Лесли Уолтон - Каталог оккультных услуг

© Екатерина Морозова, перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. Popcorn Books, 2020

Copyright © 2018 by Leslye Walton

У них было множество имен.

Когда много лет назад странствия завели их на север, где высились покрытые льдом горы и долго тянулись зимние ночи, крестьяне звали их: «Хекса! Хекса!» – и преподносили им лютефиск и толстые лосиные шкуры. Сдвинувшись к югу, они стали сангома, и их почитали не меньше, чем местных целителей. На востоке они были бесстрашными дааян; на западе их называли «ла лечуза» и поговаривали, что они способны обращаться в птиц. Их называли знахарками и пророчицами, перевертышами и заклинательницами. Мудрыми. Еретичками. Ведьмами. Их то принимали с благоговением, то боялись и гнали. Учебники истории всех стран мира пестрят рассказами о том, как проливалась их кровь – как по доброй воле, так и помимо нее.

Семья Блэкберн считалась особенно одаренной. Таланты ее лежали глубоко в области непознанного: ясновидение, телекинез, гадания… Блэкберны пользовались своими дарами, чтобы исцелять больных и помогать безболезненно уйти тем, кого исцелить уже невозможно. Чтобы строить города и оборонять их. Одни из них любили, другие сражались, а иные успевали и то, и другое. Много веков и поколений людям казалось, что таланты этой семьи со временем будут лишь преумножаться и никогда не угаснут, как неувядающий цветок, как полная луна, что будет вечно всходить над миром. Но однажды Рона Блэкберн приняла судьбоносное решение поселиться на богом забытом острове у побережья Вашингтона, и ее решение повлекло за собой нежданный и жестокий конец впечатляющей истории этой семьи.

Остров Анафема расположен в хвосте архипелага Сан-Хуан, в холодных водах моря Селиш. Слово «анафема» обозначает что-то, посвященное богам. По странному совпадению, оно значит также проклятие, изгнание, отделение кого-то от общины. Такое название казалось говорящим: по острову непрестанно гуляли ветры с дождями, а небо над ним было таким серым, что сливалось с океаном. Словом, остров Анафема был местом столь затерянным и незначительным, что большинство картографов не давали себе труда нанести его на карты.

Отсутствие острова в атласах мало беспокоило дружные семейства лак’темиш, жившие там веками. Но цветущее племя снялось с насиженных мест и рассеялось по островам архипелага, как листья на ветру, когда на остров прибыли восемь надменных переселенцев, не позаботившись сперва выяснить, не принадлежит ли земля кому-то другому.

Первым из восьми, в 1843 году, прибыл Мак Форгетт, так и не наживший богатства на золотых приисках страны карибу. Вскоре приехал Иебидия Финч, опытный коновал. Мужчина, которого все называли «начальником порта Суини», раньше был мастером ловушек. Теперь он зорко следил за маленьким причалом на юго-западном побережье острова. Форсайт Стоун, протестантский пастор, спал и видел, как убедит других переселенцев отречься от кутежей и распутства, которые часто овладевают мужчинами, предоставленными самим себе. Эйвери Стерлинг был талантливым плотником. Саймон Мерсер происходил из семьи потомственных фермеров. Отто Бирх, добропорядочный немец, приехал из маленького городка на севере Калифорнии. И все они считали себя счастливчиками, когда на остров прибыл доктор Себастьян Фарс, а вместе с ним – черный чемоданчик врача и ампулы с опиумом.

Каждый из мужчин облюбовал свой собственный участок земли – несколько сотен акров, чтобы держать коз и овец, – и построил себе хижину, чтобы спать в ней, не снимая обуви. Едой им служили ломти твердого сыра или вяленого мяса, отрезанные тем же ножом, которым вытаскивали занозы и вырезали вросшие ногти на ногах. Испражнялись мужчины на одной земле с козами.

Жены и дети должны были присоединиться к ним лишь через несколько лет. А до тех пор жизнь мужского населения острова Анафема текла своим чередом. Пока одним ненастным днем на пороге очередной длинной, суровой зимы на остров не прибыла нежданная и незваная гостья.

– Значит, она была одна? – спросил Иебидия Финч.

Начальник порта Суини кивнул:

– Не считая двух псов, если их можно назвать псами. Шесть локтей в холке, как у мифических чудовищ. Но они ни в какое сравнение не шли с ней самой. Никогда не видел столь огромных женщин. Она возвышалась надо мной, как башня. Сначала я решил, что кто-то из вас, жалкие неудачники, выбрал ее себе в невесты, но, думается мне, эта женщина прибыла сама по себе.

Тут начальник порта содрогнулся, вспомнив еще одну отличительную черту великанши – один из ее глаз был стеклянным и злобно вращался в глазнице. Этот глаз был окрашен оттенком лилового, подобного которому не знала природа.

– Полагаю, наша гостья – ведьма, – заявил Отто Бирх.

Остальные рассмеялись, но начальник порта не спешил присоединяться к их веселью.

– А скажи, друг, – попросил Мак Форгетт, – куда направилась сия еретичка?

– По счастью, не знаю, – твердо ответил Суини.

Эйвери Стерлинг обратился к Себастьяну Фарсу, который все это время сидел в сторонке и предавался молчаливым размышлениям:

– А вы что скажете, доктор?

– Конечно, перед нами необычная женщина, – подумав, начал славный доктор, – но все же она женщина. Способна ли она нанести нам, мужчинам, удар, который мы не сможем с лихвой отразить?

– Мне кажется неразумным недооценивать ее, – сказал начальник порта, еще не оправившийся от потрясения. – Попомните мои слова, Рона Блэкберн – жестокий и своенравный ураган. Молите Господа, чтобы она не пожелала остаться здесь надолго.

Однако именно таковы были намерения Роны Блэкберн.

Вскоре Рона выбрала себе участок земли – сто восемьдесят акров у подножия скалистого холма, в двух шагах от побережья. И быстро – куда скорее, чем можно было бы ожидать от мужчины, а тем более от женщины, пусть даже и габаритов Роны, – построила дом. Она обставила его в духе своего прежнего жилища на одном из островов Эгейского моря, которое очень ей нравилось: украсила стены ракушками пастельных тонов и выкрасила входную дверь в насыщенный ультрамариновый цвет; греческие старушки всегда говорили, что этот цвет отпугивает злых духов.