Джо Аберкромби - Лучше подавать холодным

Рубин обвел глазами стол.

– Смею думать, найти можно.

– Найдите и пошлите в Борлетту… с подарком, достойным сей убедительной герцогини и… с предложением нашей сестринской любви.

– Сестринской… любви? – Вид у Витари был такой, словно она нашла в своей постели коровью лепешку. – Не думала, что вы не брезгуете подобными вещами.

– Я не брезгую ничем, была бы польза. Насколько мне известно, добрые соседи – надежнейшее убежище в бурю.

– Да, добрые соседи и хорошие мечи.

– Мечи само собой.

Вид у Рубина сделался виноватый.

– Ваше сиятельство, но ваша репутация… она несколько…

– Всегда такой была.

– Но вас обвиняют в смерти короля Рогонта, канцлера Соториуса и всех их соратников по Лиге Девяти. То, что выжили только вы…

Витари ухмыльнулась.

– Чертовски подозрительно.

– Конечно, в Талине вас за это любят еще больше. Но за его пределами… Если бы Стирия не увязла в своих распрях, она наверняка бы объединилась против вас.

Груло хмуро посмотрел через стол на Скавьер.

– Нам нужен кто-то, кого можно обвинить.

– Давайте на этот раз расставим все на свои места, – сказала Монца. – Кастор Морвир отравил короля по наущению герцога Орсо, без всякого сомнения. Пусть об этом станет известно. И как можно шире.

– Но, ваша светлость… – Лицо Рубина из виноватого стало несчастным. – Его никто не знает. Люди винят за великие преступления великих людей.

Монца закатила глаза. Герцог Орсо победно ухмыльнулся ей с картины битвы, в которой не участвовал. Она ухмыльнулась в ответ. Прекрасная ложь всегда побеждает скучную правду.

– Так сделайте, чтобы знали, в таком случае. Кастор Морвир – смерть без лица, величайший из отравителей. Самый непревзойденный Величайший и самый искусный убийца в истории. Отравитель-поэт. Человек, который оказался способен проскользнуть в самое охраняемое здание Стирии, убить монарха и четверых его сподвижников и уйти незамеченным, как ночной ветерок. Кто может чувствовать себя в безопасности, покуда жив сам король ядов? Да мне просто повезло, что я не погибла вместе с ними.

– Святая невинность. – Витари медленно покачала головой. – Не хочется возвеличивать этого слизняка.

– Позволю себе думать, вы возвеличивали кое-кого и похуже.

– Из мертвеца трудно сделать козла отпущения.

– Так вдохните в него немного жизни, вам это под силу. Развесьте на каждом углу объявления с рассказом о его гнусном преступлении, а также с предложением выдать за его голову, скажем, сто тысяч скелов.

Вольфьер встревожился.

– Но ведь он… мертв, не так ли?

– Похоронен с прочими погибшими при осаде. Что означает – нам за его голову платить не придется. Черт возьми, предложите двести тысяч, тогда все будут думать, что мы еще и богаты.

– А казаться богатым почти так же полезно, как быть богатым, – сказала Скавьер, хмуро глядя на Груло.

– Когда люди узнают эту историю, имя Морвира долго еще будут произносить с ужасом, даже когда нас не станет. – Витари улыбнулась. – Матери будут пугать им своих детей.

– Наверняка при этой мысли он улыбнулся в гробу, – сказала Монца. – Между прочим, вы, говорят, подавили небольшой мятеж.

– Называть это мятежом слишком большая честь для таких дилетантов. Дурачки развесили объявления о своих собраниях! Мы и так о них уже знали, но чтобы объявления? У всех на виду? На мой взгляд, они заслуживают смертной казни за одну только глупость.

– Или ссылки, – сказал Рубин. – Чуточка милосердия, и в глазах всех вы станете справедливой, добродетельной и могущественной правительницей.

– И в какой-то мере все три свойства во мне есть, не так ли? – Она задумалась на мгновение. – Допросить их с пристрастием, обнародовать имена, провести голышом перед Сенатским домом, а потом… отпустить.

– Отпустить? – поднял густые белые брови Рубин.

– Отпустить? – подняла рыжие брови Витари.

– Насколько справедливой, добродетельной и могущественной я стану благодаря этому?.. Наказав их сурово, мы дадим их друзьям повод для мести. Освободив, превратим сопротивление в абсурд. Следите за ними. Сами сказали, что они дураки. Если снова задумают измену, сами же себя и выдадут. И тогда мы их повесим.

Рубин откашлялся.

– Как прикажете, ваша светлость. Я распоряжусь напечатать объявления, где будет подробно рассказано о вашем милосердии. Змея Талина не желает показывать зубы.

– Пока. Как рынки?

На мягком лице Скавьер появилась жесткая улыбка.

– Трудимся, трудимся, с утра до ночи. Прибыли торговцы, бежавшие от того хаоса, что творится в Сипани, в Осприи, в Аффойе, и все готовы привезти груз и заплатить налог за сохранность.

– Зернохранилища?

– Надеюсь, урожай сняли достаточный, чтобы мы прожили зиму без беспорядков. – Груло прищелкнул языком. – Но большая часть земли в сторону Масселии так и осталась не вспаханной. Солдаты Рогонта разграбили фермеров, и они ушли с тех земель. Тысяча Мечей опустошила все на своем пути к берегам Этриса. А фермеры в трудные времена всегда страдают первыми.

То был урок, в котором Монца не нуждалась.

– В городе много нищих?

– И нищих, и беженцев. – Рубин снова дернул себя за бороду, рискуя остаться вовсе без нее к концу совещания. – Знак нашего времени…

– Что же, отдавайте землю любому, кто в состоянии ее возделывать и платить налоги. Земля без фермеров – просто грязь.

Груло наклонил голову.

– Я займусь этим.

– Вольфьер, а вы что молчите?

Тот свирепо глядел на карту и скрипел зубами.

– Чертов Этризани! – рявкнул он, хлопнув по рукояти меча. – Я хотел сказать… извините, ваша светлость, но… эти ублюдки!

Монца усмехнулась.

– Снова неприятности на границе?

– Три фермы сожжены. – Ее усмешка исчезла. – Фермеры исчезли. Патруль, отправленный на поиски, обстреляли из леса – один убит, двое ранены. За ними погнались, но, помня ваши приказания, на границе остановились.

– Они вас испытывают, – сказала Витари. – Злобствуют, поскольку были первыми союзниками Орсо.

Груло кивнул.

– Они пожертвовали всем ради него и надеялись на золотой урожай, когда он станет королем.

Вольфьер гневно стукнул кулаком по столу.

– Эти мерзавцы думают, что мы слишком слабы и не способны их остановить!

– А мы?.. – спросила Монца.

– У нас три тысячи пехотинцев и тысяча конников, вооруженных, обученных – все отличные солдаты, испытанные в боях.

– Сражаться готовы?

– Только отдайте приказ, и они докажут это делом!

– Как насчет этризанцев?

– Пустые угрозы, – ухмыльнулась Витари. – Они и в лучшие времена едва тянули на второсортную армию, а лучшие времена их давно прошли.

– Мы превосходим их и в численности, и в подготовке, – прорычал Вольфьер.