Келли Крэй - Сердце призрака

– Что тебе нужно? – спросила я, повторив его позу. Похоже, это заставило его почувствовать себя еще более некомфортно, потому что он опустил руки.

– Мне просто… любопытно, – сказал он. – Потому что раньше я никогда не разговаривал с жителями этого дома. И хотел спросить… Ну, не замечала ли ты что-нибудь странное.

– Ты странный. Это считается?

Он посмотрел в сторону мисс Гэри за стойкой, которая делала вид, что занята работой и совершенно нас не подслушивает.

Опустив взгляд на свои кеды, он кивнул.

Я подавила победную ухмылку, почти сочувствуя ему.

– Вообще-то, – сказала я уже мягко, – когда мы только въехали, случилось кое-что странное.

Он медленно поднял на меня глаза, стараясь понять, насколько я серьезна.

– Я слышала голос, доносившийся сквозь стены. Это был тот… парень.

Хипстерские Очки молчал, но его серьезный и хмурый взгляд, который с каждой секундой становился все нетерпеливее, явно кричал: «Что же сказал этот голос?»

Так что я решила завершить свое представление:

– Он сказал, что его зовут Бадди Холли, и он просил передать тебе, что хочет вернуть свои очки.

С этими словами я прошла мимо него и бросила последний взгляд на мисс Гэри, которая, могу поклясться, улыбалась, хоть и не поднимала глаз.

– Эй, – окликнул меня Хипстерские Очки. Я остановилась, но не повернулась. – Кто такой Бадди Холли?

Над головой прозвенел звонок, и я оглянулась через плечо.

– Призраков не существует.

– Ну, тебе стоит дать мне свой номер телефона, – сказал он, уже не заботясь о том, что может подумать мисс Гэри. – На случай, если окажется, что они все-таки есть.

– Ты же сказал, что уверен в их существовании.

Я быстро развернулась, чтобы он не заметил моей ухмылки, и поспешила в шумный коридор.

По коридорам моей части дома разнесся визг пилы, как будто гарпия пировала своей еще живой добычей, предаваясь сладкому пороку.

Мистер Арманд, ответственный за весь этот адский шум, стоял посреди гостиной, нынешняя версия которой, с потрескавшейся штукатуркой на стенах и дырявым потолком, едва напоминала мою собственную.

Мужчина работал в защитных очках и не видел меня, хотя я стоял прямо под аркой у входа в гостиную, между открытыми раздвижными дверями.

Я больше часа наблюдал за мистером Армандом, злясь на него. А что еще мне оставалось делать, когда обе версии дома наполнял такой ужасный шум?

Если он и чувствовал мое присутствие, то не подавал виду.

Не сказать, что мне этого очень хотелось. Я уже приходил к нему во снах, как и к Стефани, но нужного эффекта так и не добился. Правда, так как его работа была направлена на восстановление их версии этого дома, я поддался искушению и подкинул ему образы особняка, каким он был раньше.

Он не задержится здесь достаточно долго, чтобы сделать дом хотя бы наполовину похожим на прежний, но я получил некоторое удовольствие, рассказав мистеру Арманду, как все сделать правильно.

Мистер Арманд своим мощным телосложением, темно-каштановыми волосами, бородой и усами напомнил мне рабочих верфи, которых я видел мельком, когда впервые приехал в Америку. И в этот момент, глядя, как он внешне сосредоточен на работе, а мысленно находится совсем в другом месте, я задумался, кто же из нас больше похож на призрака.

Я бы сказал, что никто. Кроме миссис Арманд, которой фактически не было, но которая незримо заявляла о своем присутствии.

В доме появились семейные фотографии, но ни на одной ее не было, в разговорах ее тоже почти никто не упоминал. Еще мистер Арманд больше не носил свое кольцо, хотя я видел уже пару раз, как он доставал его из сейфа и просто рассматривал, прежде чем убрать обратно.

Та утренняя интерлюдия Стефани с пианино не выходила у меня из головы, хотя я всеми силами старался отогнать мысли об этом. И теперь мистер Арманд, периодически бросающий взгляды на пианино, подтвердил мои догадки.

Миссис Арманд в какой-то степени еще оставалась с ними. Не так явно, как когда ее не стало.

Но боль здесь была еще свежа.

Хоть от этого было не легче, но существовало несколько вещей, отравлявших жизнь сильнее потери.

Мое любопытство угасло, и я оставил мистера Арманда наедине с сердечной болью и направился к парадной лестнице, которую, как и эту сторону дома, теперь можно было назвать величественной лишь в их разрухе.

Будь Чарли дома, она бы услышала, как я поднимаюсь по лестнице. Но обе девочки сейчас были в школе.

Преодолев последние ступеньки, я двинулся по коридору и вошел в открытую дверь комнаты Стефани.

Мое воспитание, которым мать занималась с самого моего рождения, до этой секунды не позволяло мне вторгаться в покои Стефани. Но сейчас разум и стремление к цели, не говоря уже о нехватке времени, требовали забыть о воспитании, чтобы исследовать ту небольшую трещину, которую я нащупал в броне Стефани.

Избегая своего отражения в зеркале комода, я начал искать что-то, что подскажет мне ответы.

Слово «спартанская» пришло мне на ум, когда я осмотрел комнату и оценил количество вещей Стефани, большинство которых все еще лежало в закрытых коричневых коробках, составленных стопкой.

Однако один предмет привлек мое внимание.

На прикроватной тумбочке, рядом с подушкой Стефани, стояла простая фарфоровая статуэтка преклонившего колени ангела со сложенными крыльями. Размером с ласточку, он сидел, опустив безликое лицо, и слушал музыку своей безмолвной лиры.

Эта находка меня заинтриговала.

С самого переезда Стефани не видела и не чувствовала меня ни в каком качестве. Даже появляясь в ее снах, я оставался незамеченным.

Поэтому, вынужденный исполнять роль вуайериста, я наблюдал, как она в своих ночных фантазиях предавалась чувствам к желтоволосому парню. Которого, судя по подслушанному разговору Стефани с отцом, звали Кайл Бенедикт.

Меня не так сильно заботило то, что Стефани меня не видит, как наличие этого фарфорового ангела.

Потому что отведенное ему особое место в совершенно не обставленной комнате говорило о том, что девушка относилась к нему с неким почтением.

А также о том, что она верила.

Стефани, которая уверена в себе, всегда держит свои эмоции под контролем, рассудительна и склонна доверять лишь фактам.

Неужели она действительно верила в таких неземных существ, как ангелы? Или эта статуэтка была таким же бессмысленным символом утраты и воспоминаний, как и кольцо мистера Арманда?

Я поднял ангела, сжав его в своей ладони, и нахмурился, когда вгляделся в лицо, которого у него не было. Я будто услышал откровение, которое он мне беззвучно прошептал.

Разве я тоже не обладал лицом, которое мне больше не принадлежало?