Хлоя Гонг - Эти бурные чувства

– Не подведи меня на этот раз, сын , – прошептал его отец.

Он всегда использовал это слово. Сын . Как будто оно что-то значило. Как будто место Ромы не занимал теперь Дмитрий Воронин; конечно, господин Монтеков не называл его сыном, но всячески выделял его – а ему, Роме, поручал только те дела, заниматься которыми Дмитрию бывало недосуг. И нынешнее поручение отец дал ему отнюдь не потому, что так уж ему доверял. А потому, что теперь их головной болью была не только Алая банда: иностранцы пытались выдавить Белые цветы с их законного места главного противника Алых, потому что коммунисты не оставляли попыток вербовать себе сторонников в их рядах. Пока Рома корячился здесь, ища зацепки, господин Монтеков и Дмитрий вели дела с политиками и давали отпор непрестанным поползновениям англичан, американцев и французов, которые жаждали урвать себе кусок этого сладкого пирога – Поднебесной – и особенно рвались завладеть расположенным у моря Шанхааем.

Когда его отец в последний раз посылал сына на территорию Алой банды, как сделал это минувшей ночью, когда повел себя с ним как с настоящим наследником, который должен изучить врага? И дело не в том, что господин Монтеков хотел уберечь его от кровной вражды – те времена давно прошли. Просто его отец не доверял ему, не доверял совсем. И дал ему это поручение как последний шанс доказать свою ценность.

Из задумчивости его вывел стон, прозвучавший за его спиной.

– Знаешь, что, – рявкнул он, повернувшись и заслонив глаза от солнца, отражающегося в реке, – ты сам вызвался пойти сюда.

Маршал Сео только ухмыльнулся в ответ, довольный тем, что ему наконец удалось привлечь внимание Ромы. Вместо того чтобы съязвить, он сунул руки в карманы своих аккуратно отглаженных брюк и небрежно сменил тему, перейдя при этом с русского на быстрый корейский. Рома сумел уловить несколько слов: « крови », « неприятно » и « полиция », – но все остальное осталось непонятным из-за того, что в детстве он слишком часто прогуливал уроки.

– Марш, тебе придется сменить язык, – перебил он. – Сегодня мой мозг не может настроиться на перевод.

Но Маршал продолжал в том же духе. При этом он неистово жестикулировал, размахивая руками так же быстро, как и говорил, склеивая слова и слоги, пока Рома окончательно не перестал понимать, продолжает ли он болтать на своем родном языке или несет какую-то тарабарщину, чтобы выразить досаду.

– Суть этой его речи сводится к тому, что тут воняет рыбой, – сказал третий участник их группы, Веня – Венедикт Монтеков, – и голос его прозвучал тихо и устало, – но тебе лучше не знать, с чем он сравнивает эту вонь.

Венедикт приходился Роме двоюродным братом и был последним членом их дружеского трио в Белых цветах. Обычно светловолосого Венедикта можно было увидеть рядом с черноволосым Маршалом, когда они вместе думали над тем, как помочь Роме выполнить очередное поручение его отца. Сейчас он осматривал штабель ящиков, такой же высокий, как и он сам, и был так сосредоточен, что стоял неподвижно, двигались только его глаза.

Рома сложил руки на груди.

– Хорошо, что тут пахнет рыбой, а не разлагающимися мертвецами.

Его кузен фыркнул – но больше ничего. В этом был весь Венедикт. Казалось, в нем все время кипит еле сдерживаемый гнев из-за каких-то обид, но этот гнев никогда не вырывался наружу. Те, кто работал на улицах, называли его разбавленной версией самого Ромы, с чем Венедикт не спорил только потому, что эта параллель с Ромой, пусть даже несколько уничижительная, помогала ему чувствовать себя более важной фигурой. Те, кто хорошо его знал, говаривали, что у него два мозга и два сердца. Он всегда злился, но неизменно подавлял эту злость – и походил на гранату с небольшим зарядом, в которую он сразу же вставлял чеку, едва лишь кто-то пытался выдернуть ее.

Маршалу такой самоконтроль был неведом. Он имел взрывной нрав. Наконец-то завершив свою темпераментную речь, он резко опустился на корточки у самой воды. Маршал всегда двигался стремительно, словно куда-то спешил. После того как он оказался замешан в скандале, в котором фигурировали еще один парень и темная кладовка, он научился бить первым и делать это быстро, а на преследующие его толки отвечал широкой улыбкой. Если его крутой нрав и жестокость станут известны, никто не выбьет его из седла, никто не посмеет судить его из опасения, как бы Маршал не приставил к их горлу нож.

– Рома.

Веня поманил его рукой, и Рома тут же подошел к своему кузену, надеясь, что тот что-то нашел. После вчерашней ночи трупы увезли и поместили в морг местной больницы для хранения, но место преступления и следы крови никто не трогал. Рома, Маршал и Венедикт должны были выяснить, почему пятеро их людей, один Алый и полицейский-англичанин, разодрали себе горло, вот только здесь, в том месте, где эти семеро погибли, не было никаких зацепок, никаких подсказок, а потому казалось, что из попытки расследования ничего не выйдет.

– Что у тебя? – спросил Рома. – Ты что-то нашел?

Венедикт поднял глаза.

– Нет.

Рома приуныл.

– Мы уже два раза обыскали здесь все, – сказал Венедикт. – Думаю, больше искать нечего – мы ничего не могли пропустить.

Что еще они могут сделать, чтобы понять, что вызвало это помешательство, этот массовый психоз? Нет никаких очевидцев, которым можно было бы задать вопросы, никаких улик. Если виновника нет, если такую жуткую вещь жертвы сотворили с собой сами , то как же найти ответы?

Маршал, сидящий на корточках у воды, с досадой вздохнул, упершись локтем в колено и положив подбородок на кулак.

– А ты не слышал о еще одном таком случае? О том, который вроде бы произошел сегодня ночью? – спросил он, перейдя на китайский. – Ходят кое-какие толки, но ничего определенного я пока не узнал.

Невольно скорчив гримасу, Рома ответил:

– Это правда. Я был там и все видел сам.

– О, отлично! – Маршал вскочил и захлопал в ладоши. – То есть для погибшего это, разумеется, не отлично, а плохо, но в остальном отлично! Давайте вместо этих бесплодных поисков отправимся туда, где это произошло, и будем надеяться, что там мы узнаем больше, чем на этом вонючем…

– Это невозможно, – перебил его Рома. – Это случилось на территории Алых.

Маршал перестал жестикулировать, и у него вытянулось лицо. А Венедикт посмотрел на своего кузена с любопытством.

– А как ты оказался на территории Алых? – спросил он. И, хотя он не добавил: «Не взяв с собой нас», – было ясно, что он имеет это в виду.

– Мой отец послал меня туда, чтобы получить ответы у Алых, – ответил Рома. Однако это была всего лишь полуправда. На самом деле господин Монтеков просто приказал сыну выяснить, что известно Алым, и взмахом руки отослал его прочь. Появление в кабаре было целиком инициативой Ромы.