Джо Аберкромби - Полвойны

Тогда Крушитель Мечей выпятил свою небывалую, широченную грудь – вспыхнула цепь из яблок мечей его павших врагов – и молвил громоподобным раскатом:

– Глянул я в море, узрел я корабль быстровеслый, серой гагарой скользит над водою – встречь Верховного ладьи, скворцы-недомерки раскинуты в море. Железом окована мачта его, металл в ратоборцев десницах. Железо во взоре его капитана, пощады в бою он не ведал. Железной косою провел по волнам он корабль. Накошено трупов – алчь Матери Моря насытит.

По воинам пробежал железный ропот. Гордость от собственной силы, от силы их вожаков. Гордость от песен – впредь слушать их сыновьям, и это прельщало бойцов пуще золота.

Атиль широко распахнул свои безумные очи, позволил мечу соскользнуть с локтя и острием упереться в землю. Грубым голосом, точно скрежет точильного камня, воскликнул он:

– А я оглянулся на сушу, и вот, собирается войско. Черно было знамя, что ветер трепал по-над ними. Черен был яростный гнев, что отведали вражьи ряды. В море, сброшены в море Верховного рати. Стали гром бушевал – то кололись щиты и дробились шеломы. И разгрома останки багровый прибой омывает. Войны-Матери алчь утолят трупы недругов павших.

Над пламенем костра короли пожали друг другу руки, и к небу вознесся могучий приветственный рык, полился шум: воины лупцевали по покоробленным щитам зазубренными клинками, бухали кулаками в кольчужные плечи товарищей, а Скара хлопала в ладоши и смеялась со всеми.

Синий Дженнер раздвинул брови.

– Слог вполне выразительный, на скорую-то руку.

– Потом скальды заточат его поострее! – Скара узнала, что значит одержать большую победу – и это чувство должно быть воспето. Верховного короля прогнали с родины ее предков, и в первый раз после того, как она покинула подожженный Лес, у нее полегчало на сердце…

Тут она вспомнила ту безучастную улыбку, в капельках дедовой крови, и вздрогнула:

– Яркий Йиллинг был среди мертвых? – выпалила она.

Гром-гиль-Горм обратил к ней мягкие, темные глаза:

– Я не заметил следов ни этой смертепоклонной псины, ни его Сподвижников. На песке мы перерезали сброд, слабовооруженный и под началом у слабаков.

– Отец Ярви! – Рядом со Скарой протиснулся мальчишка и дернул служителя за полу. – Прибыл голубь.

По непонятной причине живот потянуло холодом неспокойства. Отец Ярви приткнул эльфийский посох на локоть и развернул на свет клочок бумаги.

– Откуда прибыл?

– С побережья за Ялетофтом.

– Мои люди следят там за морем… – Он отступил, взгляд полз по неразборчивым закорючкам.

– Есть новости? – спросил король Атиль.

Ярви оцепенело сглотнул, внезапный порыв затрепыхал бумагой в его ладони.

– Войско Верховного короля пересекло проливы к западу от нас, – пролепетал он. – Десять тысяч его воинов высадились на Тровенских землях и уже движутся маршем.

– Что? – не поверил Рэйт. Губы продолжали улыбаться, но лоб сморщился в замешательстве.

Совсем рядом народ неуклюже притоптывал под дудочку, хохотал, напивался, праздновал, но лица около двух королей враз омрачились.

– Это правда? – произнесла Скара тоном помилованного узника, которому сказали, что за другое преступление его все-таки казнят.

– Правда. – И Ярви скомкал бумажку и бросил ее в огонь.

Мать Скейр зашлась-залаяла безрадостным смехом:

– Все, что здесь было, – сплошной обман ! Праматерь Вексен махала ладошкой у нас перед глазами, пока другой рукой наносила настоящий удар.

– Уловка, – одними губами произнес Синий Дженнер.

– И она пожертвовала всеми этими людьми? – Скара никак не могла этого осмыслить. – Ради уловки?

– Ради большего блага, государыня, – шепнула сестра Ауд. Поодаль потухла пара костров – на галечник плеснула волна, неся холод.

– Она выбросила, как рухлядь, самые худые корабли. Самых слабых бойцов. Мужичье, которое больше не надо кормить, вооружать и обхаживать. – Король Атиль утвердительно кивнул. – Такую безжалостность не грех уважать.

– Я-то думал, это Матерь Война нам так улыбнулась. – Горм хмуро уставился в ночное небо. – А получается, ее благосклонность пала на кого-то еще.

По мере того как расходились известия, музыка глохла, а с ней и все празднество. Мать Скейр угрюмо ощерилась на Ярви:

– Вздумал перехитрить праматерь Вексен, а она облапошила и тебя, и нас вместе с тобой. Дурак самонадеянный!

– От вас премудростей я что-то не слышал! – огрызнулся отец Ярви, на впалом, искаженном злостью лице чернели тени.

– Перестаньте! – взмолилась Скара, вставая между ними. – Теперь, как никогда, мы должны быть едины!

Но голоса прорезались, забубнили со всех сторон. Невыносимый гул, наподобие того, что звучал за дверью в ночь, когда воины Верховного короля вошли в Ялетофт.

– Десять тысяч солдат? Да это втрое больше того, что мы сегодня разбили!

– Вдвое больше, чем у нас!

– А через проливы того и гляди нахлынут еще!

– Выходит, Верховный король раздобыл себе другие корабли.

– Нужно напасть на них прямо сейчас, – зло рявкнул Атиль.

– Нужно отступить, – прорычал Горм. – Заманим их в наши земли.

– Перестаньте. – Скара надрывала голос, но взять подходящий тон не получалось никак. Сердце выпрыгивало из ушей. Что-то шумное кувыркнулось с черных небес, она успела лишь ахнуть. Рэйт поймал ее за локоть, утянул себе за спину и рванул наголо кинжал с пояса.

Птица брошенным камнем слетела на плечо матери Скейр. Ворона сложила крылья, не мигая уставилась желтыми ободками глаз.

– Яркий Йиллинг пришел! – проверещала она. И тотчас Скара опять оказалась во тьме, а за окнами безумствовал пожар и бледная рука тянулась к ее лицу. Нутро королевы взболтнулось, задрожали колени, и, чтоб не упасть, ей пришлось уцепиться за руку Рэйта.

В молчании мать Скейр отшелушила огрызок бумаги от вороньей лапки. Молча прочла знаки-насечки, лишь каменное лицо закаменело сильнее прежнего. Безмолвствуя, Скара чувствовала, как страх оседает, твердеет глубоко внутри, как сугроб; неподъемной глыбой навалился на грудь; едко царапает в горле.

Она припомнила, как говаривал дед. Счастье победы – прекрасное чувство. Но всегда мимолетное.

Ее голос был мал, а ночь – огромна:

– Что там?

– Снова темные вести, – ответила мать Скейр. – Теперь известно, где побывал Яркий Йиллинг.

Ральф любил повторять: нету лучше местечка, чтобы отдохнуть от хлопот, чем нос корабля, который идет на всех парусах. Тут твой злейший враг – ветер, а главное беспокойство о накате следующей волны. Мудрая истина в понимании Колла, и он радостно склабился, вцепившись в шею носовой фигуры, наслаждался каплями брызг на лице, и на губах – солью.