Джо Аберкромби - Полвойны

– Просто побудь здесь, и все. – Она снова взялась за шлифовку, на щеках блеснул пот. – Только скажи, что будешь рядом.

– Я буду рядом, – пересилив, выдавил он, хоть до безумия жаждал уйти, и вдохнуть свежий воздух и за это ненавидел себя. – Обещаю тебе…

Послышалась тяжелая поступь на лестнице, и Колл позорно обрадовался шансу отвлечься. Радовался, пока он не увидел, кто пригибается под притолокой. Не кто иной, как беловолосый чашник Гром-гиль-Горма, Рэйт, чей лоб столь неласково повстречался с Колловым носом под старым кедром в Торлбю.

– Ты, – бросил он. Пальцы слепились в кулаки.

Рэйт поморщился.

– Айе. Это я. Прости. Как твой нос? – Вероятно, вот эдак воин приносил извинения, но сердце отозвалось на них только болью.

– Слегонца покривел, – отрезал Колл. – Сдается все ж, твоя честь пострадала сильнее.

Рэйт пожал плечами:

– Она давно развалилась на части. Я знал, что ты лазаешь вдвое лучше меня, не то б не стал бодать ни за что. И как ты сюда смог забраться! Страх берет от такой чертовой высотищи!

В таком комплименте злиться было явно не на что – от этого-то Колл и взбесился как никогда.

– И какого же черта от меня тебе надо? – под конец голос дрогнул, вышло, словно щенок тявкнул на взрослого волка.

– Да ничего. – Рэйт блымнул на Рин, глаза задержались на голых, в капельках пота, плечах, и Коллу совсем не понравилось то, как он на нее смотрит. – Это ты – оружейница с Шестой улицы?

Рин утерла лоб передником и пристально посмотрела в ответ. Если на то пошло, то Коллу не понравился и ее взгляд на ванстерца.

– Мою кузницу сжег Яркий Йиллинг, вместе с почти всей Шестой улицей. Теперь я скорее оружейница с подземелий Мыса Бейла.

– От чего Мыс Бейла лишь выиграл. – Легкая поступь, и в мастерскую нырнула королева Скара. Она казалась еще худощавее, чем в прошлый раз, с острыми ключицами, а среди кузнечной испарины и сажи столь же не к месту, как белая лебедь в свинарнике.

Колл вскинул брови, так же как Рин.

– Государыня, – проворчал он.

Большие зеленые глаза Скары остановились на Рин.

– От всей души сожалею о смерти вашего брата. Все, кого я только ни слышала, отзывались о нем с добром.

– Да, верно. – Рин насупилась, опустив взгляд на лавку. – Добрых людей первыми прибирает Матерь Война.

– Будем молиться, чтоб поскорей пришел черед Отче Мира, – молвил Колл.

Королева Скара покосилась с не меньшим, чем у Колючки Бату, презрением к этому деланому благочестию.

– Сразу – как только Йиллинг Яркий сдохнет и сгниет.

– Я не дружна с молитвами, но за это я помолюсь, – сказала Рин.

– Говорят, вы куете мечи. Лучшие мечи на море Осколков.

– Я ковала клинок королю Атилю. Ковала Колючке Бату. – Рин размотала сверток, лежащий на скамье, чтоб показать свой последний труд. Меч, над которым они с Коллом работали вместе. – Вот этот я сделала для того, кто погиб в Торлбю на прошлой неделе.

– Ты вырезала и ножны? – Рэйт провел толстым пальцем по поверхности дерева. – Они прекрасны.

– Я занимаюсь металлом, – ответила Рин. – По дереву трудится Колл.

Рэйт обернулся к нему:

– Тогда твоим даром в самом деле стоит гордиться. Я б тоже хотел уметь создавать разные вещи. – Он скривился, сжимая кулак. Как будто руке было больно. – Но, к сожалению, умею только ломать.

– Для этого много трудиться не надо, – бормотнул Колл.

– Мне нужен меч, – произнесла Скара. – И кольчуга, по моему росту.

Рин с опаской оглядела молодую королеву сверху донизу. Даже просто стоять в доспехах ей вряд ли окажется под силу – куда уж там биться!

– Вы собираетесь в бой?

Скара улыбнулась.

– Упаси боги. Но с виду я должна быть в полной готовности к бою.

– Мать Скейр, рада приветствовать!

Первый мимолетный взгляд на Гормову служительницу поведал Скаре, что ее визит мало кого бы обрадовал. Ученая мать вечно была прямолинейной и грубой, но нынче ее лицо заострилось, как стамеска, – и столь же светилось добросердечием.

– Извиняюсь за состояние моих покоев, нам пришлось обставляться с пустого места. – Мебель и утварь понатырили отовсюду, занавесями служили трофейные стяги, и сам Синий Дженнер не сказал бы, откуда взялся матрас с гусиным пером. Но именно в этой опочивальне Скара появилась на свет, а арки трех просторных окон глядели на двор принадлежащей ей крепости. Куда ей было переезжать?

– Отведаете вина? – Хозяйка едва было не поманила невольницу, но мать Скейр намертво оборвала ее жест.

– Я явилась не за вином, королева. Я пришла обсудить ваш голос в поддержку отца Ярви.

– Я голосую во благо и из интересов Тровенланда.

– А что, второе Божие Сокрушение пойдет Тровенланду на пользу? – Злость лязгнула в голосе Скейр. – Что, если отец Ярви не сладит с древним волшебством? А если справится, тогда что? Думаете, потом он его добровольно отринет?

– А бесчинства армии Верховного короля Тровенланду, выходит, полезнее? – Скара, чувствуя, что сама срывается на визг, безуспешно старалась сохранять спокойствие. – Полезнее позволить Йиллингу дожечь те крохи, что пока он не сжег?

Глаза матери Скейр сузились в смертоносные прорези стрельниц:

– Не ваша воля движет вами, моя королева.

– Не перестаю удивляться: всем, кроме меня, известно, что мною движет. – Скара нахохлила бровь на сестру Ауд. – Бывало ль хоть еще какой королеве ниспослано столь много служителей?

– По крайней мере это бремя я вам облегчу, – сказала Скейр. – Коли у вас на уме встрять в безумства отца Ярви, моей обязанностью станет не спускать с него глаз. Вместе с тем моего государя нельзя оставлять без служителя. – Она протянула длинную, увитую наколками руку и щелкнула пальцами: – Время игр вышло, сестра Ауд. Возвращайтесь обратно на свое место, приглядывать за воронами.

Круглое личико Ауд осунулось, и Скара едва подавила позыв омрачиться самой. До сей минуты она не подозревала, насколько привыкла полагаться на свою служительницу. Насколько стала ей доверять. Насколько ее любить.

– Я не велела ей оставлять службу.

– Ах, не велели? – фыркнула мать Скейр. – Она – моя ученица, отправленная к вам внаем, а не в подарок. И, коль вы настолько глупы, что не догадались сами, – она доносила мне обо всем. С кем вы беседовали и что говорили. Все ваши пожелания и просьбы. Если на то пошло, то и состав вашего стула по утрам. Насколько я уяснила, ваши какашки, как и та, что их, хм, вырабатывает, малость того… худосочны.

Ауд пришибленно пялилась под ноги, пухлые щеки еще никогда не алели так ярко. Скаре следовало бы обо всем догадаться. Да она, наверное, и догадывалась. И все равно, открытие полоснуло и нанесло глубокую рану. На миг она утратила речь. Но только на миг. А как бы ответил дедушка, если б его так унизили в его вотчине, в его крепости, в собственных покоях?