Джо Аберкромби - Полвойны

Скара не смогла остановить накатившую дрожь:

– Значит, мой удел – превратиться в Яркого Йиллинга?

– Пускай Отче Мир зайдется слезами от выбранных средств – Матерь Война улыбнется достигнутой цели.

– А когда немирье окончится, – прошептала она. – Что за мирную жизнь мы себе завоюем?

– Вы хотите быть милосердной. Пребывать в добре и свете. Я понимаю вас. Я восхищен вами за это. Но, королева… – Отец Ярви приблизился, удержал ее взгляд и вкрадчиво произнес: – Милосердным бывает лишь победитель.

Никакого выбора не было. Она знала об этом, стоило Скифр на деле применить свое колдовство. Глядя на отца Ярви, она понимала, что знал об этом и он. Он разглядел это еще в дальней дали и правил их судном так осторожно, что ей казалось, будто это она держит руль. Но еще она знала другое: что, как только войска Верховного короля стянутся ближе, ее чужая, заемная власть вывалится из рук. Должно быть, это голосование для нее – последнее. И нужно выиграть хоть что-то – для дедушки, для ее народа, для Тровенланда. И для себя.

– Я потребую плату. – Она бросила взор на зубцы могучего Мыса Бейла, черные на белом небе. – Вы должны убедить короля Атиля дать бой Йиллингу здесь.

Отец Ярви испытующе взглянул на нее. Будто глазами мог докопаться до того, что ею движет. Может, и правда мог.

– Сражаться вдали от дома не по душе моему государю. А Горму – подавно.

– Тогда я побеседую с матерью Скейр. Посмотрим, что предложит она за голос против вашего. – Скара окинула взглядом эльфийский оплот, нависший над могильником матери. – Сильнее этих укреплений нет. Если мы удержимся здесь, Яркий Йиллинг придет за нами. Из-за уязвленной гордыни. Из-за того, что не сможет вести войско дальше, оставив нас в своем тылу. Мы сосредоточим, скуем здесь людей Верховного короля, всех разом. Мы станем щитом, о который разобьется сила праматери Вексен. Вы уедете искать свое колдовское оружие… – Она постаралась не выказать омерзения, исподволь глянув на кровавые травы – туда, где упал Асборн. – А когда вернетесь, мы сокрушим армию Йиллинга одним ударом.

Ярви вдумчиво изучал ее.

– Звучит мудро, но воинов не заставишь внять мудрости.

– Воинам нравятся блескучий металл и сказки о доблести, а также баллады, где сталь говорит свое слово. Одну из таких, смею просить, вы могли бы пропеть королям. Вы, часом, не наделены чудным певчим голоском, отец Ярви?

Он удивленно изогнул бровь.

– Так уж вышло, что да.

– Я не покину крепость, за которую погиб мой отец. Я не покину страну, за которую умер мой дед.

– Тогда я выйду на бой бок о бок с вами, о королева. – Ярви зыркнул на сестру Ауд. – Вам есть что добавить?

– Я открываю рот, когда королеве Скаре надобен мой совет, – ответила та сострадательнейшей улыбкой. – Кажется, она превосходно пообщалась с вами и без меня.

Отец Ярви усмехнулся и побрел через курганы к лагерю короля Атиля.

– Вот это настоящий хитрец, – прокурлыкала сестра Ауд. – Такой мужчина любой поступок заставит казаться мудрым ходом.

Скара покосилась на нее.

– Мне не требуются знамения, чтобы понять, когда пришло время для «но».

– Его игра от безвыходности. Он отправится в запретную краину, и ведьма Скифр поведет его под руку. – Сестра Ауд приглушила голос. – Да, он отправится в преисподнюю, а в проводники возьмет дьявола и хочет, чтоб мы шли за ним? Что, если они не найдут никаких талисманов? Тогда нас припрут к стене Мыса Бейла, окружив десятью тысячами солдат. А если найдут? – Она уже перешла на исполненный страха шепот: – Мы не боимся устроить новое Сокрушение Мира?

Скара задумалась о сожженных усадьбах, о погорелых селах, о развалинах дедушкиных чертогов.

– Мир разрушен уже давно. Без этого оружия Верховный король победит. Победит праматерь Вексен. – Она опять почувствовала комок тошноты и сглотнула. – Победит Яркий Йиллинг.

Плечи сестры Ауд поникли.

– Я перечу не из ревности к вашим решениям, государыня. – Она мрачно посмотрела вослед отцу Ярви. – Но, боюсь, уничтожая одно чудовище, вы создаете другое.

Скара бросила последний взгляд на отцовский курган.

– Раньше я думала, что в мире живут герои. Но мир, сестра Ауд, наоборот, полон чудовищ. – Отвернувшись от погребений, она двинулась назад, к Мысу Бейла. – И, пожалуй, лучшая в нем надежда – на то, что самые страшные из них в наших рядах.

Рин ничего не делала наполовину. Колл ее любил и за это.

Как только они добрались до Мыса Бейла, она раздобыла наковальню, отыскала незанятое местечко в подвальном закутке, разложила в строгом порядке инструменты и принялась за работу. В такое время кузнецу не до отдыха, объявила она ему.

С тех самых пор она вечно тут, внизу, в жаркой, пропахшей углем темноте – кует, затачивает и склепывает. Он даже начал за нее волноваться, причем больше, чем за себя, а такое случалось нечасто.

Колл ласково опустил ладони ей на руки – пусть ее руки полежат спокойно, хоть немного.

– Никто не будет тебя ругать, если ты прервешься.

Она стряхнула его с себя, продолжая шлифовать металл.

– Если прервусь, то начну думать. Думать я не желаю.

Он снова потянулся к ней.

– Я знаю. Слушай, Рин…

– Хватит вокруг меня суетиться.

– Прошу прощения.

– Хватит просить прощения.

– Ладно, подавись своим прощением.

Она прервала работу, сердито скривившись:

– Твои хохмы невыносимы!

Была не была. Он ухмыльнулся:

– Прошу прощения.

Ее улыбка едва мелькнула и пропала. Он обожал быть причиной ее улыбок, но сегодня ждать их больше нечего. Она уперлась кулаками в скамейку, опустила голову в плечи и отстраненно уставилась на зарубки по древесине.

– Я без конца думаю о том, что должна сказать ему. Открываю рот, чтобы заговорить с ним. Оглядываюсь, чтобы его позвать. – Она скривила губы, словно намеревалась заплакать, но нет больше никаких слез. – Его нет. Он ушел и никогда не вернется. Каждый раз, как вспомню об этом, себе не верится. – Она горько покачала головой. – Брат не скупился ни для кого ни на доброе слово, ни на добрый поступок. И что хорошего это ему принесло?

– Зато немало доброго принесло им, – сказал Колл. – Им этого не забыть. Не забыть и мне. – Бранд спас ему жизнь и просил его об одном. О правильном поступке по отношению к Рин. – Я уже бывал на твоем месте. – Голос надломился, почитай, совсем пропал. – Терял кого-то родного.

– А я уже бывала на твоем. Пыталась кого-то утешить. Когда умерла твоя мама.

Тогда все и началось между ними. Не вспышкой, подобной молнии, но медленным прорастанием, словно древо пускало корни в землю. Рука Рин обнимала его за плечи, когда отец Ярви читал заупокойную матери. Ладонь Рин лежала в его ладони, когда тело клали в курган. Смех Рин журчал в кузнице, куда он пришел посидеть, просто чтобы с кем-то побыть. Тогда она была рядом. Ответить тем же – самое малое, что надо сделать ему. Даже если горло здесь сжимается от удушья.