Питер Бретт - Дневная битва

Хамаш проворно откатился, но Керан предвидел маневр и припечатал его металлическим навершием копья, едва тот подставился. Он раскроил ему щеку и выбил несколько зубов. Хамаш выхаркнул кровь вперемешку с обломками и попытался встать, но тщетно, избиение еще не закончилось. Керан твердо стоял на ногах, наносил все новые и новые удары. Болезненные, хотя без стойких увечий, но молодой наставник не прекращал сопротивляться, и вот раздался резкий хруст: навершие раздробило ему правый локоть. Хамаш взревел от боли.

– Прими боль и молчи, болван! – прошипел Керан. – Твои люди смотрят!

Наставники и ха’шарумы действительно бросили свое занятие и разинули рты.

Керан повернулся к наставникам.

– Раздеть людей до бидо и построить отряды для смотра! – заорал он, и все засуетились, будто команду отдал сам Избавитель.

В мгновение ока копья были аккуратно составлены, одежда сложена, и будущие воины встали навытяжку в одних набедренных повязках бурого цвета.

Керан вдавил навершие копья в Хамаша, который корчился на земле.

– Встать и марш за мной! Я уже отобрал у тебя бурое покрывало. Если отстанешь или опять оскорбишь меня – заберу и черную одежду.

Аббан подавил улыбку, когда Хамаш кое-как поднялся с бледным и окровавленным лицом. Наставник выбран правильно.

Они заковыляли к первому отряду; ошеломленный Хамаш поплелся сзади, по его мертвенному лицу текла кровь. Перед ними вытянулся в струну еще один наставник с бурым покрывалом. Затем поклонился Керану так низко, что чуть не коснулся земли бородой.

Они двинулись вдоль строя. Керан поочередно выкрикивал каждого и обращался с ним не лучше, чем с рабом на невольничьем рынке.

– Хилый, – ущипнул за руку первого, – но это пройдет, когда несколько месяцев поест жидкой каши да побегает с камнями вокруг городских стен. Покажи первый шарукин.

Тот, покрываясь потом, медленно выполнил серию движений.

Керан сплюнул:

– Жалкое зрелище даже для хаффита.

– Кем ты был до того, как отозвался на призыв Избавителя к шараку? – спросил у мужчины Аббан, раскрыл счетную книгу и взялся за перо.

– Я делал лампы.

Аббан хмыкнул.

– Мастер или подмастерье?

– Мастер. Делом владел отец, но передал его мне, чтобы я научил сыновей.

– Что это меняет? – осведомился Керан, но Аббан не ответил и задал еще несколько вопросов, после чего перешел к следующему в строю.

Тот оказался настолько тощ, что просвечивали кости. Когда к нему приблизились, он прищурился.

Аббан выставил три пальца:

– Сколько я показываю?

Мужчина сощурил глаза сильнее.

– Два, – ответил неуверенно.

Аббан отступил на несколько шагов, и прищур исчез.

– Три, – уже увереннее сказал мужчина.

Керан толкнул дрыща, и тот опрокинулся в пыль.

– Встань, собака! – заорал очередной юный наставник и замахнулся навершием копья, мужчина быстро вернулся в строй.

– Этому и здесь-то нечего делать, куда ему в элитный отряд Избавителя! – произнес Керан.

Аббан снова проигнорировал его слова, разглядывая хаффита.

– Читать умеешь? На счетах считаешь?

– С линзами, – кивнул тот.

Так они продолжили: Керан щипал и толкал, а Аббан расспрашивал. Перспективным велели выстроиться отдельно для окончательного отбора.

Они приблизились к тому, что стоял во главе и был выше других, с широкой грудью и буграми мышц. Аббан улыбнулся.

– Этот вам ни к чему, – вмешался юный наставник. – Силен, как стадо верблюдов, но не слышит сигнального рога – да и вообще не слышит, если на то пошло.

– Тебя не спрашивают, – отозвался Аббан. – Я помню его. Он в числе первых откликнулся на призыв Избавителя. Как зовут?

Наставник пожал плечами:

– Никто не знает. Мы кличем его Глухим.

Аббан отрывисто показал руками, и великан присоединился к остальным кандидатам.

В столице числилось свыше тысячи ха’шарумов из племени Каджи. Когда дама пропели с минаретов комендантский час, Аббан и Керан едва ли осмотрели половину. Кандидатов постепенно отбраковывали, но все равно за ними шло больше пятидесяти человек. Их отвели в шатер, где снова подвергли проверке и расспросам, и вот отряд уменьшился сперва до двадцати, потом до десяти человек, пока не сошлись на четверых, включая глухонемого великана.

Против него Керан возражал:

– Воин, который не слышит рог, – слабое звено!

– На алагай’шарак – возможно, – согласился Аббан, – но дама’тинг содержат немых евнухов, а мне пригодится человек, который не подслушает лишнего.

На следующий день они вернулись и до заката только и делали, что осматривали, испытывали, расспрашивали и спорили, пока не оставались довольны. Керан шесть раз грозился уйти, когда Аббан отклонял того или иного воина.

– И ступай! – не выдержал Аббан на седьмом, каменоломном псе из Песчаника.

Это был могучий детина, но со стеклянными от тупости глазами, едва способный пересчитать свои пальцы.

– Мне не нужны солдаты-недоумки.

Детина свирепо глянул на него, но предпочел промолчать, поскольку за Аббаном возвышался со скрещенными руками Глухой.

Керан гневно зыркнул, и Аббан ответил тем же. Наконец наставник пожал плечами:

– Я сделал бы из тебя мужчину, будь в тебе столько стали по юности.

Аббан с улыбкой отвесил легкий поклон:

– Она всегда со мной, наставник. Но не для боев.

– У тебя зоркий глаз, – недовольно заметил Керан в конце, осматривая десять новых рекрутов. – Я превращу этих людей в воинов.

– Прекрасно, – сказал Аббан. – Завтра отправимся в хаффит’шарадж маджахов и начнем заново.

Следующий день посвятили Маджахам, третий – Мехндингам. После дело пошло быстрее: племена становились все мельче, по мере того как Аббан и Керан продвигались вдоль шатров по тренировочной площадке. Самым малочисленным оказалось племя Шарах, в которым насчитывалось всего три дюжины полноправных даль’шарумов, а ха’шарумов не набралось и ста.

– Мы отвергли сотни достойных мужчин-Каджи, – заметил Керан, когда они отобрали лучших среди шарахов.

Керан, как многие старшие воины, которые прошли обучение до объединения Ахманом племен, был фанатично предан родному и желал, чтобы большинство рекрутов оказалось его крови.

Аббан кивнул:

– Зато шарахи мастерски арканят алагай.

И в самом деле: они насмотрелись, как воины-шарахи управляются с диво-оружием – длинными полыми копьями с навершиями, откуда выступали обручи из крученой стали, которые набрасывались на шею демона или человека. При помощи рычага у крестовины можно быстро расширить или сузить петлю. Укротить жертву удавалось благодаря особым приемам шарусака, которые регулировали рычажное воздействие.

– Я прилично знаю это оружие и могу научить, – сказал Керан.