Лора Таласса - Война

– Я не позволю тебе ее убить. – Не знаю, о чем только девушка думала, нападая на Войну, но лучше бы ей поскорее отсюда исчезнуть.

– Мириам, – серьезно повторяет Всадник. – Отойди.

Будь храброй.

– Нет.

Война пристально смотрит на меня, кровь продолжает течь из его ран.

– В городе тысячи невинных людей. Она не одна из них. Не трать свое милосердие понапрасну.

– Я никуда не уйду, – отвечаю я.

Война наступает, и я вдруг вспоминаю, почему он всегда кажется таким пугающим. В нем больше двух метров ростом, и почти каждый квадратный сантиметр его тела сейчас покрыт кровью.

– Ты ведешь опасную игру, жена, – говорит он, понижая голос.

Наверное, это должно было прозвучать угрожающе, но его слова жаром отдаются внизу живота, напоминая о вчерашнем поцелуе.

– Я не считаю жизнь и смерть игрой. Пощади ее.

– Чтобы она снова напала на меня? – усмехается Всадник. – Это безумие, женщина.

Когда он говорит это, я слышу приглушенный звон. Опускаю взгляд, и замечаю сплющенную окровавленную пулю, которая катится по дороге.

Она… сама выпала из его тела.

– Это не причинило тебе вреда. Пощади! – настаиваю я.

– Она тебе нравится лишь потому, что пыталась убить меня, – заявляет Война, взглянув на меня.

Вполне возможно.

– Она храбрая.

Он бросает взгляд на девушку за моей спиной и морщится.

– От нее будут одни проблемы.

Но он задумался. Продолжаю настаивать, стараясь закрепить успех:

– Дай ей полезное задание… заставь готовить или стирать.

Вокруг продолжает бушевать сражение, шансы девушки тают с каждой секундой. Война долго смотрит на нее, кривит верхнюю губу.

– Я зря трачу здесь время, – вздыхает он. – Ради твоего мягкого сердца, я оставлю ее в живых. Пока .

Он свистом подзывает солдата и, склонившись, что-то шепчет ему. Солдат кивает и отходит. Я оглядываюсь. Девушка все так же стоит посреди дороги, и даже успела где-то раздобыть нож.

Мне хочется спросить: «Почему ты не убежала, когда был шанс?»

Девушка переминается с ноги на ногу, ее глаза перебегают с меня на Войну и солдата. Видно, что она в ярости, в отчаянии. Солдат направляется к девушке.

– Что он делает? – напряженно спрашиваю я.

– Дарует ей пощаду, – поморщившись, с отвращением отвечает Всадник.

Солдат подходит ближе, девушка поднимает нож, но он с легкостью выбивает его из ее руки и хватает за плечо. Стоит ему коснуться ее, как девушка приходит в бешенство: кричит, кусается, царапается.

Солдат начинает ей что-то объяснять, указывая сперва на меня и Всадника, затем на стоящую рядом лошадь. И девушка медленно и неохотно начинает соглашаться. Минуту спустя солдат подводит ее к лошади и помогает забраться в седло, что-то тихо бормоча.

– Ты уверен, что он не перережет ей горло, как только мы скроемся из виду? – спрашиваю я Войну, наблюдая за ними. Не понимаю, почему меня так волнует судьба незнакомки. Может, и правда, лишь потому, что девушка смогла ранить Всадника?..

– Нет, – отвечает Война, когда солдат и девушка отправляются в путь. – Не уверен. Сердца людей непостоянны и жестоки.

Я хмуро смотрю на него, когда очередная пуля проскальзывает сквозь дыру в броне и со звоном падает на землю. Всадник подходит ближе, а затем без предупреждения обхватывает ладонью мой затылок и притягивает к себе в диком, неистовом поцелуе. Стоит губам Войны коснуться моих, как мир вокруг замирает. Нет больше битвы, смерти, жестокости небес, обрушившихся на землю. Есть только мы.

Поцелуй Войны на вкус похож на дым и металл, мои губы открываются в ответ, как прошлым вечером. Я просто не могу не ответить ему, даже тогда, когда он олицетворяет собой все, против чего я сражаюсь.

Его язык исследует мой рот, и это длится, длится…

Война разрывает поцелуй, и реальный мир вновь обрушивается на мои плечи.

Смотрю на Всадника, словно в тумане. Он отстраняется, отступает и, не сводя с меня подведенных глаз, зовет:

– Деймос!

Конь подбегает к хозяину, словно только и ждал приказа. Всадник запрыгивает в седло, а я стою, пытаясь понять, о чем, черт побери, я только думала, отвечая на его поцелуй?

Не произнеся больше ни слова, Война бросает на меня последний взгляд, и вновь врывается в битву.

Когда битва заканчивается, не остается… ничего.

Улицы полны умерших и умирающих. Город превратился в обугленные руины. Небо, затянутое дымом, стало красно-коричневого цвета. Пепел хлопьями опускается на землю. Пленников увели, солдаты возвращаются тем же путем, каким и пришли. Руки дрожат от боли, усталости, голода и ужаса происходящего. Все, что случилось сегодня, было неправильно.

Покидая город, я снова сталкиваюсь с Войной. Всадник стоит на перекрестке спиной ко мне, окруженный трупами. С головы до ног покрытый кровью, он спокойно созерцает картину разрушений.

Он не может быть божественным посланником. Не может. Чистая душа не принесла бы в мир столько боли. Но затем он оборачивается, и наши взгляды встречаются. В глубине, за жаждой крови, в его глазах видна решимость. И если смотреть достаточно долго, можно даже подумать, что Всадника тяготит эта ноша. Я отвожу взгляд, пока этого не произошло.

Переступая через мертвые тела, прохожу мимо Войны, словно он невидимка. Не проходит и нескольких минут, как за спиной раздается стук копыт. Оборачиваюсь и вижу, что Всадник направляется ко мне. Он наклоняется в седле и вытягивает руку. Я пытаюсь уйти с дороги, но Всадник приближается. Расстояние между нами сокращается – десять метров, пять, два.

Его рука ударяет меня под ребра, подхватывает с земли. Дыхание выбивает из легких, когда он поднимает меня в седло. Хватаю ртом воздух, а Война прижимает меня к своей груди.

– В следующий раз ты меня дождешься, – шепчет он мне на ухо.

Я так не думаю…

Город остается позади, а я хмуро поглядываю на Всадника через плечо, злясь, что сижу так близко к нему и прижата так крепко. Сделав несколько глубоких вздохов, говорю:

– Из-за тебя мне сегодня пришлось убивать.

Я убивала его солдат, но все же… Это было неправильно. Неправильно.

Война не отвечает.

Ну конечно!

Деймос замедляет шаг, когда мы подъезжаем к армии, собравшейся на окраине города. Не знаю, почему солдаты Войны и сам он решили задержаться здесь, а не вернулись обратно в лагерь.

Деймос замирает, и я легко соскальзываю с его спины. Война отпускает меня. Это должно бы насторожить, подсказать, что здесь творится нечто странное. Чувствую, как взгляд Всадника прожигает мне спину, пока иду к воинам, столпившимся у городских стен. Они смотрят на своего военачальника, словно ждут его слов.

Всадники Фобоса собираются вокруг Войны, некоторые из них все еще верхом. Я смотрю на этих крепких мужчин с алыми лентами, повязанными на плече. У многих глаза, как и у Войны, подведены темной краской. Наступает тишина, от которой кожу покалывает, будто иголками. Все взгляды обращены к Войне. Что происходит?