Мира Арим - Ночной Базар

Магия. Это была самая настоящая магия. Пробирающая до дрожи, поглощающая.

Впрочем, слухи о людях, побывавших в Ночном Базаре, прикасавшихся к таким диковинам, о каких и не помыслить, все-таки ходили.

– Говорят, – продолжил Бил, – им не удавалось выйти. А если и удавалось, то они забывали себя, теряли разум. Я не знаю никого, кто вошел бы и вышел с тем, за чем приходил.

– Это сказки. Ты же понимаешь? – Али это казалось глупостью. Они жили в реальном мире, наполненном жестокостью. Существуй магия, ей не приходилось бы выживать, сражаться за каждый день в попытке найти свое место среди прочих. Нет, магии не бывает. Мир, в котором жила и выросла Али, состоял только из грубой силы.

– Ты ошибаешься, девчонка. Ночной Базар существует, и некто, кого называют Графом, очень желает получить кое-что оттуда. Но никто не знает, как человеку попасть в Ночной Базар – и тем более как вернуться обратно. Никто – кроме меня. Я долгие годы сводил воедино тысячи слухов, обрывки легенд и нечаянно оброненные лишние слова, чтобы стать единственным в мире людей владельцем этого знания. Так что просто слушай и запоминай: дойдешь до Долины ветра – остановись. Куда подует ветер, туда и держи путь. Не ищи, а иди без цели. Как ветер утихнет, истощи свое тело, ибо Базар впустит нуждающегося, а не проходимца. Когда соберешься обратно, помни: самой уйти не выйдет – Базар не позволит. А если и позволит, то без памяти и рассудка. Кто-то местный должен проводить тебя до границы и выйти с тобой.

– Бред.

– Тебе не обязательно верить. Просто запомни. И передай это получателю ровно так, как я рассказал.

– А перед этим я хочу получить свое вознаграждение.

– Ты, наверное, хотела сказать «после этого»?

– Нет. Деньги вперед.

Бил недобро улыбнулся и вытащил из нагрудного кармана завязанный черной лентой мешок, звенящий монетами.

– Здесь пять процентов. Остальное получишь после. Это не обсуждается.

– Сойдет. А теперь – где мне искать этого… Графа?

Мужчина достал из куртки запечатанное письмо и протянул его Али. Она повертела его в руках и заметила, что на обратной стороне нарисована карта.

– Доберись до указанного места. И иди с письмом во дворец. Покажешь его – сразу пропустят к Графу. Только не вздумай открывать. Сломаешь сургуч – пути к клиенту не будет: стража подумает, что ты воровка с подделкой, и кинет тебя в каземат до конца жизни.

Но последние слова Била будто бы уже не очень интересовали Али. Она всматривалась в карту.

– Где это? Я такого раньше не видела. Она приведет меня к Графу?

Бил не ответил. Внизу послышался шум, который способен издавать только один человек. Человек, чьи шаги Али услышит при любом шорохе, узнает среди многих других.

Владелец таверны вернулся домой.

Казу не удавалась уснуть, сколько бы он ни пытался. Подушка впервые казалась такой жесткой, а одеяло – недостаточно теплым. Лезли посторонние мысли и раз за разом возвращались к словам Холда. Разозлившись на то, что не хватает сил усмирить собственную голову, Каз откинул одеяло и встал с кровати. Нужно пройтись и привести разум в порядок. Все равно о сне можно уже больше и не мечтать.

– Черт бы тебя подрал, старый демон! – в гневе бросил парень. – Я уже говорил тебе, что не собираюсь возвращаться!

Даже не дав Холду, которого он вырвал из чтения своим окриком, возможности объясниться, Каз набросил черную накидку с большим капюшоном, закрывающим половину лица, и вылетел из шатра. Парень не желал ничего слушать. Тот мир был чужим для него, а Ночной Базар – домом. Каз отказался от человеческого мира, и он отказался от Каза.

Он хотел все забыть, но разве память спрашивает разрешения?

Казу было четыре. Ветер беспощадно хлестал по лицу и мешал идти. Какая-то женщина – вероятно, мать – прижимала к себе, укрывая от холода. Она несла малыша в самую даль леса, ступая по ветвям, которые цеплялись за ее голые ступни, царапая кожу до крови.

Казалось, сама природа мешала женщине двигаться вперед, но она уже не могла отказаться от принятого решения. И вот она в густой чаще, куда не проникало солнце, а ветер бил все сильнее, прогоняя незваных гостей. Дрожащими от ужаса и холода руками она оторвала несколько нижних ветвей у маленькой ели и положила на эти мягкие лапы, словно на плед из хвои, ребенка. Коснувшись его щечки, она сказала:

– Будь здесь.

Мальчик не мог заплакать. Было так холодно, что он кое-как разбирал собственные слова:

– Ты вернешься?

– Нет.

Ничего больше не говоря, женщина развернулась и ушла. Каз видел, как ступают по земле ее израненные ноги, снова и снова цепляясь за колючие ветви. Теперь, спустя столько лет, он совсем плохо помнил ее, и казалось даже, что никогда и не знал. Что заставило ее оставить малыша в этих дебрях? Каз никогда не узнает. Он привык думать, что просто оказался для нее лишним – и его, как надоевшую собаку, бросили в темном лесу.

Ему хотелось подняться, встать на ноги, но тело отказывалось слушаться. Сначала его пронзило холодом, потом обдало резким жаром, а потом ушло все – и осталась только невыносимая боль, которая разливалась по всему телу и будто бы ослепляла.

Последнее, что увидел мальчик, была тьма. Он помнил свой последний вздох и слабое очертание чьей-то руки перед глазами. Ему казалось, что он лежит на дне колодца, сделанного из слабого света, похожего на тот, что исходит от старых ночных фонарей, а кто-то на поверхности, далеко-далеко, пытается дотянуться, ухватить – но мальчик был слишком далеко.

Перед тем как Каз позволил темноте забрать себя, он перестал что-либо чувствовать, и это показалось ему похожим на освобождение. Наверное, он не до конца осознавал, что умирает, боль все еще захлестывала, но душа была уже будто не тут. Она была… свободна? А потом Каз закрыл глаза, и в памяти осталось только это слабое, почти незаметное очертание руки, которая пыталась дотянуться и спасти, – и тьма.

А потом он очнулся в незнакомом месте.

– Это мой шатер, смертный мальчик, – пояснил незнакомый голос.

– Кто ты?

– Мое имя Холд.

– Где я?

Старый демон тогда впервые изобразил подобие улыбки, от которой пробирала дрожь, и посмотрел на мальчика.

– Дома.

Каз снова уснул и впервые за долгое время не чувствовал страха. Ему было тепло, а Холд гладил его по голове, наполняя ослабленное тело теплотой и покоем.

На улицах Ночного Базара не бывало покоя и тишины – суета, кипение жизни, склоки и гомон не прекращались никогда. Каз шел мимо палаток. Он никогда четко не фиксировал, чем именно торгуют местные, – запомнить такое разнообразие казалось невозможным. Парнишка изучал основное и только то, что могло пригодиться. Когда Холд посылал его за чем-нибудь, Казу приходилось подолгу искать, но примерно ориентироваться здесь он умел всегда.