Терри Гудкайнд - Исповедница

Верна и Кара начали выкрикивать протесты и гневно спорить.

Ричард поднял руку.

– Не сейчас. Есть нечто, что я обязан сделать.

Она дал знак служителям моста.

– Поднимите мост, – крикнул он, уже следуя вверх по дороге и повстречав их, спешивших вниз, на свое место.

Они ответили стандартным приветствием: кулаки поднялись и прижались напротив сердца.

При мерцающем свете факелов глубоко сосредоточенный Ричард пальцем вычертил очередной элемент на магическом песке. Сначала молча, только для себя, он пробежал глазами по словам, а затем поднял взгляд к темному окну и стал тихо произносить вслух заклинания на древнед’харианском языке.

Сквозь освинцованные окна, воспринимая все несколько отстраненно, он увидел лунный свет. Всего лишь днем раньше Джегань дал ему срок до новолуния, чтобы сдать дворец. И теперь с каждым днем лунный свет будет убывать, пока всех не поглотит полная тьма.

Ричард выслушал строгое мнение Верны, Кары и генерала Мейфферта, что сдаваться они не должны. Верна считала, что сам факт сдачи дворца даст моральные обоснования преступным верованиям, и что им следует сражаться до последней капли крови; генерал Мейфферт считал, что все это, скорее всего, лишь хитрость, и глупо верить, что Джегань сдержит свое слово, так что ни о какой сдаче не может быть и речи; Кара считала, что раз им предстоит умереть и в том, и в другом случае, то лучше сражаться до смерти и уничтожить как можно больше врагов. Натан и Никки лишь слушали эти доводы, не решаясь высказаться относительно того, что лучше: сдаться или сражаться.

Ричард же указал на то, что они обсуждают лишь, как им следует умереть, и не говорят ничего о том, как им одержать победу. Они думают о проблеме, а не о решении ее.

Он знал только один реально осуществимый способ подобраться к шкатулкам Одена, но это совсем не то, что остальные хотят услышать от него.

Минута за минутой, время утекало сквозь пальцы. Ричард знал, что ему не будет даровано больше, чем уже отпущено. Он ощущал сокрушающую тяжесть ответственности, нести которую ему предстояло в одиночку. Он решил, что больше не может ждать; готов или нет, он должен приступать.

Он не ощущал ничего особенного, когда произносил надлежащие заклинания, как не ощущал ничего, когда чертил формулы заклинаний. Его эмоции были полностью подавлены мыслями о Кэлен, о людях, вверенных ему, и о тех вариантах выбора, что у него есть.

Ему приходилось постоянно напоминать себе о том, что не стоит тратить время, позволяя мыслям уноситься к тому, что уже потеряно, а вместо этого надо постараться придумать, как одержать победу.

Хотя у него не было доступа к шкатулкам Одена или к правильной копии или оригиналу «Книги сочтенных теней», он знал из книг, которые изучала Никки, и особенно из «Книги Жизни», которая объясняла, как инициировать использование шкатулок Одена, что этот ритуал – неизбежный сложный компонент по применению Одена в качестве противодействия Огненной Цепи. Для него как раз противодействие Огненной Цепи было центральным процессом. И если Ричард хоть когда-то получит шанс использовать эти шкатулки, он должен быть готов к такой возможности. Это была одна из тех вещей, которые не предполагают выбора. Он или сделает это, или никогда не сможет открыть эти шкатулки – просто как день.

Чем скорее он совершит эту попытку, тем скорее появится определенность: удалось или нет. Или он выживет, или умрет. Если он не выживет, то лучше оставить Никки, Натану и Верне как можно больше времени на то, чтобы попытаться придумать иной способ отвратить неизбежное.

У императора было множество вариантов выбора. У Ричарда их не было.

Джеганю, поскольку он участвовал в открытии шкатулок лишь через посредство сестры Улисии, не нужно было отправляться в преисподнюю. Сестра же Улисия была сестрой Тьмы. Она уже имела все необходимые связи с преисподней, которые требуются, чтобы заставить Оден работать на нее. Ричарду же предстояло установить свою собственную связь с преисподней и найти способ завершить все то, что необходимо, чтобы Оден стал противодействием Огненной Цепи.

Весь ритуал, о котором ему рассказала Никки, как и все формулы, были в целом логически увязаны. Он был надлежащим кандидатом, обладающим требуемой силой, начертившим необходимые заклинания, повторившим вслух необходимые слова. Его дар добавил все, что полагалось, к тем элементам, которые он перенес на магический песок, давая им жизнь. Причина и следствие, как заверила его Никки. Ему больше ничего не требуется ощущать.

Он надеялся, что она права. Они все надеялись, что она права.

Натан тоже был более чем уверен, что она права. Но пророк скорее беспокоился о великой пустоте и о том, насколько они близки к ней.

Ричард припомнил, что Уоррен относился к шкатулкам Одена как к вратам. Когда Ричард находился во Дворце Пророков, Уоррен объяснял, что опасность заключается в том, что, когда эти шкатулки, как врата, делают завесу отодвинутой, Хранитель преисподней имеет возможность проникнуть в мир живого. Поскольку шкатулки могли быть вратами в мир живого для Хранителя, когда завеса отодвинута, они, точно так же, были вратами, ведущими в другом направлении – в царство мертвых.

И Ричарду пришло в голову, что шкатулки могут с таким же успехом быть и вратами к великой пустоте, которая так беспокоит Натана.

Поскольку силы, вызываемые при этом, были составной частью самого Одена, Ричард осознавал, что в попытке предпринять путешествие в преисподнюю вполне может оказаться в собственной великой пустоте.

Ричард снова подумал о тех долгих разговорах, которые вел с Натаном. Если Ричард не преуспеет этой ночью, то пророку придется еще раз выступить в роли Лорда Рала. Они не могут оставить всех даже на короткое время без Лорда Рала, если Ричард вдруг исчезнет. Ричард сказал пророку, что, если что-то пойдет не так, тогда все необходимое ему придется делать самому.

Ричард, обнаженный, склонился к белому магическому песку и предплечьем разгладил следующий его участок, создавая место для рисования очередных элементов. Он начал чертить короткие магические знаки, расходящиеся от центральной оси более сложных формул заклинаний. Каждый из этих элементов был замысловатым сплетением символов, которые он долгими часами учился выводить на бумаге. Тогда Никки стояла над его плечом, пока он чертил эти символы, руководя каждым его движением. Но сейчас Никки не помогала ему. Это он должен сделать сам, без чьей-либо помощи. Именно он заявленный участник, и это должна быть его собственная работа, выполненная с прикосновением его собственного дара.

В свете факелов, пламя которых медленно покачивалось в неподвижном воздухе, песок отбрасывал радужные искры. Эти мельчайшие вспышки разноцветного света притягивали взгляд и завораживали. Они создавали ощущение, что он затерялся в каком-то собственном мире.