается моих губ своими, а потом я слышу такой знакомый, вечно терзающий сердце звук его удаляющихся шагов, шуршание обуви по стене, когда он взбирается наверх, и мягкий стук приземления с другой стороны.

Я жду, уже слегка поеживаясь, и медленно считаю до пятидесяти, как поступаю всегда.

Ровно столько времени уходит на то, чтобы звук его шагов стих окончательно. Однажды мне пришлось сделать этот подсчет, и с тех пор он мне ненавистен.