Дафна Дюморье - Синие линзы и другие рассказы (сборник)

– Это не телефонный разговор, – сказал он. – Дело серьезное.

Аппетита ни у кого не было. Управляющий сварил кофе – этим они и удовольствовались. Ребята сидели, посматривая на часы; вот стрелки подползли к без четверти семь.

– Ну? – сказал Элф. – Я звоню в ФБР?

Ребята посмотрели друг на друга. Решение, которое им предстояло принять, могло иметь чрезвычайные последствия. Как только они это сделают, Опасный Мужчина сразу же перестанет принадлежать им и перейдет в собственность правительства Соединенных Штатов.

– Подождите, – сказал Пэт. – Давайте еще раз позвоним в «Серебряную туфельку». Проверим, а вдруг швейцар или еще кто-нибудь видел, как он уходил.

– Проверяли уже, – сказал Кен нетерпеливо. – Нечего время терять.

– Не знаю, не знаю, – сказал Боб. – Можно попробовать.

Хотя звонки были обязанностью Пэта, но на телефоне уже сидел Элф, поскольку решено было, что в ФБР должен звонить именно он. Он снял трубку и попросил соединить его с «Серебряной туфелькой». Ребята замерли в ожидании, следя за выражением его лица. Когда «Серебряная туфелька» ответила и Элф спросил, известно ли им что-нибудь о мистере Бэрри Джинзе, реакция была мгновенной.

– Что? – переспросил Элф в крайнем волнении и, кивнув ребятам, продолжал слушать то, что ему говорил телефонист.

Ребята видели, как у него отвисла челюсть, и на лице отразилось сначала недоверие, потом смятение, а потом тихая отрешенность и отчаяние.

– О’кей, – сказал он мрачно. – Не уходите. Мы еще позвоним.

Он бросил трубку и откинулся на спинку стула.

– Погиб? – спросил Кен.

– Хуже.

Элф достал платок и высморкался. Затем он залпом выпил кофе и вместе со стулом отъехал от телефона.

– Бэрри свихнулся, – сказал он отрывисто. – Нам все-таки придется звонить психиатру. Выясни телефон шведа, Пэт; только не через «Интернэшнл». Если они что пронюхают, нам конец.

– Господи Исусе, Элф, – сказал Боб. – Да в чем дело?

Элф уставился на пол. Затем выпрямился и посмотрел на ребят.

– Бэрри весь вечер был в «Серебряной туфельке», – сказал он. – Телефонист видел, как в начале пятого он выходил из женского туалета.

А в гостиной у Пинки Опасный Мужчина только что прикончил вторую тарелку рисового пудинга и облизывал ложку. Левой рукой он перелистывал альбом фотографий.

– Этот просто великолепен, – говорил он. – Потрясающий парень.

Он разглядывал фотографию второго внука Пинки: мальчик в пестрых штанишках склонился над крепостью из песка и ковырял ее лопаткой.

– Сколько лет этому карапузу? – спросил Бэрри.

Пинки заглянула ему через плечо и надела очки.

– Это Ронни, – сказала она. – В тот день ему исполнилось два годика. Он не в нашу породу: вылитый Маккоу. Переверни страницу, там мистер и миссис Маккоу – свекор и свекровь моей Вивиан – у себя на веранде. Вот они. Видишь, какие у мистера Маккоу большие уши? У Ронни точно такие же. А девчушка на коленях у мистера Маккоу – это его внучка, Сью. Она дочка Тома Маккоу, того, который попал в автомобильную катастрофу. Я тебе рассказывала.

– Да, – сказал Бэрри. – Помню. А это кто?

– Это просто наши знакомые, Гаррисоны. Чудесные люди. У них сын погиб в Корее. А эта девушка – их дочь. Она замужем. Слушай, я не хочу тебя торопить, но время идет. Если ты хочешь поспеть на студию к семи, пора подумать о такси.

– Черт, – сказал Бэрри.

Он захлопнул альбом и посмотрел на часы. Пинки была права. Времени – только-только, чтобы привести себя в порядок, хватать такси и ехать на студию. Он спустил свои длинные ноги на пол и сел на кушетке.

– Я просто не могу тебе передать, Пинки, – сказал он, – как много все это для меня значит.

– Я рада, – сказала она. – Приятно встретить старого друга.

Бэрри вымыл руки, причесался, провел рукой по подбородку, на котором уже показалась щетина. Когда он приедет на студию, придется Слипу им заняться. Потом он наклонился и поцеловал Пинки.

– Все было замечательно, – сказал он. – Просто замечательно.

Она открыла дверь квартиры и выглянула на лестницу.

– Да, вот еще что, – сказала она ему. – Не говори никому, где ты был и с кем. Когда женщина живет одна, ей надо быть осторожной. Если пойдут разговоры, как я буду людям в глаза смотреть?

– Я никому не скажу, Пинки, – заверил ее Бэрри.

– Я всегда считала, что незачем рассказывать детям, что мы знали друг друга в Херн-Бэй, – продолжала Пинки. – Пару раз чуть было не рассказала, потом сочла – ни к чему. Они бы решили, что я выдумываю. Так ничего и не сказала. Но если ты, конечно, захочешь как-нибудь зайти, я всегда буду рада тебя видеть.

– Спасибо, Пинки, – сказал он.

– В «Серебряной туфельке» нас никто не видел, – сказала Пинки. – Телефонист спал. У меня там хорошая работа, не хотелось бы ее терять.

– Да нет, зачем же? – сказал он. – Что за ерунда! Послушай, ты мне не дашь на такси?

– Я тебе дам пять долларов, – сказала она. – Тут больше не будет. Если останется, сдачу оставь себе.

Пинки вызвала такси со стоянки рядом с домом, и, когда Бэрри спустился, машина уже ждала. Узнав Опасного Мужчину, шофер улыбнулся, открыл дверцу, и Бэрри забрался в машину.

– Впервые выпало вас везти, мистер Джинз, – сказал шофер.

– Да, – сказал Бэрри, – я редко езжу в такси.

Через окошечко в перегородке, отделяющей водителя от пассажира, шофер подал Бэрри блокнот для автографов.

– Порадовать жену, – сказал он.

Бэрри достал ручку и расписался.

– Не говорите, где я к вам сел, – сказал он. – Я сегодня всю ночь не был дома.

Подмигнув, шофер потянулся за блокнотом.

– Хорошо, что вы ко мне сели, – сказал он. – Некоторые, если что пронюхают, все продают в «Светскую хронику».

Не доезжая до студии, Бэрри отпустил машину. Потом прошел через ворота и направился в свою уборную. Часы как раз били семь. Ребята пришли еще раньше и были уже на месте. Открывая дверь, он услышал их разговор; Пэт, кажется, говорил по телефону. На массаж времени всяко не остается.

– Привет, – сказал он. – Кайфуете?

Он никогда прежде не употреблял таких слов, но помнил смутно, что слышал однажды, как кто-то из техников обратился таким образом к ассистенту режиссера. Ребята молча уставились на него. Как будто дух стоял перед ними. Потом Пэт положил трубку. Элф метнул на него предупреждающий взгляд и медленно поднялся на ноги.

– Привет, Бэрри, – сказал он.

Остальные сидели прямо и молчали. Никто ему не улыбнулся, Бэрри это напомнило, как его отец, викарий, позвал его однажды в свой кабинет в их старом доме в Херн-Бэй и спросил, почему он опоздал на автобус из Рэмсгейта. Уже не было времени ни на массаж, ни на причесывание, не было времени на душ Шарко. Только на то, чтобы побрить Бэрри и дать Слипу возможность подготовить его к съемке.