Стивен Кинг - Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли

Том первый – «Стрелок» – заканчивается на том, что Роланд сидит на берегу Западного моря и глядит на закат. Человек в черном мертв. Будущее видится стрелку смутно. «Извлечение троих» начинается на том же самом берегу, часов семь спустя.

Стрелок пробудился от сумбурного сна, состоявшего, кажется, из одного-единственного образа: Моряка из колоды карт Таро, по которым человек в черном предсказывал (или лишь делал вид, что предсказывает) стрелку его горестное будущее.

«Он тонет, стрелок, – говорил человек в черном, – и никто не бросит ему веревку. Мальчик Джейк».

Но это был не кошмар, а хороший сон. Хороший, потому что во сне тонул он сам, а это значит, что он был не Роландом, а Джейком, и потому чувствовал несказанное облегчение: лучше уж утонуть, как Джейк, чем жить, как живет он – человек, ради какой-то холодной мечты предавший ребенка, который ему доверял.

Хорошо. Замечательно. Я тону, думал он, прислушиваясь к реву моря. Пусть я утону. Но то был не глас разверстых глубин, а скрежет волн о горловину прибрежных камней. Действительно ли он моряк? А если так, то почему тогда суша так близко? А в самом деле, разве он не на твердой земле? Впечатление было такое, как будто…

Ледяная вода окатила его сапоги, поднялась по ногам до самого паха. Он резко открыл глаза, но вовсе не его замерзшие яйца, которые съежились вдруг до размеров, как ему показалось, грецких орехов, вырвали стрелка из сна и даже не ужас, которым так и полыхнуло справа, но мысль о его револьверах… его револьверах и, что важнее, патронах. Намокшие револьверы еще можно быстро разобрать, вытереть насухо, смазать как следует, опять вытереть, повторно смазать и снова собрать; сырые же патроны, как и подмокшие спички, могут еще сгодиться, а могут и нет.

Ужасом веяло от некой ползучей твари, которую, вероятно, вынесло на берег волной. Она с трудом волочила по песку свое мокрое блестящее тело более четырех футов в длину. На расстоянии четырех ярдов справа от стрелка. Странное существо пялилось на Роланда своими глазками на стебельках, потом раскрыло длинный зазубренный, как пила, клюв и принялось издавать какие-то звуки, до жути похожие на человеческую речь: исполненные печали, даже отчаяния вопросы на чужом языке.

– Дид-а-чик? Дум-а-чум? Дад-а-чам? Дед-а-чек?

Стрелку доводилось видеть омаров. Это был не омар, но из всех странных существ, ему известных, пожалуй, только омар имел с этим созданием хотя бы отдаленное сходство. И похоже, оно нисколько его не боялось. Стрелок не представлял, опасно оно или нет. Его совсем не волновала путаница в голове, то есть его временная неспособность вспомнить, где он и как сюда попал, на самом ли деле догнал человека в черном или ему это только приснилось. Но одно он знал твердо: нужно выбраться из воды, пока не промокли патроны.

Вдруг он услышал дробный, нарастающий рев воды и, отвернувшись от странного существа (оно замерло на месте, подняло клешни, при помощи которых и волочилось по суше, и напоминало теперь боксера в открытой стойке, которая называется, как учил их Корт, стойкой чести), поглядел на вспененную полосу прилива.

Оно слышит волну, подумал стрелок. Я не знаю, что это за тварь такая, но уши у нее есть. Он попытался встать, но затекшие ноги сразу же подогнулись под ним.

Я все еще сплю, подумал он, но даже в таком помутненном состоянии ума мысль эта была слишком уж соблазнительной, чтобы оказаться правдой. Он еще раз попытался встать, и ему это почти удалось, но потом ноги опять подкосились. Волна надвигалась. На третью попытку времени не оставалось. Придется ему взять пример с этой твари справа и передвигаться таким же способом: отталкиваясь руками, он отполз по гальке подальше от волны.

Ему не удалось полностью спастись от нее, но все же цели своей он достиг. Волне достались только его сапоги. Вода добралась почти до колен, а потом отступила. Может, и первая тоже была не такой большой, как я думал. Может…

В небе висел полукруг луны, затянутый туманной дымкой, но все-таки сквозь нее пробивалось достаточно света, чтобы стрелок разглядел, что его кобуры подозрительно потемнели. Револьверы уж точно намокли. Пока еще невозможно было определить, насколько сильно пострадало оружие и не намокли ли и патроны тоже в барабанах и в патронташе. Сначала нужно убраться подальше от волн, а потом уже можно и проверять. Сначала нужно…

– Дод-а-чок?

На этот раз звук раздался гораздо ближе. Озабоченный только тем, как бы не намочить патроны, стрелок совершенно забыл о создании, которое вынес прилив. Оглядевшись по сторонам, он увидел, что оно теперь всего-то в четырех футах. Вонзая клешни в песок, перемешанный с галькой и ракушками, оно подползало все ближе. Мясистое членистое тело приподнялось, тут же напомнив стрелку скорпиона, однако Роланд не разглядел на хвосте жала.

Еще один скрежещущий рокот прибоя, на этот раз громче. Существо снова застыло на месте и подняло клешни в своей вариации стойки чести.

Эта волна была больше прежних. Роланд снова пополз вверх по пологому прибрежному склону и только оперся руками для первого толчка, как существо рванулось к нему со скоростью, которой никак нельзя было от него ожидать, судя по предыдущим тяжеловесным движениям.

Стрелок ощутил яркую вспышку боли в правой руке, но сейчас не было времени на размышления. Он оттолкнулся каблуками своих промокших сапог, подтянулся на руках и сумел-таки опередить волну.

– Дид-а-чик? – вопрошало чудовище своим жалобным (Почему ты не хочешь помочь мне? Ты разве не видишь, что я в отчаянии?) голоском.

Существо бросилось на него снова, и Роланд лишь теперь увидел, как его указательный и средний пальцы целиком исчезают в зазубренном клюве, и едва успел отдернуть кровоточащую правую руку, спасая оставшиеся три пальца.

– Дум-а-чум? Дад-а-чам?

Стрелок, пошатываясь, поднялся. Чудовище пропороло клешней штанину его насквозь промокших джинсов, разодрало сапог из старой и мягкой, но крепкой, не хуже железа, кожи и вырвало у него из икры кусок мяса.

Он потянулся правой рукой к кобуре, и только когда револьвер упал на песок, Роланд сообразил, что для этого старого как мир смертоносного движения ему не хватает двух пальцев.

Чудище жадно набросилось на револьвер.

– Нет, сволочь! – прорычал Роланд и пнул тварь ногой. С тем же успехом он мог бы пинать и какой-нибудь валун… который вдобавок еще и кусается. Чудовище отхватило носок его правого сапога, а вместе с ним – почти весь большой палец и стянуло сапог с ноги.

Стрелок нагнулся, поднял револьвер, уронил его, грязно выругался, но в конце концов справился с ним. То, что он прежде делал играючи, не утруждая себя даже тем, чтобы задумываться об этом, вдруг оказалось сложнейшим трюком вроде жонглирования.