Майя Лидия Коссаковская - Сеятель Ветра

Габриэль и Михаэль с трудом пробились через Ворота Песков, безжалостно расталкивая толпу широкой грудью скакунов. Они боялись использовать силу и перенестись сразу, потому что в городе царили большая давка и хаос.

На самой Голубой площади неразбериха достигла своего пика. Жандармерия лупила собравшихся крылатых нагайками и древками топориков, пытаясь заставить их разойтись, а офицеры, близкие к панике, драли глотки, отдавая бессмысленные, противоречивые приказы. Над истерической разноцветной толпой возвышались головы рычащих бестий.

– Проклятье, как мы пробьемся? – выкрикнул Михаэль, с трудом удерживаясь в седле Клинка, под копыта которого кинулись несколько ангелов.

– Силой, – решил Габриэль, выдергивая ногу из захвата немолодого крылатого, оказавшегося возле его стремени. – Вперед, Облако!

Серый конь всхрапнул и, словно клин, врезался в толпу. Рыжий Клинок двинулся следом. Масса сбитых тел расступалась перед ними с проклятьями и стонами.

Наконец запыхавшийся, вспотевший Габриэль, раздавая во все стороны пинки и удары мечом плашмя, добрался до середины площади, где хозяйничали бестии. Их было две. Большая имела семь голов и широкие, словно у львов, пасти. Посреди лбов четырех из них торчали одиночные рога, остальные головы украшали по два рога, сросшиеся между собой, словно спирали. На рогах криво сидели диадемы. Кожу на морде существ украшала татуировка, состоящая из странных, неизвестных Габриэлю имен, написанных архаичным алфавитом. У одной головы со сдвоенными рогами была оторвана челюсть и разорван подбородок, но, хотя рана выглядела смертельной, бестия была жива, о чем свидетельствовали налитые кровью глаза. Тело бестии, заросшее короткой блестящей черной шерстью, наводило на мысль о гибком теле пантеры, но было длиннее и сидело на массивных лапах с огромными когтями.

Меньшая тварь передвигалась на задних лапах, стегала себя по бокам тройным хвостом, трясла головой со скрученными бараньими рогами и хохотала голосом дракона. Ее свалявшаяся шерсть была цвета запылившейся латуни.

Большая тварь заметила Габриэля и повернула к нему мертвую голову. Архангел Откровений поднялся на стременах.

– Немедленно оставьте стены города, бестии! – закричал он.

– Почему? – прогрохотала басом мертвая голова, хотя голос раздался только в голове ангела.

– Вы сеете беспорядки!

– Беспорядки, смрад, пепелище, – завыла меньшая тварь, отвратительно подскакивая на лапах и обнажая до половины зубы в ужасной улыбке. – Горе, горе, смрад!

Габриэль ощутил, как им овладевает злость.

– Немедленно возвращайтесь туда, где ваше место!

– Почему? – мертвая голова мигнула огромным глазом.

– Потому что вам приказывает регент Царства, твари!

– И что?

– Регент! Регент! Пепелище и смрад! – радовалось меньшее животное.

Габриэль рассвирепел.

– Вы подчиняетесь силе Светлости, которую я сейчас представляю, вы творите безобразия в моем городе, поэтому вам следует удалиться, пока я не выгнал вас силой!

– Царство и наш дом.

– Да, но если Бог хотел, чтобы вы тут жили, он бы так и сделал!

Семь голов большой бестии закрыли глаза.

– Мы пришли в последний раз посмотреть на дом. Это было дано нам, потом мы уйдем.

– Подожди, – прошипел Габриэль. – Что это значит: в последний раз?

– Потому что приближается коооонеееец! – пронзительно закричала меньшая тварь.

– А, понятно! – произнес архангел. – Приближается конец? Вот новость! Отлично, бестии! Наконец время покоя. Милое, бархатное небытие. Я прав?

– Не знаем, – прошипела большая тварь. – Наш разум не достигает конца.

– А мой – да, – тихо буркнул Габриэль. – И даже жаждет этого. Вы убираетесь или нет? – добавил он громко.

– Мы уйдем с образом дома перед глазами.

– На здоровье, – сказал архангел, вытирая ладонью лоб.

В мгновение ока обе твари рассыпались золотой пылью и исчезли.

Побледневший Михаэль подъехал к Габриэлю.

– Что это? – прошептал он. – Думаешь, они знают, о чем говорят? И откуда, к дьяволу, Пистис получила о них информацию?

Архангел Откровений посмотрел на него.

– Не спрашивай, Михаэль. Поищи себе лучшее развлечение.

– Могут прийти другие, Джибрил. Все остальные. Что тогда будем делать?

Габриэль пожал плечами.

– Не знаю. Угостим их обедом. С меня хватит, Миха. Я еду домой. Господи, как же болит голова. Постарайся узнать хоть что-то про Книгу и все остальное. И сразу доложи мне.

Он склонился над конской шеей.

– Едем домой, Облако.

– Держись, Джибрил, – с тоской сказал Михаэль. Архангел засмеялся.

– Что? Снова конец света?

– Справимся, – пробубнил Михаэль.

– Как всегда. Адью.

Он направил коня к выезду с площади. Толпа редела. Группки ангелов перешептывались и жестикулировали. Жандармы утихли, охрипшие от криков.

Михаэль с беспокойством поглядывал на удаляющуюся фигуру Габриэля. Он разгреб пальцами спутавшуюся шевелюру и выровнялся в седле.

– Хорошо, Клинок, – сказал он коню. – Поехали. Работа ждет.

Дым стелился по земле, тяжелый и вонючий. Ветра почти не было, поэтому густой пар полз, словно больной дракон брюхом по траве. Пламя неохотно лизало стены зданий. Крики почти стихли, удавалось услышать только единичные хриплые завывания.

Каменный замок торчал посреди затухающего пепелища как-то бесстыдно нагой и грустный одновременно. Он не выполнил задание, не смог защитить жителей от смерти, от мечей и топоров. Герб, гордо выкованный над воротами, выглядел сейчас как язвительная эмблема неудовлетворенного великолепия.

Асмодей слегка натянул украшенные зеленые поводья, заставляя дракона повернуться на месте. Плавное, изящное движение животного доставило ему удовольствие. Он был доволен своим новым верховым. У дракона была маленькая, сухая голова, мелкий скелет, высоко посаженные крылья и безупречный силуэт. Легкий, небольшой, со всеми признаками благородной крови, он несся, словно вихрь, ловкий, выносливый, послушный, и к тому же любимой масти Асмодея – зелено-золотой. И его не охватывало чрезмерное возбуждение, когда он ощущал запах крови, что было отличительной особенностью боевого дракона.

Асмодей равнодушным взглядом окинул догорающий дворец и солдат в цветах Преисподней, занятых, как обычно после завершения операции, грабежом и добиванием раненых. Он повернул голову к Люциферу, сидящему рядом в седле огромного серебристого тяжелого дракона. В отличие от Асмодея, Лампочка любил могучих верховых.

– Думаешь, мы перестарались?

Люцифер пожал плечами. Владыка Преисподней был высоким и плечистым. Волосы цвета песка он носил коротко остриженными, что усиливало сходство его лица с гранитной статуей. Впечатление усиливали холодные серые глаза.