Стивен Эриксон - Увечный бог. Том 2

Вот Аномандр Рейк с запачканным кровью лицом обращается к Хустову Легиону:

– Вторжение началось. Враги готовы задавить нас числом. – Он делает медленный вдох, сжимая зубы от боли. – Я буду ждать их за разрывом, чтобы не пустить к Престолу Тени. Но врата остаются открытыми.

Он окидывает взглядом шеренги закованных в латы воинов.

– Слушай меня, Хустов Легион! Вы отправитесь к вратам. Пройдете через них, отбросите врага на ту сторону и будете удерживать его там. А когда вас останется всего пять, вы пожертвуете собой, чтобы запечатать разрыв. Вы положите свое Хустово оружие и свои Хустовы доспехи, чтобы навеки закрыть Старвальд Демелейн.

Взвизги клинков, чешуйчатых нагрудников, шлемов, наручей и поножей сливаются в оглушительный безумный смех. Лица андийских воинов, напротив, сосредоточенны и спокойны. Они торжественно салютуют владыке и уходят выполнять приказ.

Хустов Легион… больше мы вас не видели.

Но элейнты приходить перестали.

Воины, скольких вы убили на той стороне? Сколько костей усеивают нездешнюю равнину? Там, у врат? Я почти вижу… почти представляю себе поле скошенных костей.

Теперь над ним носятся тени, тени с небес.

Аномандр Рейк, нет такого слова «навеки». Впрочем, ты и сам это знал. Ты лишь хотел выиграть время. Верил, что к новому вторжению мы подготовимся. И как? Хоть кому-то удалось?

У себя в мозгу я слышу шепот подозрения. Ты заставил нас снова встретиться с ней. Точнее, не нас. Меня.

Ну что, Йедан Дерриг, убил дракона?

А как насчет еще тысячи?

Вифал знал, что видит сон. В городе мекросов, где он родился, не было зданий, выстроенных из дымчатого темного кварцита и облицованных антрацитом и слюдой. По грохоту и качке он понимал, что город плывет по неведомым морям, однако за скошенной дамбой, защищающей от штормов, не было видать ни зги. Ни звезд на небе, ни пены на волнах.

В городе не было ни одной живой души. Только скрип снастей.

– Смертный. Она не станет слушать. Она заблудилась в эпохах прошлого.

Вифал огляделся, затем досадливо крякнул. Это ведь богиня Тьмы – как еще она может выглядеть, если не пологом непроглядной черноты, укрывающим все вокруг?

– А я – одинокий островной город, отданный на волю неведомым течениям… Да уж, Вифал, Маэль свидетель, даже во сне тебе недостает изобретательности.

– Отчаяние – это проклятие, Вифал из мекросов. Ты должен предупредить ее…

– Прости, что перебиваю, Мать Тьма, но она меня давно не слушает. И, честно говоря, я на это не обижаюсь. Мне нечего ей сказать. Ты сама сделала ее правительницей пустого города, так что каких чувств ты от нее ждешь?

Темнота ничего не ответила. Возможно, его слова прозвучали слишком дерзко.

Вифал наугад поплелся вперед – не зная куда, но ощущая стремление дойти.

– Я утратил веру в серьезность мира. Любого мира. Всякого мира. Ты даришь мне пустой город, а мне хочется смеяться. Дело не в том, что я не верю в призраков. Верю. А как иначе? Насколько я могу судить, мы все здесь – призраки. – Он остановился и коснулся рукой холодной, влажной поверхности дамбы. – Только это и реально. Только это и существует мгновение за мгновением, год за годом, столетие за столетием. А мы… мы лишь проходим мимо, исполненные бесполезных мыслей…

– Ты себя весьма недооцениваешь, Вифал.

– Невелика трудность, – ответил он, – когда в тебе нет вообще ничего ценного.

– Этот островной город – призрак. Его истинное воплощение покоится на дне. Он плавает только в твоих воспоминаниях, Вифал.

Он хмыкнул.

– Призрачные сны о призраках в призрачном мире. Вот что я понял, Мать Тьма, благодаря знаниям, полученным от тисте анди и этих, как их, лиосан. Вы можете взять сотню тысяч лет и раздавить в ладони. Время не несет в себе правды. Только ложь.

– Она согласна с тобой, Вифал. Она родилась заложницей сговора судеб, обреченная на участь, которую не в состоянии вообразить, не то что противиться ей. Этим, как все понимали, она символизировала каждое дитя.

– Но ты пошла дальше, – покачал головой Вифал. – Ты не дала ей повзрослеть.

– Да, мы оставили их детьми навеки.

Город мекросов завершался изломанным обрывом, как будто его разорвало пополам. Вифал шагнул через край и почувствовал, что летит в черную бездну.

Он дернулся всем телом, вскинул голову и огляделся. Тронный зал в Харканасе. На троне сидит Сандалат и, закрыв лицо руками, содрогается в рыданиях. Вполголоса выругавшись, Вифал поднялся и, раскрыв затекшие, ноющие руки, заключил ее в объятья.

– Они все гибнут, Вифал! Там, на Берегу… Они все гибнут!

Он прижал ее к себе крепче.

– Пять тысяч воинов. Из шахт, из тюрем, из сточных канав. Пять тысяч, – причитала Сандалат, уткнувшись ему в плечо. – Хустов Легион… я видела, как они строем покидают пылающий город.

Она подняла голову и исполненными мукой глазами посмотрела в лицо Вифалу.

– Их мечи завывали. Их доспехи радостно пели. Никто не стоял и не плакал. Нет. Все бежали прочь от смеха, бежали с улиц – кроме тех, кого уже убили. Эти звуки внушали ужас… Хустов Легион шел на смерть и никто не провожал его даже взглядом!

Вифал отвесил ей пощечину такой силы, что Сандалат слетела с трона на пол.

– Санд, прекрати! Эти чертоги сводят тебя с ума.

Она поднялась на колени; лицо искажено гневом, а в руке кинжал.

– Так уже лучше, – проворчал он, уворачиваясь от лезвия. – В твоей голове слишком много замученных призраков, женщина. Им кажется, будто они могут сообщить тебе нечто очень важное, но это не так. Они все до единого бесполезные недоумки и знаешь почему? Потому что они до сих пор здесь.

Он настороженно смотрел, как Сандалат встает. Облизывает кровь с губ. Убирает кинжал. Прерывисто вздыхает.

– Супруг, это от ожидания. Они все погибнут, войско лиосан вторгнется в город и войдет во дворец. Они убьют тебя, а я этого не перенесу.

– Не только меня. Тебя тоже.

– Это меня нисколько не печалит.

– Есть же и другие тисте анди. Должны быть. Они придут…

– А для чего? – Она снова села и оперлась спиной на трон. – Отомстить за меня? Чтобы все повторялось, снова и снова? А какой смысл? Нет, Вифал, на этот раз все будет иначе. – Она подняла голову, и ее глаза вспыхнули решимостью. – Зачем нужны эти стены, этот пол? Я сожгу дворец дотла, не успеют они вступить в Харканас. Клянусь.

– Сандалат, здесь же нет ничего горючего.

– Огонь можно разжечь и по-другому, – прошептала она.

Поле боя в очередной раз расчистили от трупов, обломков оружия и кусков мяса. Когда-то белый песок пропитался кровью и побурел. Капитан Умница окинула Берег взглядом, затем продолжила рассматривать рукоять своего меча. Кожаный ремешок растянулся: в последней стычке оружие дважды чуть не выскользнуло у нее из рук. Снова подняв голову, Умница увидела одного из летерийских ребятишек, которых Йедан отправлял собирать ценное оружие.