Стивен Кинг - Дьюма-Ки

Я сел в продавленное кресло, которое стояло напротив дивана, и мрачно уставился на Кеймена. Его, похоже, провести не удастся. И Кэти Грин тоже.

Он наклонился вперед… то есть, учитывая объем живота, буквально на пару дюймов, больше не получалось.

– Вы должны подождать.

Я вытаращился на него. Никак не ожидал такого совета.

Он кивнул.

– Вы удивлены. Да. Но я не христианин, тем более не католик, и к самоубийству отношусь вполне терпимо. Однако я верю в ответственность человека, знаю, кто вы, и говорю вам следующее: если вы покончите с собой сейчас… даже через шесть месяцев… ваши жена и дети узнают. Сколь бы осторожны вы ни были, они узнают.

– Я не…

Он поднял руку.

– И компания, в которой вы застраховали свою жизнь… на очень большую сумму, я не сомневаюсь… тоже узнает. Они, возможно, не смогут этого доказать… но будут очень, очень стараться. Слухи, которые они начнут распускать, навредят вашим девочкам, пусть вы и думаете, что они хорошо от этого защищены.

Я понимал, что Мелинда защищена. А вот Илзе – совсем другое дело. Мелинда, когда злилась на сестру, говорила, что у Илзе задержка в развитии, но я в это не верил. Я думал, что Илли просто не такая толстокожая.

– И в конце концов они смогут это доказать. – Кеймен пожал огромными плечами. – Я не стану даже предполагать, сколько это будет в денежном эквиваленте, но знаю, что ваше наследство уменьшится на значительную сумму.

О деньгах я как раз и не думал. В голове роились мысли о следователях страховой компании, сующих свои носы во все дыры, пытающихся определить, как и что я подстроил, надеющихся разоблачить меня. И вот тут я начал смеяться.

Кеймен сидел, положив огромные черные руки на слоновьи колени, смотрел на меня со всезнающей улыбочкой на губах. Точнее, не улыбочкой, а улыбищей. Он дал мне отсмеяться, а потом спросил, что я нашел такого забавного.

– Вы говорите мне, что я слишком богат, чтобы покончить с собой.

– Я говорю «не сейчас», Эдгар, и это все, что я говорю. Я также собираюсь сделать вам предложение, идущее вразрез с моим достаточно богатым опытом… Но насчет вас у меня очень сильное предчувствие… то самое, что побудило меня дать вам куклу. Предложение это – географическое.

– Простите?

– Это метод лечения, который часто используется людьми на последней стадии алкоголизма. Они надеются, что смена места жительства даст им возможность начать все с чистого листа. Кардинально развернуть ситуацию.

Я что-то почувствовал. Не сказал бы, что надежду, но что-то.

– Срабатывает он редко, – продолжил Кеймен. – Ветераны «Анонимных алкоголиков», у которых есть ответ на все (это их благословение и проклятие и пусть даже редко кто это осознает), любят говорить: «Посади говнюка в самолет в Бостоне, тот же говнюк сойдет с трапа в Сиэтле».

– И где при таком раскладе я? – сорвался с моих губ естественный вопрос.

– В настоящий момент вы в пригороде Сент-Пола. Я предлагаю следующее: найдите местечко подальше и отправляйтесь туда. Вы в уникальном положении: можете это сделать, учитывая ваши финансовые возможности и семейный статус.

– И на сколько?

– Как минимум на год. – Он загадочно посмотрел на меня. Его большое лицо словно создали для такого выражения. Если бы его вырубили у входа в гробницу Тутанхамона, я уверен, Говард Картер задумался бы [17]. – А если вы что-нибудь сделаете с собой к концу этого года, ради Бога, Эдгар… нет, ради ваших дочерей… постарайтесь, чтобы комар носа не подточил.

Он почти провалился в глубины старого дивана, а тут начал вылезать. Я шагнул к нему, чтобы помочь, но он отмахнулся. В конце концов поднялся, вдохнул еще громче, взял портфель. Посмотрел на меня с высоты своих шести с половиной футов, этими выпученными глазами с желтоватыми белками, которые еще и увеличивали очень толстые линзы очков.

– Эдгар, что-нибудь может сделать вас счастливым?

Я не стал углубляться в его вопрос (испугался таящихся там опасностей).

– Я раньше рисовал.

Если на то пошло, рисованием я занимался довольно-таки серьезно, но так давно! С тех пор столько случилось… Женитьба, карьера, крах и первого, и второго.

– Когда?

– Подростком.

Я уже хотел рассказать ему о том, как когда-то мечтал о художественной школе (даже покупал альбомы с репродукциями, когда мог себе это позволить) – но сдержался. В последние тридцать лет мой вклад в мир живописи ограничивался завитушками, которые я выводил на бумаге во время телефонных разговоров, и прошло, наверное, десять лет с момента покупки последнего альбома, которому полагалось лежать на журнальном столике, дабы производить впечатление на гостей.

– А потом?

Я собрался солгать… стыдился сказать правду… но все же сказал. Однорукие мужчины должны говорить правду, если есть такая возможность. Это придумал не Уайрман. Это мои слова.

– Нет.

– Попробуйте снова порисовать, – предложил Кеймен. – Вам нужно отгородиться.

– Отгородиться? – в недоумении повторил я.

– Да, Эдгар. – На его лице отражались удивление и разочарование, вызванные тем, что я никак не мог понять очевидного. – Отгородиться от ночи.

Где-то через неделю после визита Кеймена меня навестил Том Райли. Листья уже начали менять цвет, и я помню, что продавцы в «Уол-Марте» развешивали хэллоуиновские постеры, когда я заглянул туда, чтобы купить альбомы для рисования. Впервые после колледжа… черт, скорее, после средней школы.

Насчет самого визита Тома я лучше всего помню одно: его смущение и неловкость.

Я предложил ему пива, и он согласился. Когда я вернулся из кухни, он смотрел на сделанный мной рисунок тушью: три пальмы у кромки воды, крыша хижины на заднем фоне слева.

– Неплохо, – прокомментировал он. – Ты нарисовал?

– Нет, эльфы, – ответил я. – Они приходят ночью. Чинят мне обувь и иногда рисуют картины.

Он рассмеялся, слишком уж нарочито, и вернул рисунок на письменный стол.

– На Миннесоту, прафта, не похоше. – Он вдруг заговорил со шведским акцентом.

– Я срисовал его из книги, – пояснил я. На самом деле я воспользовался фотографией из буклета риелтора. Фото было сделано из окна так называемой «флоридской комнаты» в «Салмон-Пойнт». Я только что арендовал там дом как минимум на год. Никогда не бывал во Флориде, даже в отпуске, но фотография задела какую-то струнку в моей душе, и впервые после несчастного случая я почувствовал желание увидеть все своими глазами. Слабенькое, но желание. – Что я могу сделать для тебя, Том? Если ты насчет…

– Вообще-то Пэм попросила меня заглянуть к тебе. – Он опустил голову. – Я хотел, но не смог заставить себя сказать «нет». Из уважения к прошлому, ты понимаешь.

– Само собой. – Том говорил о тех временах, когда «Фримантл компани» представляла собой три пикапа, бульдозер «Катерпиллер D9» и радужные мечты. – Выкладывай, Том. Я тебя не укушу.