Стивен Эриксон - Увечный бог. Том 2

Сзади послышался шорох, и они оба обернулись.

За их спинами стоял т’лан имасс. Рутан Гудд хмыкнул.

– Один из наших дезертиров.

– Ном Кала, – произнес скелет. – Теперь мы в услужении у Падшего, Старший.

– Что ты намерена мне сообщить? – спросила Тавор.

– Адъюнкт. Здесь нельзя останавливаться, идите дальше. Нельзя сдаваться. Еще одна ночь.

– Я собираюсь идти столько ночей, сколько смогу, Ном Кала.

Скелет безучастно молчал.

Рутан Гудд кашлянул.

– Ты не хочешь, чтобы мы сдавались. Это понятно. Мы – последняя надежда Падшего.

– Ваши солдаты не справляются.

– Они не желают поклоняться Увечному богу. Не желают отдавать жизни ради дела, которого они не понимают. Смятение и непонимание ослабляют дух.

– Да, Старший. И поэтому вам нужно идти еще одну ночь.

– А потом? – вмешалась адъюнкт. – Какое спасение ждет нас на следующий рассвет?

– Семь Мертвых огней попытаются пробудить Телланн, – ответила Ном Кала. – Мы начали приготовления к Ритуалу отворения. Открыв врата, мы пройдем через них к источнику пресной воды, наполним там бочки и вернем их вам. Нам нужен еще один день.

– Вас же всего семеро, – произнес Рутан. – Слишком мало для этой пустыни.

– Мы преуспеем, Старший.

Рутан криво усмехнулся.

– Как скажешь.

– Так и будет. Передайте своим солдатам. Остался всего один переход.

– До спасения, – произнесла адъюнкт.

– Да.

– Что ж, хорошо, Ном Кала.

Т’лан имасс поклонилась обоим и, развернувшись, зашагала к лагерю.

Когда ее не стало, адъюнкт вздохнула.

– Капитан, за свою явно долгую жизнь ты хоть раз садился играть в кости с т’лан имассами?

– Нет. И до сих пор я думал, что поступал правильно.

– А теперь?

Рутан Гудд покачал головой.

– Они совсем не умеют лгать.

– И все же за попытку спасибо, – произнесла адъюнкт еле слышно.

– Нам это не нужно. Мы можем продолжать идти и так.

– Правда?

– Правда. – Рутан указал на Бадаль и Сэддика. – Сегодня, адъюнкт, я пойду с солдатами. Я расскажу им историю, в которой есть двое детей и мешок с игрушками.

Тавор посмотрела на Рутана.

– Эти дети?

Он кивнул.

– Эти дети.

Он почувствовал толчок, будто корабль качнуло на волне. За первым толчком последовал второй. Вспомнились пьянки, когда ты лежишь под столом, а тебя пихают сапогами под ребра. После третьего толчка, более сильного и нетерпеливо-раздраженного, он захотел выругаться, но губы отчего-то слиплись, поэтому из них вырвался только нечленораздельный стон.

Он решил, что, наверное, стоит открыть глаза.

Разлепить склеенные веки тоже оказалось непросто. Глаза сильно жгло, пока он пытался проморгаться. В полумраке над ним нависал расплывчатый силуэт. Пахло гнилью. Во рту ощущалась застарелая кровь. И какая-то горечь. Вкус поражения.

– Поднимайся.

Рядом присела еще одна фигура. На щеку легла мягкая рука, но, коснувшись жесткой щетины, отдернулась. А затем опустилась снова, да с такой силой, что голову развернуло набок.

– У нас мало времени, – послышался женский голос. – Дверь открыта. Это могут учуять.

– Яд выветрился, и уже давно, – произнес первый. – Он слишком долго пролежал без движения.

– Страж должен был…

– Бродит по каким-нибудь Путям, думаю. К счастью для нас.

– Поможешь ему подняться?

Он почувствовал, как его подхватывают под плечи и отрывают от пола. Поясницу и ноги пронзила резкая боль. Он не помнил, чтобы ему когда-либо было так тяжело держать свой собственный вес.

– Да стой ты уже. Я тебя долго не удержу.

– А мне, как думаешь, каково было? – спросила женщина. – У меня все кости трещали.

Он крякнул от боли в ногах и пошатнулся…

– Сделай шаг назад, вот так. Обопрись на стену. Теперь посмотри на меня, дурень. Посмотри хорошенько. Узнаешь?

Было темно, но лицо мужчины он разглядел. Всмотревшись ему в глаза, он нахмурился.

– Как меня зовут? – чеканя слова, спросил мужчина.

Он собрал всю слюну, что была во рту, и, работая языком, разлепил губы.

– Я тебя узнаю́, – выдавил он из себя. – Тебя зовут… Пятно.

– Пятно? – Мужчина повернулся к женщине. – Он говорит, что меня зовут Пятно.

– Мне его еще раз ударить?

– А ты – Клякса, – произнес он, невинно моргая. – Пятно и Клякса. Да-да, напоили меня, обчистили. Надо бы вас обоих убить. Где мои штаны?

Все еще опираясь на стену, он смерил мужчину и женщину свирепым взглядом. Те отошли на шаг. Они находились в коридоре. Справа – тяжелая деревянная дверь. За ней виднелся заросший двор, откуда веяло прохладой, тянуло гнилью и стоячей водой.

– Штаны на тебе, – медленно произнес мужчина, будто говорил с ребенком.

– Конечно, на мне. Думаешь, я бы не смог сам их надеть? Где мои ножи?

Женщина вполголоса выругалась.

– Он лишился мозгов. У него и до этого их было немного, а теперь нет совсем. Давай бросим его тут. Котильон соврал. Отправил меня сюда, чтоб не путалась под ногами. Зачем, спрашивается?

– Я бы согласился с твоим заключением, если бы не одно «но», – произнес мужчина, складывая руки на груди.

– Какое?

– Пятно и Клякса? Да ублюдок над нами издевается, Минала. И думает, что это смешно. Видишь, как он смотрит? Будто все бури сошлись у него в голове. Вот только Калам никогда не свирепствует и почти никогда не хмурится. Его лицо бесстрастно, это лицо убийцы.