Кристи Голден - Варкрафт

– Мы справимся, – уверил его старый друг. – Я вернусь в Каражан и приготовлюсь к битве. Северные Волки встретят вас по пути. Ищи меня у портала.

Он развернул коня и поскакал прочь, явно для того, чтобы найти тихое местечко и создать свой собственный портал. За воротами командующего ждали три легиона – все, что им могло понадобиться, по словам Медива.

Гарона пришпорила свою лошадь и заняла освободившееся место рядом с королем. На миг они переглянулись, а затем устремили взгляды вперед, на дорогу. Ллейн понимал, что они должны сосредоточиться на предстоящем сражении – однако подозревал, что в мыслях женщина, как и он сам, была с Андуином Лотаром в его тюремной камере.

Андуин Лотар хотел выбраться из застенка.

Немедленно.

Он уставился на свои костяшки, разбитые и окровавленные после многочисленных и тщетных попыток вышибить дверь. Воин слизнул кровь, успокаиваясь, а затем попробовал снова.

– Стражник? – сказал он, улыбнувшись и широко разведя руки. – Уже ясно, что эту дверь сработали на славу. И мне хочется сберечь свой боевой дух для защиты королевства. Я понимаю, что ты просто выполняешь свою работу. И неплохо с этим справляешься. Но я уже успокоился. Поэтому не мог бы ты просто подойти и отпереть камеру… чтобы я смог защитить короля.

От улыбки у него заныли мышцы лица, а во рту все еще чувствовался медный привкус крови. Однако вооруженный алебардой стражник, стоявший в конце коридора, и слушать не желал.

Он не двинулся с места.

Лотар зарычал и снова ударил по двери. Та протестующе лязгнула, а солдат на посту съежился.

– Открой камеру! – проревел командующий.

Стражник шагнул вперед, внимательно следя за тем, чтобы держаться на безопасном расстоянии от разъяренного воина.

– Командующий, прошу вас! Я просто исполняю…

Лотар швырнул свой кубок в этого недотепу, который как раз заканчивал фразу, бормоча «приказы», – и в этот миг стражник внезапно исчез в облаке белого дыма под треск голубых молний. На его месте появилась овца, выглядевшая до крайности озадаченно. Овца угрюмо заблеяла, уставившись на Лотара, тоже до крайности озадаченного. Воин опустил взгляд на собственную руку, швырнувшую чашу, пытаясь понять, что же он натворил.

Все прояснилось, когда из теней вынырнул Кадгар, подобрал ключи стража, превращенного в овцу, и поспешил к камере Лотара.

– Где, прах тебя побери, ты пропадал?! «Неблагодарно, – подумал Лотар, – зато искренне».

Кадгар провернул ключ в замке, и дверь открылась. Парнишка выглядел так, словно постарел на десять лет.

– В Кирин-Торе, – ответил он. Проследив за взглядом Лотара, по-прежнему пялившегося на овцу, юный маг добавил:

– Это работает только на простаках. Затем парень бросил на пол мешок с мечом Лотара и его броней.

– Ваши доспехи, командующий, – сказал он Лотару. И, обернувшись к овце, пробормотал: – Извини.

Оглядевшись, маг заметил остывшую жаровню.

– Нам предстоит насыщенный день, – заметил он, сунув руку в жаровню и схватив горсть древесных углей.

Лотар тем временем торопливо облачался в доспехи. Нагнувшись, юноша начал выводить на полу круг.

– Надеюсь, что мы не опоздали, – буркнул Лотар.

– Мы не можем пойти за ними, – ответил Кадгар, поднимая голову. – Если, конечно, вы хотите спасти Азерот.

Лотар, уже стоявший у двери, развернулся на месте.

– Но я нужен моему королю!

– Азероту вы нужны больше, – парировал Кадгар. – Если хотите спасти короля, придется сначала остановить Медива.

Никогда еще Лотара не раздирали столь противоречивые чувства. В этот самый момент его лучшего друга предавал другой его лучший друг. Еще немного, и короля растопчет орда обезумевших от собственной безнаказанности зеленокожих монстров. В сравнении с этой картиной спасение Азерота казалось довольно абстрактной идеей.

Но Лотар знал, чего захотел бы от него Ллейн.

Кадгар начал произносить заклинание телепортации. Бело-голубая магия вздувалась, образуя уже знакомый пузырь. Лотар глубоко вздохнул и, вернувшись, вступил в круг. Кадгар выпрямился, собирая магию в горсть, словно он натягивал поводья коня.

– Где Медив? – спросил Лотар.

Кадгар взглянул ему прямо в лицо.

– Нам надо убить демона.

Она бежала всю ночь с привязанным за спиной сыном – и теперь даже она, Драка, дочь Келкара сына Ракиша, смертельно устала. Она не отваживалась остановиться, зная, что орки Гул’дана следуют за ней по пятам. Если бы она была обычной женщиной орков с обычным орочьим младенцем, они могли отпустить ее. Но она была женой вождя – и, несомненно, матерью другого вождя. Гул’дан приказал уничтожить ее клан не потому, что был рассержен. Это ее не встревожило бы: гнев выгорает или обращается на кого-то другого. Гул’дан боялся Северных Волков, а страх живет намного дольше.

Он практически умолял их присоединиться к Орде, и теперь, когда Дуротан понял всю величину грозящей им опасности, Гул’дан не мог оставить его в живых. В тот миг, когда Чернорук пришел, чтобы забрать ее возлюбленного, Дуротан умер. Даже если он все еще ходил по земле и дышал, долго ему не прожить. Ни ей, ни их ребенку. Оргрим изменил свое решение слишком поздно для них обоих. Ей хотелось плакать, восстать против коварства судьбы, крепче обнять ребенка – и умереть, прижимая его к груди. Драка страстно любила Дуротана, но по сравнению с тем, что она чувствовала к этому малютке, любовь к мужу была как походный костер по сравнению с извержением вулкана.

Она будет жить для него. Она умрет за него.

Больше Драка бежать не могла. Она слишком устала, а погоня отстала ненамного. Когда бегство привело ее к реке, и больше идти было некуда, она приняла решение. Свет нового дня отразился в воде и ярко засверкал, вызвав слезы на глазах женщины.

– Дух Воды, – задыхаясь, проговорила Драка, – я больше не могу нести своего ребенка. Они никогда не перестанут преследовать нас. Они найдут нас и убьют, если он останется со мной. Примешь ли ты мое дитя? Позаботишься ли о нем?

Драка не была шаманкой, и духи не говорили с ней, как с Дрек’Таром. Однако она слышала журчание воды – и, пока она смотрела на реку, из потока выпрыгнула рыба и снова нырнула в глубину. Из сердца Драки внезапно ушла боль. Женщина быстро сняла со спины корзинку с младенцем и забрела в ручей. Она нежно поцеловала мягкую зеленую щечку, чувствуя соленый вкус собственных слез, и опустила корзину на воду. Затем с любовью завернула ребенка в одеяло – белый квадрат ткани с вышитой на нем эмблемой Северных Волков.

«Может, кто-нибудь из человеков вспомнит, – подумала она. – Вспомнит, что Северные Волки пытались помочь им. Что… что мы погибли из-за этого. Все, кроме тебя, мой дорогой Го’эл».