Рене Ахдие - Роза и кинжал

Шахразада встала на колени, двигаясь осторожно, чтобы не прервать контакт. Стакан держался посередине центрального орнамента. Не пролилось ни единой капли. Медленно выдохнув через нос, девушка повела руку вправо. Коврик послушно последовал в том же направлении, паря на уровне плеч. Вода в стакане оставалась спокойной, как безмятежная гладь озера.

Тогда Шахразада решила предпринять еще кое-что.

Она резко встала и подняла руку к куполообразному потолку шатра, ожидая, что коврик выйдет из повиновения, однако он тут же взлетел следом, хоть и быстро, но плавно, даже грациозно, трепеща, будто под порывами легкого бриза, пока не поднялся над головой Шахразады и не коснулся ее пальцев – волнами, набегавшими на невидимый берег, – после чего так же плавно опустился на пол, подчиняясь приказу.

Она повторила эксперимент дважды, командуя: вверх и вниз, снова и снова. Ни разу коврик не прервал контакт с ее рукой, ни разу не вышел из-под контроля, без усилий неся стакан, как невесомого пассажира, опускаясь и поднимаясь мягко, словно облако.

Вода лишь несколько раз слегка качнулась, но так и не пролилась. Казалось, жидкость танцует под неслышную плавную мелодию.

Наконец Шахразада велела коврику распластаться на полу, словно наяву слыша голос подруги, которая перестала отчитывать ее и рассмеялась – певуче, нежно. Дразняще.

«Теперь твоя очередь, гусыня».

Шахразада улыбнулась про себя, приняв решение, что завтра ночью снова испытает волшебный коврик. Но на этот раз без стакана.

Этим утром баба́ выглядел лучше. По крайней мере, Ирса так думала. Он уже не казался таким истощенным и бледным, а также сумел проглотить смесь воды и трав с меньшими усилиями, чем вчера.

Может, он скоро очнется?

Ирса поморщилась и смахнула со лба прилипшие пряди. Наверняка она уже стала похожа на одного из оборванцев Рея: на воротнике чернела грязь, за ушами скопился песок. Испустив обреченный вздох, девушка скрутила свою каштановую косу в узел на затылке.

Во имя всех святых, почему в шатре отца так жарко? Словно в пекарне в самый разгар летнего дня. И как только баба́ выносит эту духоту?

Ирса снова вгляделась в землистого цвета лицо отца, затем вытерла пот с его лба и прошептала:

– Пожалуйста, очнись. Сегодня мой день рождения. Снова увидеть твою улыбку или услышать голос стало бы лучшим подарком.

Она поцеловала отца в лоб, собрала вещи, направилась к выходу из шатра и настолько погрузилась в раздумья, что не заметила высокую мужскую фигуру снаружи.

– Ирса.

Она резко остановилась и обернулась, едва не упав из-за поспешных движений. Затем козырьком приставила ладонь ко лбу, чтобы заслонить глаза от безжалостных солнечных лучей.

– Я долго ждал тебя здесь, на жаре, чтобы осведомиться о самочувствии после вчерашнего испытания, – тихо сообщил Рахим аль-Дин Валад. – Но вижу, что меня не замечают.

– Да. То есть нет. – Ирса почувствовала, что к щекам прилил румянец. – Я хотела сказать, что не намеревалась…

– Я шучу, Сверчок, – натянутый смех юноши прозвучал невесело.

– Лучше не надо, – сурово заявила она, недовольная, что Рахим употребил ее ненавистное прозвище, хотя и знал, как она этого не любит.

Он усмехнулся, чуть суховато, будто порвалась пергаментная страница, но Ирса почувствовала необычайное спокойствие от этого звука. Ее всегда успокаивали самые странные вещи. Например, своеобразное выражение лица Рахима.

– Я в порядке, – еще сильнее покраснев, заверила она. – Могу ли еще чем-то помочь?

– Разве люди общаются с тобой, только когда им что-то нужно?

– Нет, – отрезала Ирса. Почему Рахим всегда задает столько вопросов? И почему ее это так раздражает? – Они общаются со мной лишь по необходимости. Или же когда думают, что это мне что-то необходимо, вот как ты сейчас, – парировала она. – Но полагаю, что принимать солнечные ванны тоже полезно для здоровья.

Как только последняя реплика слетела с губ, Ирсе тотчас захотелось вернуть сказанное. Что с ней такое? Так разговаривать с Рахимом после всего, что он для нее сделал в последнее время! Учил скакать на лошади по палящей жаре вместо того, чтобы составить компанию Тарику или другим воинам. И вчера помог выручить Шахразаду.

Не было абсолютно никаких причин грубить ему. Не считая собственной глупости.

– Если мне не изменяет память, – еще один сухой смешок, – то Шази тоже срывалась на окружающих в свой пятнадцатый день рождения.

Рахим помнил о ее празднике?

Ошеломленная этой мыслью, Ирса сумела лишь выдавить, запинаясь:

– Я… Это Шази рассказала?

Она остро ощущала близость Рахима, отчего кровь шумела в ушах, а по телу разливалось тепло, совсем как вчера, когда он передал ей поводья, и их руки соприкоснулись.

– Нет, – покачал головой собеседник и замолчал, пережидая, пока уляжется порыв ветра, бросавший песок в лицо, после чего отряхнул свои волнистые волосы и добавил: – Ты думала, что я забуду?

– Нет, просто считала, что никто и не вспомнит о моем дне рождения.

Рахим уставился на Ирсу с тем же успокаивающим выражением лица, и она снова покраснела, но постаралась скрыть смущение, приглаживая волосы… И тут же поняла, что так и не развязала косу, поэтому сейчас наверняка выглядит, как попрошайка из подворотни. Широко распахнув от ужаса глаза, девушка быстро раскрутила узел на затылке, распустила волосы и попыталась привести их в порядок, насколько это было возможно.

– Что ты делаешь? – Ее поведение наконец выбило Рахима из колеи, и он захлопал своими невероятно густыми ресницами.

– Пытаюсь не выглядеть, как уличная оборванка.

– Что? – Рахим недоуменно нахмурился, отчего между бровями залегла вертикальная складка. – Но зачем?

– Потому что девушки должны быть красивыми! – выпалила Ирса, раздраженно вытирая лоб рукавом. – А не потными и вонючими.

– Существует такой закон?

– Нет, но… Ты такой… въедливый, – снова не сдержалась Ирса.

И вообще-то она сказала правду. Зачем задавать столько вопросов? И быть таким вежливым и участливым?

В глазах Рахима заплясали лукавые искры.

– Да, мне уже говорили. – Он взглянул на Ирсу так, как никогда раньше не смотрел, и после секундного колебания произнес: – Я кое-что тебе принес.

– Что? – Она подошла ближе, так, чтобы оказаться в тени высокого юноши, и убрала ладонь ото лба. – И почему?

– Вот. – Рахим достал из-под коричневой ткани риды свиток, перетянутый пеньковой веревкой, и протянул имениннице. – Я взял его на время у Омара, так что это не подарок, но… Подумал, тебе может понравиться… – Он пожал плечами.

Несколько секунд Ирса просто ошеломленно смотрела на вытертый пергамент, и только заметив, что Рахим собирается задать очередной вопрос, опередила его: