Уильям Моррис - Повесть о Роскошной и Манящей Равнине

Так старуха сняла его хоберк, забрала оружие и унесла их на крытое ложе возле того, где лежал дряхлый муж. Опустив на постель оружие – кроме копья, которое легло на вбитые в стену колышки, – старуха дала понять Холблиту, что спать он будет здесь, но не произнесла даже слова. Потом она принесла воды в латунной лохани, чтобы Холблит мог омыть руки, а с ней и доброе полотенце; когда он умылся, она отошла от гостя, но недалеко.

Тем временем остальные женщины хлопотали в чертоге, одни подмели пол, а потом усыпали тростником и горстями дикого тимьяна; другие, отправившись в кладовую, выносили щиты и козлы; третьи отправились к сундукам за богатыми занавесями, добрыми скамьями и подушками; четвертые вносили котлы, рога и кубки, пятые исчезли и не вернулись, потому что занялись стряпней. Но что бы ни делали они, никто не обращался к Холблиту, никто не смотрел на него, словно был он каким-нибудь истуканом, а он сидел и смотрел… наконец та же старуха принесла ему заедки: огромный рог с медом, пироги и сушеную рыбу.

Зал красиво убрали для пира, Холблат сидел, и солнце клонилось к западу, в доме сделалось сумрачно и наконец вовсе стемнело. Тогда по всему чертогу разожгли свечи. Ну а чуть погодя где-то неподалеку коротко рявкнул рог, за дверью зазвенело оружие, и внутрь вступили чрезвычайно высокие мужи в доспехах, и было их числом двадцатерица и пять. По двое, парами, подходили они к возвышению и становились рядком. Взглядом Холблит оценил доброе оружие; все пришедшие были в плетеных кольчугах, стальные шлемы на головах украшали золотые венки, копья были в руках их, а за спинами висели белые щиты. Тут к ним подступили женщины и разоружили; и оказалась черной одежда мужей, только золотые обручи украшали их руки, а золотые гривны – шеи. Поднявшись на возвышение, они заняли свои места на высоком сиденье, уделяя Холблиту столько внимания, будто был он деревянным болваном. Тот муж, что сел рядом с Холблитом на среднем высоком сиденье, был над всеми вождем; в руке его остался меч в ножнах, и он положил оружие на стол перед собою.

Когда все они сели, снаружи вновь послышался шум, и в чертог вошла целая толпа мужчин с оружием и без него; они заняли места на длинных скамьях вдоль всего чертога; с ними пришли и женщины, они уселись меж мужчин, а некоторые стали прислуживать. Все эти мужи были великого роста, но все же не столь высоки, как сидевшие на престоле вожди.

Тут из кухни пришли женщины с блюдами, и в изобилии была принесенная ими снедь и самого лучшего свойства. Холблиту прислуживали, как и всем остальным, но по-прежнему никто не заговаривал с ним и даже не смотрел в его сторону; сами же хозяева говорили громкими грубыми голосами, так что содрогалась кровля чертога.

Когда все наелись досыта, женщины наполнили чаши и рога – емкие и красивые. Но прежде чем кто-либо приложился к питиям, восстал вождь, сидевший справа далее всего от среднего престола, и возгласил здравицу:

– За Сокровище Моря!

Тут все, и мужчины и женщины, поднялись и опорожнили свои рога и чаши. Потом поднялся муж, крайний слева, и выкрикнул:

– За здравие Короля, не знающего Смерти!

Тут вновь все мужи поднялись и с криками выпили. Потом пили за «Голодный Киль», «Изношенный Парус», «Трепещущий Ясень» и «Скалистый Берег». Реками текли и вино, и мед в том чертоге Буйных Мужей. Что касается Холблита, то он пил все, что наливали, только не вставал и не подносил к губам чашу, когда пили за здравие, ибо не ведал, друзья ему или враги эти люди, ведь лишь неразумный станет пить в таком случае, когда может навлечь смерть и горе на собственных родичей.

Но когда мужи выпили, в дальнем конце чертога вновь рявкнул рог, и немедленно люди поднялись от нижних скамей и, убрав доски и козлы, очистили пол и разошлись к стенам. Тут рослый вождь встал возле Холблита и воскликнул:

– А теперь пусть муж пляшет с девой! Возвеселимся! Музыканты, играйте!

Запорхали смычки, звякнули арфы, кмети с подругами вышли в круг, и все женщины были в венках и черных одеждах, украшенных вышивкой. Какое-то время они плясали, а потом музыка вдруг смолкла, и все вернулись на свои места. Тут вождь поднялся с высокого престола и, сняв с пояса рог, дунул в него, наполнив звуком весь зал, а потом вскричал громким голосом:

– Будем веселиться! Пусть выходят витязи!

Тут мужи радостно закричали, и в чертог из-за ширм вбежали трое высоких мужей – в черной броне, с обнаженными мечами в руках – и стали посреди зала поближе к одной из стен; громко ударив мечами о щиты, они возопили:

– Выходите, витязи Ворона!

Тут Холблит вскочил со своего места и потянулся к левому боку, но меча не нашел и, опустившись обратно, вспомнил предостережение старца, но никто не обратил внимания на него.

Медленно и печально в зал вступили три ратника, одетые и вооруженные как принято среди воинов его племени, со знаком Ворона на щитах и шлемах. Холблит сдержал себя: трое против троих, сражение было равным, однако он подозревал ловушку, а посему решил смотреть и молчать.

Витязи принялись обмениваться ударами отнюдь не детскими, хотя Холблиту мечи показались тупыми, и скоро уже Сыны Ворона один за другим пали перед Буйными Мужами, и их, взяв за пятки, отволокли в кладовую. Тут поднялся великий хохот, зазвучали насмешки, и в чрезвычайной ярости оказался Холблит; тем не менее он сдерживал себя, ибо помнил, как надлежит поступить. Но три морских витязя обошли чертог, подбрасывая мечи и ловя их, а за их спинами пели рога. Когда веселье в чертоге притихло, вождь поднялся и выкрикнул:

– Доставьте сюда снопы нового урожая, который мы пожинаем веслом и стрелой.

За дверью послышалось движение, люди устремились вперед, чтобы лучше видеть, и цепочкой в чертог вошли женщины, ведомые двумя вооруженными кметями. И женщин этих набралась двадцатерица, и были они босы, распущенные волосы ложились на не препоясанные рубахи, а запястья их сковывали цепи. Тем не менее шеи и руки их украшало золото. Когда они остановились посреди зала, в чертоге воцарилось молчание.

Тут уже Холблит не смог сдержаться. Рывком поднявшись с престола, он стал на дощатый помост и, соскочив с него, бросился к женщинам, по очереди заглянув в лицо каждой, и ни один муж в чертоге не отверзал уст. Однако Полоняночки не было между ними, больше того, ни одна из сих дев не походила на дочерей его народа, хотя были они милы и пригожи. Посему Холблит вновь заподозрил, что сценку разыграли лишь для того, чтобы разгневать его… не было горя в лицах этих девиц, и некоторые тщеславно улыбались, когда он заглядывал им в лица.

Посему, повернувшись, он возвратился на место, не молвив и слова. Раздавшиеся за спиной насмешки и хохот на этот раз не смутили его, ибо Холблит помнил совет старца и делами доселе следовал ему; нетрудно было понять, что он лишь выиграл от этого. Тут в чертоге муж заговорил с мужем, люди принялись пить и веселиться, наконец вождь снова поднялся и выкрикнул громко и гневно: