Джонатан Говард - Иоганн Кабал, детектив

Граф за ним не последовал – он остановился, поддернул манжет и проверил запястье.

– Первая кровь, граф Марша́л? – крикнул Кабал, вновь занимая оборонительную позицию.

– Туше, герр Кабал. Царапина, – отвечал тот, и Кабал видел, что граф не преуменьшает. – Я вас недооценил в очередной раз. – Он отсалютовал, и кривая ухмылка исчезла с его лица. – Но теперь я знаю, каков вы в деле.

– Правда? Расскажите мне, граф, где вы учились фехтовать? На заочных курсах?

Марша́л ничего не ответил, но вновь принялся наступать, лицо его потемнело, словно грозовое облако. На этот раз он не стал полагаться на одну лишь физическую силу, как во время первой атаки. Кабал подозревал, что дело тут вовсе не в том, что граф не восстановил силы. Он не сомневался, что если Марша́л сочтет подобную тактику выгодной, то снова ее применит.

Какое-то время они поочередно наступали и парировали – граф определенно искал слабые места в защите Кабала. И хотя Кабал не показывал этого, но каждый раз, когда сталь ударялась о сталь, ему становилось все более не по себе. Сабля была мощнее его шпаги, мастерство графа оказалось выше, а его злость блекла в сравнении с агрессией Марша́ла. Кабал защищался, граф получал всю необходимую информацию, чтобы провести решительную атаку, к тому же в любой момент в залу могла войти стража. Нужно было действовать, действовать быстро, и умение уворачиваться тут мало чем могло помочь. Требовалось взглянуть на картину в целом и найти выход. Однако пока что он его не видел, а Марша́л снова перешел в наступление, и времени думать о чем-то еще не оставалось.

Все закончилось рубящим ударом, который Кабал с трудом парировал, хотя сделал вид, что далось это ему легко – в фехтовании половина дуэли строилась на психологической игре.

Иоганну не раз приходилось смотреть в лицо смерти, но он всегда вел себя осторожно, так что у него оставались шансы выжить. Однако сейчас надежда на спасение таяла.

– Выглядите обеспокоенным, герр Кабал, – сказал Марша́л. – Что вас тревожит?

– Раз уж вы спросили, скажу – есть одна вещь. Меня никак не покидает мысль, что происходящее – просто ужасная трата ресурсов. Я ценю, что вы собирались меня убить, вне зависимости от того, преуспел бы я или нет, но это политика. Просто подумайте! Никто, кроме вас, не знает обо мне. Не разумнее было бы предоставить мне лабораторию, чтобы я работал на вас? Уверен, я мог бы оказаться полезен.

Марша́л даже не пытался скрыть презрительной усмешки.

– Да вы как-никак умоляете о пощаде, Кабал?

– Вовсе нет. Просто пытаюсь найти конструктивный выход. Представьте, что я убью вас. – Граф надменно рассмеялся. – И все же представьте. В таком случае страна развалится на части. Никому не под силу занять ваше место. Задумайтесь.

На мгновение граф погрузился в размышления. Кончики их клинков все еще соприкасались.

– Я подумал. Вы забыли о двух важных деталях. Во-первых, я не собираюсь проигрывать эту дуэль. Во-вторых, я жажду вашей смерти. Сейчас.

Кабал прикинул:

– Думаю, я могу начать умолять вас о пощаде, если, конечно, вы не будете настаивать на полнейшем унижении.

Клинок Марша́ла ответил за него. Кабал попытался уйти, но граф атаковал стрелой [7] Стрела (бросок или «флеш») – прием нападения, выполняемый бегом или прыжком из боевой стойки с приземлением на отставленную назад ногу. , преодолев разделяющее их расстояние, поэтому пришлось уворачиваться, дабы не лишиться головы, и тут же проводить пассато сото [8] Пассато сото, инкуартата (итал. Passato sotto, Inquartata) – хрестоматийный прием в фехтовании, при котором происходит атака в темп с отшагом или подшагом под вооруженную руку противника. – прием, среди знающих людей известный как «нырок».

События развивались совсем не в его пользу. У Кабала сложилось впечатление, что Марша́л начал участвовать в дуэлях еще студентом, в духе прусских рапиристов. Те устраивали странные состязания, главной целью которых было оставить на лице соперника как можно больше шрамов, поскольку это производило колоссальное впечатление на дам. Помимо того, что участники надевали броню, которая сводила все повреждения к минимуму, особой чертой этих схваток являлось то, что дуэлянты никогда не сходили с места. Неожиданные и так не кстати проявившиеся способности Марша́ла к боевому балету – выпадом стрелой он преодолел по меньшей мере футов десять – были еще одной проблемой, с которой Кабал сейчас очень не хотел разбираться.

Только когда Марша́л заявил: «Туше, герр Кабал» – и злобно улыбнулся, он понял, что тоже получил ранение. Рубашка на левой стороне груди была порвана, клинок прошел сквозь ткань, оцарапал грудь, вышел под мышкой и скользнул по плечу. На белом хлопке расплывалось огромное кровавое пятно.

Кабал прямо взглянул на Марша́ла.

– Вы ведь не примете мое предложение, Марша́л. Тогда позвольте я сообщу вам одну вещь, которую вы знать не можете. Я не позволю вам убить меня. На кону куда больше, чем вы в своем маленьком ограниченном мирке можете себе представить. У меня нет времени на ваши идиотские игры.

Страх покинул его. Исчезли сомнения, что затуманивали разум – мир сложился в красивую четкую картинку того, что ему предстояло сделать, и как это провернуть. Осталась одна единственная причина, что мотивировала его и разжигала внутри жаркий костер. Его душа, его бедная измученная душа, заботилась о нем и направляла его. Марша́л вдруг превратился из центральной фигуры в довольно жалкого человечка с глупыми усами, считавшего, что его детские планы по захвату нескольких бесполезных квадратных метров на карте имеют значение.

– Я ухожу отсюда. И если вы попытаетесь меня остановить, я вас убью. Это ясно?

Возможно, в тот момент мнение Марша́ла о Кабале изменилось, но явно не в лучшую сторону.

– Ты, наглая шавка! – заорал он и бросился в ужасающую атаку, кульминацией которой стала мельница, способная свалить и носорога. В следующий миг они оказались вплотную друг к другу. Марша́л обозвал его низкородным ублюдком и сильно ударил тыльной стороной руки, так что Кабала закрутило, и он упал на стол.

Граф приблизился, держа высоко занесенную саблю как мясницкий топор. Лезвие гильотиной просвистело рядом, – Кабал едва успел увернуться, перекатившись влево. Пока Марша́л выдергивал клинок из попорченной столешницы, Кабал вскочил на стол, и, коль скоро они импровизировали, а нынешнее положение давало ему существенное преимущество в росте, пнул графа в лицо и сломал ему нос.

Марша́л отшатнулся, пришел в себя и, отбежав к дальнему краю стола, запрыгнул сперва на стул и далее на стол. Оба в крови, они, замерев, стояли на противоположных концах: выражение лица Кабала было ледяным и безучастным, Марша́л скалил зубы.