Array Антология - Смертельно опасны

– «Ты», – повторил профессор и рассеянным взглядом уставился куда-то за плечо Сливы. На одном из пальцев все еще потрескивал белый огонь; он стряхнул его и продолжал: – Хм-м‑м. Ты все еще хочешь попасть в винную кладовую? Ведь ты собиралась именно туда?

Слива невольно рассмеялась. Винная кладовая. Она о ней совершенно забыла. В ее дурацком кармане все еще лежал дурацкий футляр от карандашей Уортона. Как все печально и странно.

Но она вдруг подумала, что будет еще печальнее, если она не продолжит.

– Конечно, – сказала она, стараясь говорить весело, и ей это почти удалось. – Почему нет? Там действительно есть тайный проход?

– Несомненно. Я постоянно ворую бутылки.

Профессор начертал руну на панели, соседней с той, что использовала Слива.

– Не нужно считать половину панели, – сказал он.

Ага. Дверь открылась. Все оказалось именно так, как Слива и представляла: пустяковое дело, меньше ста ярдов, пожалуй, семьдесят пять.

Она расправила плечи и посмотрела в зеркало, чтобы проверить, как она выглядит. Волосы немного растрепались, но это сделает ее появление лишь более эффектным. Слива с удивлением и некоторым разочарованием смотрела на собственное лицо. Интересно, чей это был призрак, как умерла та женщина и почему она все еще здесь. Ведь не для развлечений же? Наверное, ее привлекли сюда вовсе не воспоминания о прежних временах. Возможно, ей что-то нужно. Оставалось надеяться, что она не собирается убить Сливу.

Но если это входило в ее планы, то она бы уже ее прикончила, разве нет? Однако она ее не тронула. Слива не призрак, и об этом стоило себе напомнить: ведь она видела настоящий призрак – а раньше не верила в их существование. Что ж, живи и учись, теперь она понимала разницу.

Тогда я не умерла , – подумала Слива, – и не умерла в той комнате. Хотя у меня возникло ощущение, будто я мертва, я хотела умереть, но осталась в живых, потому что если бы я умерла, то умерла бы совсем. И я не хочу быть призраком. Не хочу преследовать саму себя .

Она закрыла за собой потайную дверь винной кладовой, скрытую за фальшивой винной полкой, как раз в тот момент, когда Уортон вошел в кладовую – настал момент сырного десерта. Слива подумала, что идеально подгадала время. Все шло в полном соответствии с планом Лиги.

Уортон застыл с только что откупоренной бутылкой вина в одной руке и двумя перевернутыми бокалами в другой. Слива спокойно посмотрела на него.

– Ты недоливаешь пятикурсникам, – сказала она.

– Да, – ответил он. – У тебя мои карандаши.

Она наблюдала за ним. Часть очарования лица Уортона состояла в его некоторой асимметричности. У него была исправленная заячья губа, операция прошла успешно, но остался шрам, какие бывают у крутых парней, словно он пропустил один сильный удар, но продолжал схватку. И еще природа наградила его очень симпатичным вдовьим мыском [53]. Некоторым парням достается вся удача.

– Меня волнуют не карандаши, – сказал он, – а футляр. И ножик. Они из старинного серебра, «Смит и Шарп». Теперь таких не найти.

Слива достала футляр из кармана.

– Почему ты недоливаешь вино пятикурсникам?

– Потому что оно мне необходимо.

– Ладно, зачем? – спросила Слива. – Я отдам тебе карандаши и все остальное. Я просто хочу знать.

– А ты как думаешь? – спросил в ответ Уортон. – Я отдаю вино проклятому призраку, который пугает меня до смерти.

– Ты идиот, – сказала Слива. – Ей наплевать на вино. – По какой-то причине она почувствовала себя знатоком предмета и решила, что теперь разбирается в призраках. – Призраку наплевать на тебя. А если и нет, ты ничего с этим поделать не можешь. И ты не сможешь умилостивить его при помощи вина.

Она протянула ему футляр.

– Карандаши внутри. И нож.

– Спасибо.

Он убрал футляр в карман фартука и поставил два пустых бокала на полку.

– Вина? – спросил он.

– Спасибо, не откажусь, – ответила Слива.

Свои изящные, проникновенные рассказы она начала публиковать в середине семидесятых. С тех пор постоянно печатается в журналах «Азимов», «Мэгэзин оф фэнтези энд сайенс фикшн», «Омни», «Сай фикшн» и др. В свет вышли ее романы «Испанские нищие» (переделан из рассказа, завоевавшего премии «Хьюго» и «Небьюла») и его продолжение «Beggars and Choosers»; «The Prince Of Morning Bells»; «The Golden Grove»; «The White Pipes»; «Свет чужого солнца»; «Brain Rose»; «Oaths & Miracles»; «Stinger»; «Maximum Light»; «Crossfire»; «Nothing Human»; «The Floweres of Aulit Prison»; «Crossfire»; «Crucible»; «Dogs»; «Steal Across the Sky» и Вероятностная трилогия («Probability Moon», «Probability Sun» и «Probability Space»). Рассказы Нэнси Кресс выходили в сборниках «Trinity And Other Stories», «The Aliens of Earth», «Beaker’s Dozen» и «Nano Comes to Clifford Falls and Other Stories». Ее последние работы – роман «After the Fall, Before the Fall, During the Fall» и два новых сборника «The Fountain of Age» и «Five Stories». Премию «Небьюла», помимо «Испанских нищих», получали рассказы «Out Of All Them Bright Stars» и «The Flowers of Aulit Prison». Роман «Probability Space» получил в 2003 году мемориальную премию Джона У. Кэмпбелла, рассказ «The Erdmann Nexus» – «Хьюго» в 2009‑м. Живет в Сиэтле, штат Вашингтон, с мужем, писателем Джеком Скиллингстедом.

В разрушенной Америке будущего она задает нам вопрос: есть ли место красоте в мире, где каждый борется за выживание? И готовы ли вы убить ради нее?

Когда мы пришли на новое место, была уже ночь, и я ничего не видела. Путешествовать затемно не в привычках Майка, но путь на юг занял у нас больше времени, чем сказали разведчики. Отчасти это моя вина, я уже не такой хороший ходок, как была раньше, и Притти тоже еле плелась: в тот день у нее как раз началось.

– Живот болит, – стонала она.

– Еще чуть-чуть, – уговаривала я, надеясь, что это правда и мне не придется переходить от уговоров к угрозам. С Притти, когда ей нездоровилось, сладить было непросто, хотя при Майке она никогда не ныла. – Еще немножко, а завтра будет твоя церемония.

– И сладкое тоже?

– И сладкое.

Это помогало Притти тащиться по темным, заваленным щебнем улицам вместе со мной и еще шестью девочками за качающимся впереди фонарем. Ночь была холодна для июля. Мужчины рядом – хотя я, в отличие от Майка, пятнадцатилеток мужчинами не считаю – шли согнувшись под тяжкой ношей, периметр охраняли мужчины с оружием. Нам грозила опасность от других стай; перестрелки за территорию теперь затевались реже, чем в моей молодости, но очень уж заманчивую добычу мы собой представляли. Семь молодых женщин, из которых по меньшей мере две способны к деторождению, трое детей и я. Одичавшие собаки, которых полно в городах, тоже были опасны.

Их вой слышался все ближе, а Майк все так же вел нас с единственным фонарем через пятна лунного света. Оставив девочек на Бонни, я ускорила шаг и догнала его.